Аня Сокол - На неведомых тропинках. Шаг в пустоту

Нож привычной тяжестью лег в ладонь. Пронзило острое чувство сожаления, что это не серебро. Уши явиди шевельнулись, кончик хвоста свился в колечко. Ни мысли, ни действия не остались незамеченными.

Змея рывком втянула тело в дверной проем, когда я еще только ступила на первую, сломанную мною же ступеньку крыльца.

Время Видящего замерло, в любую секунду любая соломинка могла склонить чашу весов в ту или другую сторону. Время Невера неслось вскачь прямо к обрыву.

У Видящего осталось минут десять, и ей следовало поторопиться… или притормозить.

Но нас опередили. Когда я вошла в комнату, явидь, замерев посреди комнаты с детскими кроватками, глухо рычала. Не на меня. Чем я и не преминула воспользоваться, приставив нож к шее. Чешуя была холодной: ни пульса, ни тепла, кожа напоминала камень.

Пашка даже не заметила этого, потому как Невер больше не спал в кроватке, а лежал на руках у незнакомца и, судя по звукам, очень радовался этому обстоятельству. Молодой парень высокого роста, крепкого телосложения. Длинные русые волосы, перехваченные у основания шеи резинкой, спускались чуть ниже плеч. Он был постарше Вадима, лет шестнадцать — семнадцать, наверняка завтрашний выпускник. Что такому делать в яслях, тем более с Невером на руках?

Пашка задрожала. Логике ее поведение не поддавалось. Учитывая то, зачем она пришла, зачем ее послали, желание защищать змееныша выглядело не к месту. Тем не менее она была готова броситься на незнакомца и разорвать его на тысячу частей за одно прикосновение к сыну.

Хранительница, верная своему предназначению, появилась между ними.

— Нет, — Мила подняла ладонь, останавливая явидь.

Парень рассмеялся и поднял голову. Пашка подавилась рычанием. На нас смотрел целитель. Лет на двадцать пять моложе, с чуть более длинными волосами и узким подбородком, придающим ему лукавый вид, но один в один с зелеными глазами, в которых плясали золотые искорки любопытства, у Константина они давно уже сменились презрением.

— Мне он нравится, — незнакомец легонько подкинул змееныша на руке, и тот весело булькнул, — я Мартын. Представляете, он назвал меня Мартын. Братишке повезло больше.

— Отдай, — рыкнула Пашка, двинувшись вперед.

Я ударила в спину. Этот мир быстро отучает от рыцарских поступков и примиряет с необходимостью бить из-за угла, особенно когда ты слаб. Нож звякнул о чешую, как о железную кольчугу, никто, кроме меня, не обратил на это внимания, сталь спасовала против чешуи с разгромным счетом. Я же так и осталась стоять с лезвием в руках.

Восемь минут, и кровь станет бесполезна. Из вечного сна Видящего выведет только противоядие. Поэтому они и торопились, пока был шанс, пока он не заснул.

Навстречу явиди, зеркально повторяя ее движение, шагнула Мила и повторила:

— Нет.

— Можно подождать, — предложила я, — парень уснет, не будет смысла калечить Невера. Мы просто не успеем, пусть ищут противоядие. Семь минут, Пашка, и все.

Мартын перекинул змееныша с одной руки на другую, к вящему восторгу последнего, и показал мне большой палец.

— Хороший план, но в этом нет нужды, — жизнерадостно заявил он, убирая свободную руку за спину, чтобы достать оттуда обычную пластиковую пол-литровую бутылку из-под лимонада. Вместо сладкого напитка в ней масляно бултыхалась красная жидкость. Кровь. — Регенерент. Отец передал. Еще теплая.

Опять это странное чувство опережения, будто не мы управляли событиями, а они нами. Мила нахмурилась. Явидь вытянула дрогнувшие лапы, но сын целителя играючи отдернул свою.

— С одним условием. Когда сие уважаемое заведение даст мне пинка под… пардон, путевку в жизнь и я вернусь к отцу, вы, — он указал на змею, жидкость в бутылке мягко плеснулась, — выгоните меня из дома, как злая мачеха! Отцу наврем, что я к вам грязно и гнусно приставал. — Мартын состроил жалобную физиономию. — Я хочу посмотреть мир, а не тухнуть в Юкове.

Пашка как-то разом обмякла, чешуя стала бледнеть, и скоро в комнате стояла изящная босоногая девушка, которая была ниже пасынка на целую голову.

— Выгонять из дома детей как раз в традициях моего рода. Так что с удовольствием!

— Взаимно.

Бутыль оказалась у девушки. Пять минут.

Пашка повернулась, попросив меня:

— Собери, пожалуйста, Невера. Не хочу здесь оставаться, — и быстрым шагом покинула ясли.

Словно и не было в моих руках ножа, словно не я минуту назад пробовала на прочность ее чешую.

Мила шумно выдохнула и пообещала:

— Я закрою filii de terra для хищников. Никаких зверей даже в качестве домашних любимцев и лишенных в качестве оружия.

— Поздновато, — не удержалась от укора я, — это надо было сделать сразу.

Хранительница закрыла глаза, прижав руки к груди неловким движением, будто шрамы до сих пор причиняли ей боль. Хотя почему «будто»?

— Она знает это. — Мартын положил Невера обратно. — Filii de terra наказывает ее болью. И предупреждает: желания человека Милы не должны стоять выше безопасности детей.

— Я хотела поймать того, кто поступил со мной так! — Она закрыла лицо руками. — Поэтому и оставила возможность прохода для лишенного, он должен был вывести на убийцу.

— Ошибешься еще раз, и раны откроются. Сожалею, — пояснил молодой человек.

Хранительница опустила руки и, вымученно улыбнувшись, растаяла в воздухе.

Парень чуть задержался в дверях.

— Отец велел еще кое-что передать, — веселость слетела с лица, и он стал еще больше походить на Константина, — не возвращайтесь. Понятно?

— Но?

— Я не знаю подробностей. Не дорос. Просто повторяю, — он вернул безмятежную улыбку, — как попугай. Что с такого возьмешь? — кинул последний взгляд через плечо на Невера и вышел на улицу.

Время вышло.

Змееныш был тяжелым, но маленьким, моих скромных человеческих способностей хватало, чтобы нести его в рюкзаке. В отличие от явиди я прикрепила его на живот, а не на спину. Это был долгий день, и заканчивать его в filii de terra я не имела ни малейшего желания. Я зашагала по дорожке в сторону полигонов. Было у меня там одно важное дело. На этот раз я хотела сказать дочери до свидания. Ну и, может, немножко потрепать за ухо. А может, и не немножко.

Я дошла до забора с накинутой маскировочной сетью и уже примерялась, как бы половчее перелезть, когда меня окликнули.

— Мам, — гибкая фигурка перескочила через ограждение.

Алиска подошла ближе, украдкой посмотрела на змееныша и вздохнула. В последний раз я столько вины в глазах видела, когда, открывая банку с какао, она немного не рассчитала силу и рассыпала порошок по всем горизонтальным поверхностям в комнате: кровати, письменному столу, кошке, ее лежанке, свежевыглаженному белью. Зачем понадобилось тащить какао в комнату, моя дочь объяснить не могла, но со всем своим рвением кинулась исправлять ситуацию до прихода родителей, втирая коричневый порошок мокрой тряпкой в подушки, простыни, книги, кошку. Помню, я ругалась, а Кирилл смеялся. Святые, как он смеялся! Это воспоминание одно их тех, что будут согревать меня до конца жизни.