Изверин Сергеевич - Чужое тело. Дилогия (СИ)

Ага, понятно. Ну, не ты первая, Мата Хари [72] — Мата Хари — сценический псевдоним исполнительницы экзотических танце и куртизанки Маргареты Гертруды Зеле (1876–1917). Одна из самых известных шпионок Первой мировой войны. , и не ты последняя. Куда с тобой только не пойдут, где не подглядят, лишь бы тайны государственные вызнать. Что за тайну-то? Каков в размерах он у принца?

Ага, узнала одна такая. Потом на кол села…

Подумав это, я вдруг преисполнился к самому себе редкостного отвращения. Почему-то вспомнились рыжие виконты, наперебой друг другу пересказывающие, как выглядела та зеленоглазая на колу.

Это как же, я на них похож стану? Нет уж, на фиг…

— Да лежи уж, я до ветру сходить. — Грубовато как-то сказал я.

Отвернулся к полю, поглядел, чтобы никого не было. Сделал свое дело, застегнулся, повернулся и пошел в шатер. Спокойно, только спокойно. Думать о кольцах, а не о какой-то ерунде. Думать о кольцах, о кольцах, что у меня на пальцах. Вот эти замечательные кольца, из чистого золота, самые красивые, они же часть меня, я засыпаю с ними тут, а просыпаюсь с ними там…

Вера завозилась рядом, вроде бы как давая мне место, а на деле делая так, что я в любом случае должен был лечь едва ли не на неё. И фигурка так соблазнительно обрисовалась, все при ней, все в меру, ничего лишнего!

Ну, я и лег, спокойно, её отодвинул чуть, повернулся на живот, подгреб под себя жесткую подушку и сунул под неё руки. Нащупал кольца, ещё раз погладил по ним пальцами, напомнил себе, что кольца важнее, и провалился в сон.

Проснулся я как-то разом, быстро. Вжик, и все, я уже смотрю в открытую книжку, которая у меня на коленях. В глаза ударил резкий электрический свет плафонов и белые листы книги.

— Ааадинокааая птица ты летишь высоко… Сказал из наушников Бутусов. Я едва не подпрыгнул, настолько резко был контраст.

Ах мать-мать-мать что же так больно-то? По пальцам как кипятком плеснули…

Кольца перенеслись, конечно. Ну что же я их на шнурок-то не повесил, а?

— Аааапхи! — Громко сказал. В воздухе передо мной разлетелись мелкие волосинки, конский волос. Из подушки, что ли? Да…

Шипя и ругаясь последними словами, принялся стаскивать с пальцев золото. С безымянного и указательного слезли, оставив только легкую красную полоску, с капелькой крови, а вот со среднего пришлось резко дергать, шепотом матерясь. Чуть палец не оторвал, а кольцо на месте.

Ну, давай, ты, зараза такая! Ух… Мать же твою так, что же так больно-то?

Шипя, как закипевший чайник, я украдкой сунул руку в рюкзак, нащупал там перочинный нож, раскрыл его. Кусачками кое-как расцепил кольцо и содрал с пальца, пару раз ещё чиркнув себе по коже. Кусочек золота свалился в недра кармана рюкзака, а я вытащил руку наружу, выругался.

— И на пол упа-а-а-адет… — Сказал на это Бутусов в наушниках.

Обматерил и его тоже, под горячую руку.

По пальцу потянулась кровавая полоса. Вокруг, как раз там, где было колечко. Не очень глубоко, не до мяса, но все равно приятного мало. Оно что, в кожу врезалось? Или прям так и возникло, перемещав мои клетки с атомами металла? Брр, жуть-то какая! Хорошо ещё, что металл-то мягкий совсем, и вдвойне хорошо, что есть у меня привычка с собой разные полезные вещи в рюкзаке таскать. А то так бы и ехал до Москвы, а на Трех Вокзалах меня приняли заждавшиеся по жирным клиентам бандиты.

Подпихнул кольца поглубже во внутренний кармашек, пихнул туда же спиртовую салфетку, застегнул молнию. Пусть пока что лежат, дома разберемся, что к чему. Разорвал зубами пластырь, криво заклеил палец.

Согнул и разогнул сначала руку в суставе, потом всю ладонь, потом пальцы. Вроде бы все нормально, не болит особо, лишь напоминает о себе. Зато рука такая боевая получилась, мало не кажется. Надо будет на Комсомолке купить какие-нибудь перчатки, надеть, чтобы народу не смущать сбитыми кулаками.

Ещё раз оглушительно чихнул. Что же тут такое-то? Мелкие какие-то волоски летают, не пойми какие… Это ж подушка, что ли? Я как раз её обнимал, когда уснул там, в том мире… Точно. И на языке противный вкус какой-то, наглотался я содержимого подушки. Из чего она там сделана, из конского волоса, что ли? Вот его и наелся, получается.

Застыл, прислушался к ощущениям своего тела. Вроде бы ничего больше, ничего не болит, нигде не ломит. Нда, однако. Урок мне большой на будущее. Одна невнимательность вполне может стоить жизни.

Зато есть практические опыты. Теперь я знаю, что пальцы у меня чуть толще принцевых, и что при случае материальные предметы того мира или мира этого могут очень хорошо перемешаться с моим телом. Особенно вот такие вот кольца. Надо бы их или на шнурке вокруг шеи таскать, или просто в руке.

Хорошо что проглотить не надумал!

Электричка замедлила ход, скрипнула всеми своими старыми сочленениями, подо мной толкнуло лавку. За окном проплыло название станции. Я быстро достал схему, сверился.

Так, получается, что я не очень долго и спал-то. Ещё и часа не прошло, вот только-только от Рязани отъехали. На мобильнике до сих пор горит «Рязань МТС», и тетки в голове вагона ничего не заметили. Значит, не очень много времени прошло и не сопровождалось какими-то эффектами из ряда вон.

И то хорошо.

Веб-камеру надо бы купить, по-хорошему. И поставить у себя дома, заснять свой сон. Поглядеть, что да…

— Командир, а ты чё такой угрюмый? — Раздалось справа.

Выкрутил в ноль колесико громкости, поднял глаза.

Напротив меня в проходе сгрудилась компания парней, с пивком и снеками. Клинское особое. Лица вроде бы незнакомые, хотя… Вот этого-то вот я уже где-то видел, точнее, пинал. Он как раз от меня получил неслабо, тот самый жилистый, наколотый весь! Когда мы с Костиком в первый раз приехали.

— О, командир, а я тебя знаю! — Обрадовался жилистый. — Сигареткой не угостишь?

Мать твою. Плеер с телефоном ладно. Денег-то с собой многовато, ползарплаты взял… Пропадет ведь! Остальное вроде не такое ценное…

— Чё лицо воротишь, чё братву не уважаешь? — Рядом со мной на лавку бухнулся самый большой из компании, поджал меня бедром к окну. Напротив сунулся жилистый, ещё один сел с краю сидений, ногу положил на противоположное. Ну вот, теперь уже просто так не выбраться.

Так, сейчас будут бить, причем больно и долго.

— Да ты чё пацан-то нормальный. — Сказал жилистый. — Ну, дай глянуть… — Цепко ухватил мой рюкзак, потащил к себе.

Ну, деваться некуда. Это не метро, тут ближайшая станция в получасе минимум, вот из вагона парочка сутулых личностей быстренько эвакуировались в тамбур, тетки ещё раньше дернули, а кто-то поленился, остался на месте, и просто сделал вид, что ничего не видит. Бить меня долго можно, да мне и недолго хватит. Тут Костика-то нет. И Че-Зет тоже нет, Че-Зет дома остался.