Евгения Техтелева - Наследие (СИ)

Вскоре потоки горожан начали редеть, пока совсем не измельчали до редких прохожих. Именно в этом безлюдном месте, где вдали чайки плакали над танцующими на ветру флажками речных ладей и скатанными парусами быстроходных перевозочных кораблей и изредка эхом разносились бранные крики матросов, покоилась как могучий дуб в молодом лесу старая часовая башня.

Уже постучав в дверь, Джайра сказала:

— Предупреждаю, Тольярд Лиремм и его племянник Уолисс под присмотром у короля, так что не болтай лишнего, если так дорожишь своим инкогнито.

— Я не глупец, — нахмурился Фарен. — Хватило бы только того, что ты сказала про короля.

— Кто знает, глупец ты или нет — кто только что болтал посреди самой оживленной улицы с советником Гласа?

— Это был важный разговор.

— Ага, я так это и поняла, как и туча соглядатаев и слухачей, развесивших уши.

— Ты могла бы предупредить.

— Как? Я, знаешь ли, тоже теперь рыцарь.

Забыв об обиде, Фарен рассмеялся.

— Тебе смешно, а мне — всеобщая известность, — насупилась Джайра.

— А еще кто-то мне говорит об инкогнито.

Подбоченившись, Джайра хотела ответить на насмешку Фарена, но заскрипела тяжелая дверь, и из-за нее высунулась веснушчатая и лопоухая голова.

— Светлый день, Уолисс! — кивнула ему Джайра. — Есть минутка у чтецов небес поделиться столичными новостями?

Рыжий и зеленоглазый, как кот, парнишка лет семнадцати мгновенно расплылся в улыбке от уха до уха, не менее большой, чем его же уши.

— Светлый день! Очень светлый, раз ты наградила нас такой радостью!

В огромной старой башне, поросшей мхом с одной стороны, поместилась тесная лаборатория изобретателя из Исры. Только первый этаж был специально для гостей освобожден от всяческих приспособлений, где мог найти себе местечко и Ворон.

— Кто там, Уолисс?

— Это Джайра, дядя.

Что-то выронив, пока спускался на нижние ступени вышки, показался сам ученый.

— А, ты все та же бродяга-буревестница? — усмехнулся в бороду цвета тростникового сахара Лиремм.

— А ты все тот же небожитель? — сняв капюшон и повязку, Джайра кивнула на огромный цилиндр, в котором копался изобретатель до прихода гостей. — Все еще надеешься собрать звездоискатель в одиночку?

— Почему же в одиночку? Мне помогает Уолисс. А вы, юноша? Тоже из авантюристов?

— Нет, — ответила за Фарена Джайра, — он из угнетенных «рыцарями без доспехов». Собственно, из-за этого мы и здесь.

— А, ну все ясно, — звездочет торопливо спустился на этаж ниже звездоискателя. — Уолисс, достань-ка наши запасы бергамота…

— Брось, Толь, мы ненадолго, — не слушая наемницу, расторопный парнишка уже побежал в подвал.

— Да ладно, задержись хоть чуть подольше, перелетная птица, — покряхтывая из-за больных ног, ученый спустился на первый этаж, распутывая на ходу цепочку оберега. — Вот, — он протянул его Фарену, — последний остался. Не знаю, работает ли. Как же вас зовут, неожиданный попутчик нашей авантюристки?

Поправляя очки, Тольярд всматривался в лицо некроманта, пока тот разглядывал маленький синий сапфир, мутный и трещиноватый.

— Его зовут Фарен.

Он раздраженно взглянул на наемницу:

— Свое имя я и сам могу назвать.

Джайра комически раскланялась перед ним.

— Извольте.

Фарен покачал головой. Звездочет разулыбался.

— Благодарю вас, господин Лиремм, — произнес Фарен, — но я не понимаю, что это за вещь. Для чего она мне?

— Удивительно, молодой человек, как вы путешествуете без оберегов. Чародею такого низкого уровня, как ваш, следовало бы получше узнать способы бегства от Стражей и Искателей. Как вижу, вы еще даже не выбрали класс, — недовольно качая головой, ученый подошел к гостевому столику и достал из-под него раскладные стулья. Пока он повернулся спиной, Фарен озадачено взглянул на Джайру. Та приложила палец к губам.

Из подвала вернулся Уолисс, неся поднос с чашками и чайником, из которого по всей башне поплыл гостеприимный теплый аромат трав.

— Давайте, присаживайтесь, — Тольярд повел Джайру за руку прямо к стулу. Она не смела упираться, любое сопротивление могло бы потребовать от него болезненных усилий.

Фарен, поблагодаривший Уолисса за напиток, сел на другой стул.

— Толь, ну право! Нас ждут…

— Ничего, подождут тебя твои ассасины. А уж рыцари — и тем более.

Джайра возвела глаза к потолку.

— Ах, вы уже знаете…

Подойдя к вынесенному в центр круглой комнаты столу, Тольярд вытащил мешочек из потайного кармана и снял со стены горящую свечу.

— Хочу тебе показать мое новое открытие. Вот увидишь, это чудо изменит мир! Я в этом уверен.

Подав свечу Уолиссу, он высыпал щепотку черного мерцающего порошка на стол и снова взял свечу.

— Порох, что используют сиериконцы в фейерверках, имеет гораздо большую силу, чем красоту. Погляди.

Помощник закрыл уши. Едва ли огонь свечи дотянулся до пороха, тот вспыхнул с яркой вспышкой и мгновенно сгорел, рассыпавшись искрами. От вспышки и Джайра, и Фарен вздрогнули, потом оба заглянули на столешницу, и от увиденного обгорелого пятна переглянулись.

— Будь пороха чуть больше, он бы стол продырявил, — Фарен, оставив отвар, подошел к столу, осматривая ожог древесины.

Изобретатель довольно захлопал в ладоши:

— Великолепно, мой друг! Вы сразу догадались, на что он способен. Я всего-то немного изменил его состав…

— Сложно не догадаться, что это чудовищная вещь, — Джайра, тоже подойдя к столу, дотронулась до пятна. — Зачем ты это сделал?

Тольярд отдал свечу племяннику, и тот поставил ее на место.

— Ну, как же? Мой порох может убрать любую преграду. Представляешь, как это облегчит работу на каменоломнях?

От услышанного Джайра снова закатила глаза и безнадежно вздохнула. Фарен усмехнулся и покачал головой.

— Ох, Толь, я и забыла, что ты мыслишь как миротворец.

— Вы полагаете, что он может послужить на пользу? — внезапно возмутился Фарен. — Он принесет только разрушения.

— Еще хуже, — поддержала Джайра, — смерть. Из-за него погибнут люди. Сотни, тысячи! Эта вещь будет разрушать не только горные твердыни, но и людские крепости. Даже только пыль пороха может забрать жизнь.

Старик вздохнул и едва ли доковылял до стула.

— А вот Эврикида бы оценила. Кстати, где она? В последний раз ты была в Октаве вместе с ней.

Фарен украдкой взглянул на Джайру. «Сколько еще людей будут беспокоить ее рану?..»

Ее как будто что-то придавило, голова опустилась. Очень долгий вздох. С каждым разом ей становилось все тяжелее и тяжелее сообщать о своем горе. Чтобы облегчить ей переживания, Фарен хотел сам ответить, но наемница произнесла:

— Ее больше нет. Ее убили.

Лицо Тольярда приняло такое выражение, что если бы он не сидел на стуле, Фарен был уверен, звездочет бы не удержался на ногах. Быстро среагировавший Уолисс подбежал к нему с чашкой отвара, поддержав старика за плечо. Без слов ученый кивнул и дрожащей рукой поднес чашку ко рту.