Дарья Снежная - Артефактика. От теории к практике

Макс издал смешной неопределенно-фырчащий звук.

— Если и возражали, то недолго. Я был немножко упрямый.

«Был»? И «немножко»?! Да даже если Макс Шантей в юности был в десять раз менее упертым, чем сейчас, то я все равно не представляю, как госпожа Эдора с ним справлялась! Там, наверное, оставалось только махнуть рукой и надеяться, что ребенок не наделает непоправимых глупостей.

Кажется, скептическое недоверие все-таки отразилось на моем лице, потому что мастер ухмыльнулся.

— Зато господин Аттария, должно быть, с восторгом отнесся к тому, что дочь продолжает фамильное дело.

— Да, папа был рад, — в окне промелькнуло какое-то яркое пятно. Я с любопытством вытянула шею и подалась вперед, чтобы разглядеть, что там было, но потом передумала и забилась обратно под уютное «крылышко».

— А мама?

Пришлось с сожалением признать:

— А мама не очень. Она полагает, что для продолжения фамильного дела достаточно и трех сыновей, а девушке из хорошей семьи стоит озаботиться в первую очередь не карьерой, а тем, как поудачнее выйти за… — Я осеклась и внутренне сжалась, метнув на Макса короткий взгляд. Он слово держал, и вопрос о предложении с первой ночи больше не поднимался, а оттого мне как-то вдвойне неловко было затрагивать эту тему.

В сером взгляде же, наоборот, мелькнули задорные искры.

— Кажется, кое-кто тоже был «немножко упрямым», — развеселился Макс.

Я не сразу сообразила, какой вид принять — невинный или возмущенный, поэтому, боюсь, он получился самодовольным, так что пришлось отвернуться к окошку, скрывая улыбку.

К позднему вечеру мы и впрямь добрались до Дарса, вот только все желание бегать по рынкам в поисках блузочек подешевле из меня было успешно выбито ямами и кочками размытых осенних дорог. Под конец дня на таких, казалось бы, удобных поначалу сиденьях я отсидела себе уже все, что можно. Отчаянно не хватало возможности выпрямиться во весь рост и пройтись, разминая ноги, ныли и спина, и копчик. На ровных участках дороги от плавного покачивания мутило, на ухабистых — трясло так, что зубы клацали. Из кареты я выбралась, едва сдерживая старушечье кряхтение, а оказавшись в своей комнате на постоялом дворе, блаженно вытянулась на кровати во весь рост, не раздеваясь, и почти сразу отключилась. Кажется, Макс приходил будить меня на ужин, но я отмахнулась от него в полусне и только глубже зарылась в подушку, мельком подумав, что путешествия я теперь люблю куда как меньше!

Утром после крепкого сна, короткого душа и обильного завтрака мне похорошело, но — увы! — ненадолго. И вновь путь-дорога по уже знакомому распорядку: четыре часа — обед, четыре часа — привал для лошадей, перекус и еще три-четыре часа уже в темноте и нетерпеливых попытках разглядеть огни на горизонте.

Третий день дался особенно тяжело. От постоянной качки уже тошнило, однообразные пейзажи за окном навевали неимоверную скуку. И от желания выйти из кареты и отправиться в Аргейд пешком, несмотря на слякоть и моросящий, а то и полноценно бьющий в окна кареты дождь, спасал только Макс, отвлекающий то разговорами обо всем на свете, то ценными указаниями в связи с предстоящей работой, то внезапной проверкой моих знаний.

Я придремывала в полубессознательном состоянии, когда чернильные сумерки за окном вдруг разогнал желтый фонарный свет, а лошадиные подковы куда бодрее застучали по деревянной мостовой. Через несколько минут раздалось громкое «тпру-у!» и карета плавно остановилась. Зычный голос кучера известил:

— Аргейд. Прибыли, господин Шантей!

С меня от этого радостного известия аж весь сон слетел, и сил прибавилось. Я выбралась из кареты, опершись на руку Макса, и с удовольствием потянулась до хруста в костях. А затем задрала голову, разглядывая массивную деревянную вывеску во всю длину фасада трехэтажного дома, перед которым мы остановились: гостиный дом и ресторация «Бриллиант Аргейда». Куда деваться! Не постоялый двор и трактир, а гостиный дом и ресторация! Интересно, а у них в меню картошка с мясом или «картофель, запеченный в горшочке с талийскими травами и мясом, по-кафаронски в белом соусе»?

Ох, про еду я это зря — живот, быстро сообразивший, что мы наконец приехали, громко востребовал недоданную ему за время пути пищу. Хорошо хоть Макс с кучером в это время доставали сумки, и его концерт никто не услышал.

Вопрос пропитания занял меня всерьез, и я отстраненно мечтала то о куриных крылышках, то о бараньих ребрышках, пока мастер обменивался любезностями с распорядителем, и встрепенулась лишь при вопросе:

— Желаете отужинать внизу или подать еду в комнаты?

Макс бросил на меня короткий взгляд, и уголки губ дрогнули в улыбке.

— Поедим здесь.

По мановению руки шустрый мальчишка занялся нашими сумками, а мы направились к приветливо распахнутым дверям «ресторации».

— А здесь неплохо, — все-таки не сдержала удивления я, усаживаясь на любезно отодвинутый для меня резной стул.

Накрахмаленная белая скатерть, свечи, небольшая композиция из цветов, хоть и засушенных. Городок при приисках мне представлялся как-то совсем иначе.

— Аргейду уже больше полутора сотен лет. — Мастер устроился напротив, расслабленно откинувшись на спинку. — Алмазы сами по себе — дело весьма прибыльное, а уж алмазы, годные для артефактных нужд, вообще клад. Городок небольшой, но весьма процветающий. Здесь почти все работают либо в шахте, либо на сопутствующих производствах. Очистка, обработка, огранка, оценка, продажа. Проще все делать на месте, чем везти до ближайшего города с риском ограбления. Вот и растет Аргейд и развивается.

— Но зачем им тогда повышение статуса? — Я бросила нетерпеливый взгляд на двери кухни. — Еще больше денег хочется?

— Денег много не бывает, — согласился Макс. — Но есть подозрения, что дело не только в этом. Алмазы здесь добывают уже очень давно. И уже несколько десятков лет как перешли на подземный способ. Добыча становится все дороже, а месторождение со временем, увы, не растет, а истощается. Так что вопрос скорее не в увеличении, а в сохранении прибыли.

Мастер замолк на мгновение, задумавшись о чем-то своем, но потом встрепенулся и продолжил:

— А вообще не обольщайся. Это «белая», парадная, часть города — для чистого производства, деловых партнеров и визитеров вроде нас, и она совсем невелика. Грязи тут тоже хватает, как и всякого сброда, жадного до наживы. Так что без меня — никуда, ясно?

— Понимаю, я же не маленькая, — проворчала я, насупившись.

— Дело не в том, что маленькая-немаленькая, а в том, что юная, хорошенькая и, ко всему прочему, имеющая доступ в шахту. — Макс смотрел на меня серьезно и непререкаемо.

Вот последний аргумент выглядел, конечно, убедительно. Хотя мозг в первую очередь польщенно зацепился за «юная и хорошенькая».