Елизавета Шумская - Чародеи на практике

Златко ворвался на стену, где воины его фамильного замка отчаянно удерживали в несколько раз превосходящего противника. Пробежал до ее середины и, вдруг взмахнув крыльями, оказался на зубце. Рядом – с обеих сторон – прыгнули на бойницы четверо членов его команды. Причем от них всех исходил какой-то мерцающий, не режущий взгляд свет. Особенно от эльфа.

Но самое впечатляющее зрелище представлял собой юный Бэррин. Его фигура почти полностью окуталась синим свечением, золотые волосы горели, а за спиной развернулись во всю ширь – а это несколько саженей – великолепные ярко-синие крылья.

Даже зная, что это всего лишь молоденький, почти ничего не умеющий маг, невозможно было не впечатлиться. От юноши исходило не только видимое сияние, было в его фигуре, облике нечто, свидетельствующее о том, кто он. Да, он потомок Короля, и древняя непобедимая Сила стоит на его стороне. И столько в нем было дерзости и отваги, величия и гордости, что, наверное, не было никого, кто хоть на пару мгновений, но не подпал под обаяние его харизмы.

А парень тем временем вытянул вперед руки и начал собирать вокруг себя силу. Каждый из чародеев, кто стоял рядом с ним, отдавал Златко всю свою магию. Их объединенная мощь вливалась в него, делая его во много раз могущественнее. А синие крылья за спиной давали ощущение того, что его могущество безгранично. Волшебство бушевало вокруг, так или иначе отражаясь на всех.

И Эрил был прав, глядя на такую картину, те, кто был по эту сторону стены, начинали свято верить в победу, отгоняя от себя страх и подавленность, а те, кто был по другую – ощущали ужас, сознавая, что против этой мощи не выстоять никому.

Никогда еще раньше Златко так не напоминал того, кто когда-то спас человеческую расу. И никогда раньше так не верил в то, что стоит он за правое дело, а вместе с ним – весь его славный род до последнего колена.

Юноша нахмурился, и уверенный звучный голос огласил весь замок и все пространство перед ним. Разумеется, он был усилен магией, но об этом знали лишь немногие. И читал он вовсе не заклинания. Из уст Златко на версту вокруг разнесся древний девиз рода Бэрринов:

– Несокрушимой мощью стоять на страже верности и чести! – Каждое слово Синекрылый произносил так, будто в нем было море смысла и океан силы. И казалось, что оно еще долго звенело в ушах, даже после того, как в воздухе уже звучали другие.

Одновременно со словами на нападающих обрушилась магия. Вражеские чародеи не успели приготовиться к защите. Только что они нападали, силясь как можно скорее разрушить ненавистные охранные заклинания замка, – и вот им уже приходится защищаться. Причем по всем правилам военной и магической науки атака должна была быть произведена именно на них, на волшебников. Это логично и, с точки зрения тактики, правильно. Так поступали все разумные маги, так учили в Университетах. Никто не делал по-другому. Потому что это равнялось бы поражению.

Только колдуны противника не учли, что противостояли им всего лишь ученики. Они не знали еще элементарных основ обороны замков, не могли победить своим мастерством. На их стороне была только юность, дерзость, сила синих крыльев и… хитрость прирожденного стратега-тактика Эрила Бэррина.

Они поставили на странную карту, но неожиданно она выиграла.

Удар молодых чародеев был направлен на войско неприятеля, стоявшее под стенами. На тех солдат, что колдуны Ллетов оставили без своего прикрытия. Просто потому, что не просчитали такой вариант. Не подумали, что у юных волшебников хватить дурости и отваги так себя повести.

Магия была примитивная, но ее дополняла объединенная мощь стихий и сила синих крыльев. Поэтому она потрясала. Она пронеслась по перепуганному войску волной смерти, просто ломая людей, как игрушки, не выбирая и не щадя. Когда-то так же поступил огромный огненный шар, что срикошетил от рук десятилетнего мальчика со златыми волосами и теми же нереальными призрачными крылами.

Это помнили слишком многие. Знали по рассказам. Но именно это сыграло главную роль. Враги побежали. Они бежали и не слышали, как чародеи призывали остановиться, объясняя, что сил у этих наглецов хватит лишь на один удар, что сейчас они, маги, поставят защиту… Не слышали они и командиров. Да и те, признаться, были слишком поражены. Идя на замок войной, они надеялись на легкую победу, вырванную магией и неожиданностью, а столкнулись с тем, что им противодействовала сила древняя и не знающая милости.

Войско бежало, а Ллеты, злые как гоблины, могли только смотреть на это. И понимать, что победы уже не урвать. В замок вернулись маги и худо-бедно, но подлатают защиту. Пару дней она точно продержится, а там подойдут и подкрепления, о которых уже докладывали шпионы. Приходилось отступать. Причем с позором и значительными потерями.

Уходить, глядя, как наглый мальчишка, распахнув свои странные крылья, стоит на стене, полностью открытый для стрел, и знать, что ничто его сейчас не достанет.

Войско откатывалось от замка, с трудом собиралось в отдельные кучки и постепенно растворялось в снежной пелене.

– Такая вот история… – Златко сидел в комнате, где обычно собиралась вся семья, когда Бэррины хотели уединиться только с теми, кто находился с ними в кровном родстве. Иногда ее еще называли «семейная зала».

Разговор с родственниками состоялся не сразу, а куда позднее.

Чародеи противника были правы, Синекрылый с компанией долго не продержались. Еще пару минут, потом сил хватило разве что слезть с мест, на которых они так эффектно стояли.

Юный Бэррин вообще подозревал, что смог спуститься с зубца только за счет своих крыльев. Они, как всегда, когда нужно, поддерживали его.

Вокруг было очень много людей. Отец, братья, куда же без ма… только голоса начали отдаляться, а потом и вовсе уже перестали звучать… Златко лишь растерянно оглянулся и успокоился, заметив, что все члены его великолепной пятерки тут же, сидят на полу, опираясь на что попало. Лица бледные, растерянные, глаза закрываются, но живые, а это значит, ему не придется отвечать перед самим собой за то, что не сберег друзей.

Пришли в себя юные чародеи лишь на следующий день. Уже в кроватях… Правда, еще ощущалась легкая слабость и абсолютное отсутствие памяти. С того периода, как они слезли со стены, они уже ничего не помнили. Синекрылому пришлось хуже всех, но как ни странно, он первый выполз из своей комнаты. Не успел он дойти до лестницы, как его перехватил Тони и потащил в столовую, на ходу отдавая приказы всем встречавшимся на его пути слугам, чтобы нашли родителей и Эрила. В результате этой активности родные уже топтались там, когда братья вошли.