Анна Гаврилова - Маша и Позитивный мир

Кто? Я?

Нет, после алкоголя возможно всякое, но…

— Я не могла, — сказала убеждённо. — Я не такая!

Ирриар не ответил, но подаренная им улыбка… В общем, я упала обратно на подушки и притворилась мёртвой. Мозг от резкого движения забился в новой конвульсии, а тошнота усилилась.

— Плохо? — участливо спросил блондин.

Нет, Зая. Плохо — неподходящее слово. Здесь локальный Армагеддон творится! И даже мысль о твоём благородстве не спасает.

— Кстати, а почему ты не…

— Ну это же твой первый раз, — верно расшифровав вопрос, отозвался вождь. — Он должен быть особенным.

Всё. Я растаяла. Потом покопалась в закромах памяти и, не обнаружив там воспоминаний о минувшем вечере, новый вопрос задала:

— А что ещё я делала?

— Ничего, — ответил Ирри.

И уже после того, как жертва амнезии облегчённо выдохнула:

— Ничего, драгоценная моя. Только говорила очень много.

Ы-ы-ы!

— О чём я говорила?

Ирри весело хмыкнул и грациозно поднялся на ноги. И пояснил:

— Ты утверждала, что наш мир идеален.

— Мм-м… да?

Губы вождя дрогнули в очередной улыбке, клыки обнажились сильней. Ещё через миг предводитель племени Ургар не выдержал и залился громогласным хохотом.

Стало обидно. Вот прям очень!

Понимаю, когда так реагирует Алекс — ему положено, он идейный противник и вообще ничего в романтическом фэнтези не смыслит. Но Ирри! Этот великолепный широкоплечий варвар со всеми задатками главного героя? Ну, знаете… Вот не зря я ему вчера про девственность наврала.

Желание поспорить имелось, а вот сил — увы. Поэтому я снова глаза закрыла и попыталась расслабиться. А едва этот вопиющий хохот стих, мне сообщили:

— Сейчас придут Хрим с Лааримом и помогут.

Хорошо. На Хрима с Лааримом я согласна.

У сладкой парочки, которая нарисовалась в спальне буквально через несколько минут, никакого похмелья не было. Оба клыкастика выглядели чудесно — свежие, ухоженные, с красиво подведёнными бровями.

Увидав распластанную на широком ложе тушку, парни дружно покачали головами и тяжко вздохнули. Потом Хрим подхватил меня на руки, и мы отправились в ванную. Умываться и совершать прочие необходимые процедуры.

Закрытый матовой перегородкой санузел я посетила самостоятельно. Ноги при этом дрожали, голова кружилась, мир двоился. А чуть позже, когда оказалась в джакузи, не выдержала и напомнила об очевидном:

— Мальчики… — голос прозвучал очень жалобно. — Мне бы таблеточку.

Хрим с Лааримом замерли и уставились недоумённо. Я же, сообразив, что таблеток в этом мире, вероятнее всего, не водится, перефразировала:

— Снадобье дайте.

— Какое? — участливо спросил Лаарим.

— От похмелья, — взвыла я.

В следующий миг дурнота усилилась. Просто стилисты переглянулись с таким видом, что закралось одно прямо-таки убийственное подозрение.

Ещё через секунду я услышала:

— Похмелье? А это что? — вопрос задал Хрим.

Лааримчик оказался более сообразителен:

— Это, видимо, после вина…

Несколько минут на выяснения, и мне открылась ужасающая правда, верить в которую я сперва отказывалась. Клыкастики в один голос утверждали — уж чего, а снадобий от похмелья у них не водится! А вчерашние слова про сухой закон совсем не шутка — баловаться алкоголем тут реально запрещено.

Почему сами такие бодрые? Да просто выпили буквально по пять капель. В том же, что касается меня, я… половину алкогольных запасов племени уговорила. Якобы!

Нет, последнее точно было преувеличением, но качать права я не стала. Я, как всякая нормальная попаданка, пыталась найти выход из безвыходной ситуации.

В итоге с огромным скрипом вспомнила о том, что похмелье — это в какой-то степени отравление, и затребовала противоядие общего действия. Вот такое в аптечке племени всё-таки имелось, и я исполнилась самых светлых надежд.

Учитывая прокол с письмом, оставлять нас с Лааримом наедине Хрим отказался. В итоге именно кокетка за лекарством отправилась, а бука в лице Хрима занялся моим стонущим и разбитым телом.

Он вымыл, вытащил из воды, вытер пушистым полотенцем. Потом принялся смазывать остатки боевых царапин очередным чудесным косметическим средством.

Следы общения с Чуимой исчезали на глазах. Если бы не похмелье, я бы заверещала от счастья на весь дворец, а так — просто улыбнулась и исполнилась оптимизма.

Когда же в ванную вернулся Лаарим и протянул мне подозрительного вида пузырёк, встрепенулась. Залпом выпила зелье, ощутила на языке мятный привкус и зажмурилась, как кошка на солнышке, в ожидании избавления. Но…

Нет. Ничего не произошло.

То есть действительно ничего. Вообще!

Ещё через минуту я распахнула глаза, сильно скривилась от нового прилива дурноты и неверяще уставилась на стилистов. Как? Почему? За что?

Хрим с Лааримом выглядели до омерзительного бодрыми и моего состояния точно не понимали. Даже не выслушав возражений и наглухо проигнорировав все стоны, завернули в простынку и потащили обратно в спальню.

А там усадили на пуфик, давая возможность пронаблюдать в зеркале очень симпатичную девицу с покрасневшими глазами и зеленоватым цветом лица. Правда, уж чем, а оттенком кожи я любовалась недолго — его быстро заштукатурили тональником.

Дальше уже по накатанной: пока Хрим вертел на голове очередную сложную причёску, Лаарим накрасил мои реснички, губки, заполировал всю композицию мерцающей пудрой. А потом умчался в дальний конец комнаты, где я разглядела сундук, которого вчера точно не было.

Платье, извлечённое из этого сундука, заставило забыть и о похмелье, и о колдующем над волосами Хриме.

— Вау… — Я аж привстала. — Какая красота.

На плечо тут же легла тяжелая ладонь, и меня вернули на место. Мужественная половина сладкой парочки продолжила крутить локоны, а я сидела, приоткрыв рот и чуть ли не пуская слюни.

То есть я и раньше на наряды не жаловалась, но этот превосходил любые ожидания. Серебристая мерцающая ткань, длиннющая юбка, алая тесьма с каким-то невероятным узором и какой-то совершенно особенный крой. Мм-м…

Когда с причёской было покончено и мне позволили красоту примерить, я вообще из реальности выпала. В зеркале отражалась уже не звезда, а истинная Королева. Угу, именно так, с большой буквы «к».

Возвратившийся в спальню Ирри, увидав меня, заметно прибалдел. А я, наоборот, — расцвела и сделала широкий шаг навстречу вождю.

Правда, в следующую секунду от величественного образа мало что осталось — отступившее было похмелье накатило снова, да с такой силой, что я взвыла.

— Что не так? — тут же обеспокоился синеглазый.

Я скривилась, посмотрела жалобно и уже открыла рот, дабы попросить бокал вина для опохмела, но вождь возможности не дал.