Дмитрий Морозов - Призрак штрафбата

Крылья, или, вернее, мышцы, их удерживающие в раскрытом положении, с каждым разом становились всё крепче. Первые попытки взлететь ничего не давали, да и планировать удавалось с трудом и очень недолго. Но время шло, постоянная нагрузка изменяла тело. Мышц практически не прибавилось, зато те, что были, стали рельефными, каменными, вспухли тонкими змеями сухожилия. Древнее заклинание обучения, наложенное ещё первым учителем, никуда не делось, а поскольку хождение по грани давно уже стало второй натурой – крылья развивались стремительно.

Ладар с удовольствием чувствовал это, широко раскинув руки, когти – клинки, до предела увеличив парусность и легко держась в воздухе. Сейчас на нём не было ничего лишнего, все вещи остались на земле, чтобы облегчить тело, броня и клинки были скрыты в пространственном кармане, вес в котором практически не чувствовался. Сам он, от постоянного бегания по лесам, ещё больше похудел и весил немного. Во всяком случае – крылья справлялись, позволяя планировать без особой усталости. А поймав при случае восходящий поток, и набрать высоту – немного, иначе древесные кроны легко превратятся в сплошной зеленый ковёр, под которым не то что шуршей – бульвизов не разглядишь. Пришла пора превратить живущих на две стороны во всадников. Старейшины с опаской отнеслись к его затее, но природная любознательность победила, и они поделились всем, чем могли. В первую очередь – местами, где любят бывать шурши, и одним эффективным порошком. Оборотни всё новое воспринимали легко, словно дети – с восторгом и радостным желанием испытать. Правда, не факт, что поездка на шуршах им понравится, для этого нужно понимать животных. Так что любителями, скорее всего, станут охотники и те из ведунов, у кого есть склонность к магии разума. Но и этого будет довольно, чтобы шурши вновь стали домашними животными – не сейчас, так со временем. Ну а пока – потерпят.

В просвете мелькнуло несколько знакомых спин. Шурши? Аарх заложил вираж, стремясь оказаться поближе, и тут услышал неприятный писк, и в ногу вцепилось сразу несколько острых пастей. Он оглянулся. Странные создания, похожие на летучих мышей-переростков, кружили вокруг него, выбирая кусочек посытнее. Первые, самые торопливые, пронзительно крича, соскользнули с его ноги (шкуру василиска, вернее, костюм из него, он не снимал, и не клыкам каких-то мелких тварей проверять его на прочность). Но костюм давно уже был не полон, да и пронзительные малявки могли испортить всю охоту. Хорошо ещё, он не успел подлететь к шуршам вплотную. Ладно, маленькие твари, сами напросились…

Ладар напряг руки, готовясь к увеличению веса, затем мысленно потянулся в своей броне. Вернее – к небольшим дискам, её составляющим. Они, практически с первого дня, как Аарху пришла в голову идея их использовать, претерпевали разные изменения. Стали больше, легче, позеленели, приобрели сходство с чешуёй… Самая разная магия меняла их, чаще на подсознательном уровне. Но одно всегда оставалось неизменным: бритвенно-острые края чешуи. Пространство дрогнуло – и сотни бешено вращающихся дисков прыснули в разные стороны, легко пронзая всё на своём пути. Несколько брызжущих кровью тел ударили по крыльям, костюму, одно едва не задело голову, зато писк тварей превратился в испуганный и стал стремительно удаляться. Приём был новым и мало где применимым: в лесу диски легко могли застрять в стволах деревьев, в земле или просто потеряться, оказавшись слишком далеко от мага. В воздухе было проще контролировать разлёт дисков и заранее возвращать их обратно. Сейчас «зона поражения» была где-то в копейный выпад от тела, но тренировка обещала увеличить эту границу. Впрочем, для мелких назойливых тварей хватило и этого. Ладар торопливо вытер ладони о замшу крыльев и принялся аккуратно лавировать меж кронами деревьев, нащупывая мешочки, привязанные к запястьям.

Стая шуршей неспешно разбрелась по поляне. Все были сыты: недавняя охота на небольших, зато жирных тварей, которых удалось загнать на узкую полоску меж лесом и берегом, была замечательной. Полные животы довольно урчали, хотелось покемарить, однако вожак – сильный и крупный шурш, чёрного как смоль цвета, пригнал стаю на поляну, где росла невкусная, зато полезная поросль, облегчающая пищеварение, и заставил всё стадо её активно жевать. Наесться впрок – это здорово, но отяжелеть – смертельно опасно. Толстый шурш – медленный шурш, а медленный шурш – мёртвый шурш. Вожак гордился стаей. Она насчитывала более пятидесяти особей и была самой крупной в здешних лесах. Давно уже никакой посторонний шурш не рисковал бросить им вызов. Вожак рассеянно хрустел зелеными ветками, поглядывая по сторонам. День был тихим и, пожалуй, удачным. Нигде не мелькали силуэты охотников, никто не подстерегал молодых детёнышей, стремясь уволочь в заросли. Всё было спокойно, только хотелось спать – посреди дня, задолго до наступления ночи. Впрочем, это и не удивительно – после такой-то охоты… Вожак вздохнул, закрыл глаза и опустился на землю, поджав под себя ноги. Он не видел, как кружит лёгкий ветер какую-то пыльцу, летящую с небес – а если бы и заметил, то не придал бы значения. А зря. Жизнь стаи с этого момента круто изменилась. Потому что вместе с пыльцой на поляну скользнула фигурка человека, торопливо складывающая крылья. На лице его была мокрая повязка, позволяющая дышать без опаски уснуть. Отцепив от рук пустые мешки из-под пыльцы, он вздохнул, чуть скривился, оценивая объем предстоящей работы, но упрямо шагнул к первому же шуршу – и положил руки тому на голову. Одомашнивание шуршей началось.

Проще всего получилось с вожаком. Собственный, довольно отчётливый образ, наложенный на сознание, плюс образ оборотней – друзей и союзников, легли вполне ровно и воспринялись легко. Вообще сознание вожака оказалось довольно развитым, с ним можно было обмениваться эмоциями-картинками, почти как с Итекой. К тому же была какая-то внутренняя приязнь двуногих и шуршей – черта, оставшаяся от их одомашненных предков. Черта, позволяющая принять новое положение вещей не бунтуя, как должное, что в разы облегчало работу. В какой-то момент Ладар поймал себя на том, что общается с Вихрем, так он решил назвать своего скакуна, как с равным – а тот внимательно слушает, пусть даже и не понимая всего сказанного.

А вот с остальными было сложнее. Их разум был менее упорядоченным, образы ложились неровно, если бы не та самая приязнь шуршей к людям, то, скорее всего, ничего и не получилось. Казалось, они и сами готовы выйти к двуногим навстречу из-под полога леса, и только страх и агрессия последних отпугивает этих больших ящеров. Оборотни им особенно нравились, поскольку никогда не охотились на шуршей в своём втором обличье, опасаясь организованного сопротивления стада, и вторая их ипостась скорее казалась ящерам чем-то близким – словно лесным соседом. Но тем не менее – одно дело, внушить симпатию, приязнь к кому-то конкретному и другое – к целому виду. Это было намного сложнее, приходилось накладывать целую череду нечётких образов с тем, что при взгляде на любого оборотня хоть один из образов неявно срабатывал. Уже на первом десятке Ладар взмок и, обессиленный, откинулся на землю, с трудом переводя дыхание и собираясь с силами. Таким его и нашел О’Делел, пришедший поинтересоваться успехами нового члена племени. Охнув, он торопливо приложил свою горячую и мягкую ладонь ко лбу парня – и волна живительной энергии пошла по его телу, проясняя сознание и даря бодрость.