Елизавета Шумская - Уроки колдовства

Парни немного покрутились на своих местах, потом не выдержали и пошли узнавать, куда делась танцовщица и нельзя ли с ней пообщаться. Поглядев им вслед, Дэй высказалась в том духе, что ей все надоело, и предложила вернуться к ним в комнату, чтобы «значится, не видеть этих пьяных рож». Ива не заметила слишком много «пьяных рож», к тому же к ней как раз направлялся Гамельн, так что она заявила, что пока останется. Гаргулья пожала плечами – к слову сказать, в трактире она появлялась только в человеческой ипостаси – и, бросив: «Как хочешь, хозяин – барин», ушла.

– Как тебе мое выступление? – Бард плюхнулся на стул, одобрительно посмотрел Дэй вслед и самодовольно улыбнулся: – Правда, я был сегодня на высоте?

Девушка рассмеялась:

– Восхитительно хорош. Моим друзьям очень понравилось.

– Даже эльфу? – не поверил Гамельн.

– Эльф ничего не сказал, – хмыкнула Ива.

Менестрель понимающе усмехнулся:

– Ну ладно, рассказывай давай, как твои дела? А то вчера толком и не пообщались. Я даже рад, что такая метель. Ребята из цирка, конечно, нервничают, им деньги надо зарабатывать, чтобы такую ораву прокормить. А для этого надо где-нибудь, где больше народу, выступать. В таких местечках концерты – только себе убыток. Но зато мы с тобой нормально пообщаемся. Не томи уже, рассказывай.

– Да что рассказывать…

Однако оказалось, есть что. Гамельн был хорошим слушателем. Да и сам мог многое поведать. Они еще долго болтали, смеялись и веселились, с удовольствием наблюдая за все-таки случившейся дракой. Потом еще выпили, но темы для разговоров никак не кончались и не кончались.

А ночь тихо и коварно подкрадывалась к трактиру.

Она стояла у своего каменного старинного трона и молчала. Такая же прекрасная и совершенная, какой он помнил ее всегда. Ничто не изменилось. И сердце снова рвалось на куски при виде этой непередаваемой, несравненной, идеальной красоты… и холода.

Холод стоял в этих небесно-голубых очах. Холод светился в матовой белизне кожи. Холод кривился в презрительной складке губ. Холод величественно застыл в гордой посадке ее головы.

Вся она целиком и полностью была воплощением красоты, совершенства и холода.

Особенно сегодня. Сегодня, когда будут сказаны слова, которые на долгие годы удалят его от ее престола. Слова, которые отправят его в безжалостную разлуку, которые лишают его единственно, на что он еще может рассчитывать, – права любоваться ею. Права, которого он, наверное, не заслужил, но потерять был не в силах.

И вновь он смотрел в ее льдистые глаза и понимал, что разлука неизбежна. Что он, дерзнувший ради ее внимания нарушить даже не вековые – тысячелетние – традиции, будет выдворен из Светлого Леса.

И было больно. Потому что эти прекрасные глаза не знали жалости.

И он стоял перед ней, осознавая это, но продолжая надеяться на чудо.

Чуда не случилось. Нет.

Слова были произнесены, и отныне он должен был отправляться прочь из родных земель и от нее.

Сердце, казалось, сейчас умрет от боли: привычный мир рассыпался на миллиарды острых, безжалостных осколков, а душа разорвалась на части. Но он склонился в церемониальном безупречном поклоне и ответил:

– Да, Владычица.

На его детском милом личике не дрогнуло ничего. Хотя это стоило ему просто физической боли. Наградой же был лишь еще один презрительный полувзгляд. Последнее, что запомнил он, выходя из парадной залы дворца в Светлом Лесу Лайомеехел, это то, какие дивные узоры рисовал свет, струясь меж кленовых листьев.

Калли подскочил на кровати и с хрипом глотнул воздух. По горлу аж пробежала дрожь. Всевидящие звезды, как же давно ему не снилась эта сцена! Эльф пытался дышать ровно. Кошмар какой!

Пытаясь прийти в себя, юноша оглянулся. Его друзья спокойно спали: Златко – сладко посапывая, а Грым – выводя рулады носом. Еще бы, нос-то вон какой большой!

Эльф прижал руку к сердцу, чувствуя, что оно, похоже, решило устроить бега. Вторая ладонь закрыла глаза – боль давила на череп изнутри… И как всегда бороться с ней было совершенно невозможно.

Было темно, и его никто не видел, поэтому Калли даже позволил себе скривить губы. Легче не стало. Светлый, развернувшись, спустил ноги с кровати. Еще мгновение помедлил и поднялся на ноги. Легкие, беззвучные шаги по комнате, и вот уже стройная фигура выскальзывает за дверь. Сам того не зная, эльф повторял действия своего друга прошлой ночью. Калли тоже невыносимо захотелось подышать воздухом. Набрать в ладони снега и зарыться в него лицом по самые острые уши.

Сейчас это было просто настоятельной потребностью.

Однако сразу осуществить задуманное не удалось. Эльф как раз пересекал спящий общий зал, как вдруг его дивным очам открылось весьма странное зрелище. За одним из столов сидела Ива и, положив голову на руки, сладко посапывала. Спала! На столе! Да еще рядом с каким-то странным типом! Правда, в нем Калли скоро опознал знакомого менестреля своей подруги – но это еще не повод! Поэтому Светлый не замедлил прекратить это безобразие, а именно тряхнуть травницу за плечо. С первого раза разбудить девушку не удалось, что показалось эльфу странным: за знахаркой слишком уж крепкий сон не водился. Он придвинулся к ее личику и поглубже вдохнул. Запах алкоголя практически въелся в зал, но от Ивы так уж сильно, чтобы даже не проснуться, когда до нее дотрагиваются, не несло спиртным.

Калли забеспокоился и принялся трясти девушку еще сильнее. Минуты через две, когда эльф совсем уж вознамерился поднимать тревогу, травница соизволила приоткрыть свои чудные глазки. Они были мутными-премутными.

– Чего? – пробурчала она. – Уже выезжаем?

Голос был хриплый, как с похмелья. Юная чародейка принялась тереть мордочку, пытаясь привести себя хоть немного в чувство.

– Какое выезжаем?! – возмутился Калли. – Ива, ты спишь на столе!!!

Девушка оторопело посмотрела на друга, потом заторможенным взглядом обвела комнату.

– Вот это да… Вроде же только пару кружек пива и выпила…

– Да? А по виду не скажешь, – скептически заметил Светлый.

Знахарка смутилась.

– Что, так плохо? – робко спросила она.

– Ну как тебе сказать? – Эльф неодобрительно оглядел сокурсницу. – Я видал зрелища и похуже. Но от тебя такого я не ожидал – спать на столе в трактире.

Ива скривилась. Голова упорно не хотела соображать. Калли, словно заметив что-то пугающее в ее лице, тут же спросил:

– Плохо себя чувствуешь?

– Да не… сонно только, и голова дурная.

– Пошли на воздух выйдем. Снегом умоешься, а потом я тебя до комнаты доведу.

– Угу, – невнятным мычанием поддержала идею знахарка и начала вылезать из своего временного пристанища. При этом довольно сильно толкнула менестреля, но тот даже не подумал проснуться. Девушка сочувственно посмотрела на него. – Может, и Гамельна надо довести до его номера? – неуверенно поделилась она мыслями.