Сергей Гончаров - Сихирти (СИ)

Никита вышел. Успел заметить, как в пещере дальше по Тоннелю скрылась женская голова. Крики, склоки и ругань всегда привлекают внимание. А в безграничном любопытстве все женщины одинаковы.

Никита не знал, сколько находится у сихирти. Казалось долго. В какой-то момент на него посыпалось столько заказов разрисовать жилища подземного народа, что по меркам привычного мира, расплачивайся сихирти деньгами, можно приобрести новый вертолёт.

И отказать нельзя. Коммунизм как-никак. Поэтому всё свободное время пришлось тратить на разрисовывание личных пещер подземных жителей. И вскоре к нему выстроилась такая очередь, что о свободном времени пришлось надолго забыть. Целыми днями он рисовал лошадей. Вначале в Тоннелях, где указывал Туди, затем в жилых пещерах. Благодаря работе смог увидеть быт подземного народа. Аскетичности сихирти могли позавидовать многие и многие из тех, кто каждое воскресение разглагольствует о душе, а затем уезжает домой на дорогой иномарке.

Как-то перед сном бизнесмен задумался, что если бы и люди жили по такой модели, как у сихирти? Если бы отсутствовали в человеческом обществе обделённые, алкоголики, наркоманы, нищие? Не было бы денег, а вместе с ними исчезло неравенство? К власти стали бы стремиться люди, способные улучшить жизнь каждого члена общества, а не свою? А может самоупразднились бы и войны во всемирном масштабе? Уничтожение всех лентяев и бездельников помогло бы очищению общества — они тянут социум ко дну, словно камень утопленника. Конечно, хозяин «Схватишек» понимал, что его утопичный взгляд на мир однобокий и бесчеловечный. Но он явно лучше войн.

Благодаря коммунизму подземного народа, Никита обзавёлся множеством привычных в быту и необходимых вещей. Он, наконец, сбрил бороду бритвой при помощи просроченного крема. Матрас, на котором спал, имел бирку «Made in China». Ноги хоть и загрубели от постоянного хождения босиком, всё равно чувствовали себя некомфортно. Не помешала бы обувь, но Гоги лично запретил Шершню иметь хоть что-нибудь из одежды, помимо пончо.

От заказов разрисовать пещеры Никита отказаться не мог. Вскоре ему начало сниться, как рисует лошадей. Во снах они всегда получались либо живыми, и уходили со стен, либо донельзя уродливыми. В любом случае, его заставляли рисовать их снова и снова.

Тоннель Реки, где Никита проводил рабочее время несколько последних дней, заканчивался, как следовало из названия, пересекавшей его под прямым углом рекой. Берег-пристань имел сто шагов в длину и двадцать в ширину. На всём протяжении из земли торчали металлические столбы, для швартовки, а на отвесных стенах висели шины. В основном плавсредства подземного народа выглядели, как плоты с небольшими бортиками, но было и несколько лодок. Одна из которых, металлическая, лежала перевёрнутой на суше. Чуть поодаль к воде вёл пологий спуск. Там женщины стирали вещи. Света от двух стационарных факелов хватало даже для чтения.

От бизнесмена требовалось разрисовать всю стену вдоль берега табуном бегущих лошадей. Ничего тяжёлого и необычного. Хозяин «Схватишек» заметил, что в последнее время рисунки стали получаться лучше и лучше. Даже сравнивал первые, которые писал, будто целую вечность назад, и последние. Разница ощутима. Несколько дней, проведённых на берегу, работа шла довольно споро.

Как-то во время отдыха Никита попытался вглядеться в тёмную даль, куда утекает река. Увидел далеко-далеко слабое зелёное свечение. Но оно могло быть как правдой, так и обманом зрения.

— Шершень, ты что там высматриваешь? — Туди оказался рядом незаметно. — Думаешь выход найти?

— А почему и нет?! — хитро улыбнулся Никита. — Где-то же он должен быть?!

— Запомни, — вкрадчивым полушёпотом произнёс надсмотрщик. — Там, — указал на тоннель, в котором скрывалась река. — Ты можешь найти всё, что угодно, кроме выхода. Прошлый художник пытался убежать по реке. Его долго не было. А потом я как-то купался в озере и смотрю, он выплывает. Как там очутился объяснить не смог. Белиберду какую-то нёс. Про двери в стене, про то, что проплывал под Большим Москворецким мостом… В общем, как понимаешь, при помощи реки он убежать не смог и больше никогда не пытался.

Хозяин сети супермаркетов хмыкнул, но ничего не ответил.

Постепенно скорость работы начала падать. Стали не получаться банальные вещи: головы, ноги, глаза.

— Мне нужно несколько выходных, — Никита отступил на два шага и критически оглядел творение. На берегу крутилось много народа. Каждый день туда-сюда ходили женщины, носилась детвора, два раза за всё время работы ему перевернули краски, спёрли тюбик зелёной и один из оттенков коричневой. Раз пять толкнули, и в трёх местах это было особенно видно. — Надо попросту отдохнуть от этих треклятых лошадей.

В этот день настроение старика было исключительно плохим. Утром он бурчал на несовершенство местной канализации. Его раздражало, что все ходили по естественным делам в вёдра. Затем их выносили в Тоннель Последней Мысли, который заканчивался бездонной пропастью. Больше всего бизнесмена поразило, что надсмотрщик упомянул, будто в эту пропасть сихирти сбрасывали не только отходы, но и трупы. С одной стороны в этом была логика, но с человеческой точки зрения выглядело, как выкинуть тело родственника в мусорный контейнер на углу дома. Именно это раздражало и Туди.

— Чего?!?! — Туди сидел, как всегда, у стенки. Дремал. Но слова человека вырвали его из сна не хуже пушечного выстрела. Он посмотрел на бизнесмена таким взглядом, будто тот признался в педофилии. — Тебе, филолох, жить что ли надоело?!

— А что тут такого?! — Никита опустил кисточку в банку с краской. — Я ведь не говорю, что вообще не буду работать?! Я просто хочу чуть-чуть отдохнуть!

— Я тоже хочу отдохнуть! — мотнул головой старик. — Мне осточертел этот вечный мрак. Не могу привыкнуть, что нет естественного света! Хочу солнце, понимаешь?

— Но ты же… — выдавил бизнесмен.

— Что «ты же»?! — передразнил дедок. — Имеешь ввиду, что я сихирти и должен жить под землёй? Ты много обо мне знаешь?

— Ты хочешь уйти отсюда?! — шёпотом спросил Никита, словно кто-то кроме них понимал русскую речь.

Туди не ответил. В этот день он больше не произнёс ни единого слова. До самого вечера просидел, хмурясь и изредка поглядывая на потолок, словно пытался увидеть сквозь толщу грунта солнце.

— Так что насчет выходных? — на следующий день завёл разговор Никита. — Предупреждаю! Меня тошнит от лошадей!

Туди сидел на том же месте, что и накануне. По берегу подземной реки носилась детвора. Четыре женщины тихо пели какую-то песню. Слов Никита не понимал, но интонации заунывные.