Изверин Сергеевич - Чужое тело. Дилогия (СИ)

А тут раз — и камера отключилась одна. Серегу пихаю, сначала рукой, а потом уже и ногой в бок. «Что надо.» Говорит, глаза не открывает. «Да камера не работает». «Да и черт с ней».

Ну и чудак.

Вспомнил, что писалось, с уставом сверился, да пошел проверять.

Провод выскочил.

Ну, в рацию «алё», Серега спит. Дошел до телефона, позвонил, куда говорили. Там тоже все полусонные. Провод вставь и посмотри, чтобы огонек горел, утром проверим. Спокойной ночи.

Ага, вам тоже.

Провод кое-как на место вставил. Огонек зажегся. Еще раз «алё» в рацию, ну да куда там.

Вернулся.

Камера работает.

Хорошо.

Ну а через неделю подошел ко мне знакомый один шапочный.

На складе, говорит, работаешь. Работаю, говорю. А у меня, говорит, народ есть. Который много знает. В том числе и как контейнер складской открыть. В контейнере вещей до жути, и кидают в них грузчики-китаёзы все как попало. Потому что много их, китайцев. Да и запаковано там тоже все кое-как. Подержишь коробку под феном, и скотч отклеивать не нужно, сам отпадает. В коробке, скажем, триста женских трусов от Диора, прям сам Сунь Хунь Вчай сделал. Ежели их там останется двести девяносто пять, никто и не чухнется. Узкоглазые их по весу продают.

Не дрейфь, говорит, ты меня хорошо знаешь, вот который год уже. Тайну тебе открою — я сам уж лет шесть как таким бизнесом зарабатываю. В складах, которые ты каждый день видишь, как в свой институт едешь. Видал? Нокия телефон, за последний марж купил. А за следующий ноут можно купить. И девок в рестораны вожу, а не в Макдачню, ага…

Ну, говорю, вижу, что трусы от Диора-сян в цене в наши времена. Но я-то тут при чем?

Как при чем, говорит. В охране работать и не знать, какая кнопка за что отвечает? Разве ж, говорит, нельзя камеры отключить? Да ты, чувак, лох педальный!

Говорю, нехороший ты человек! Ну кто ж меня учит, я ж простой охранник! А там электроника, сложная вещь, понимать надо!

Как на работу шел, его на улице встретил.

Привет, привет! Как дела? Как сам? Тут работаешь? Ого, ага, вот это складина! И не пущают никого… Ну, я пошел.

Днем, следующим, звонок. Привет, привет! Дверь открой, разговор есть. Ну, открыл я. Дурак был, что тут скажешь. Стоят там двое, один тот, другой кто-то незнакомый, взрослый уже, лет тридцать.

Предки твои дома? Спрашивают.

Тут осторожность сработала.

Дома, говорю, спят. Говори, чё надо, да и я в институт пошел. Опаздывать мне нельзя, понимаешь.

Ну так пошли на улице побазарим.

Не дверь же захлопывать? Да и что сделают, на улице в такой час народу много еще. Погоди, говорю. У подъезда подожди. А то родители тут у меня, то да сё… Собрал сумку быстро, на всякий случай кинул туда нож. Ну говорю, дурак был еще. Молодой.

Вышел, там фордина стоит. И этот приятель мне рукой машет, залазь, мол.

Залез. Водила, тот второй, движок включил, греемся.

Молчим.

Тут водила мускулами лицевыми поиграл, да и говорит мне

— Слыш. Говорят, что ты склады охраняешь?

— Кто говорит? — Спрашиваю. Голос тихий, аж самому стыдно.

— Да кто надо! — На полтона выше.

Дальше молчим.

— Короче, гусь. Слушай сюда. Завтра у вас завоз. Два дня грузить будут. Твоя задача на ночь камеру отключить. И ворота открыть. А потом притворишься потерявшим сознание внезапно.

Молчу.

— Не боись, чисто сработаем… Никто не подкопается.

— Спасибо, — говорю, — на слове добром. Пойду, — говорю, — на работу надо… А то ругают нас

Еще через дежурство звонок с улицы. Напарник снова дрыхнет, как крот.

Решетка там у нас была, проходную перегораживала. Ну, вот за решеткой и стоят пара. Знакомый мой и блатнюк.

— Открывай. — Говорят. — Фура подошла. Десять тонн твои…

— Да я ш их не подниму… — А сам понимаю, что решетка-то только решетка. Пули она не задержит.

— Голову что ли проспал на дежурстве своем? Десять тыщ денег. Открывай давай. Камеры уже отключили, напарник твой дрыхает небось, ну да мы с ним сами договоримся, ничё ему не будет страшного.

— Счас, — говорю, — только кнопку нажму… Вы, ребята, подождите…

На улице КамАЗ фырчит дизелем. Большая такая тентованная фура, на крыше белые пластиковые силачи. Ну, многие дальнобойщики их вешают, модно так.

Ну да.

Подошел, набрал номер.

— Петр Сергеевич, нас грабить приехали.

— Понял. Милиция счас будет, ваши функции закончены.

— Небось, умные парни! — Серега говорит. Я вздрогнул, к нему повернулся. Не спал он, я уж потом понял, с самого начала. — Пошли, поглядим, познакомимся! Не каждый ж день?

Там уже заждались.

Блатной аж от нетерпения приплясывает.

— Ну чё отключил?

— Не-а. — Говорю. — Электроника сложная…

А из-за спины Серега вышел. Который большой. Вообще, страшный он иногда. Росту в нем два с сантиметром, и в плечах широкий, форму на него не то что у нас не подобрали, так и в его родном Рязанском Воздушно-Десантном не сразу нашли.

Посмотрели на него, на меня, пообещали найти, на что Серега сказал, что никого искать не надо, а то не любит он, когда его находят… Так что не лучше ли уважаемым уйти отсюда по-английски, не прощаясь? Ну и ушли они, блатные. Не оглядываясь, по-английски.

Подъехал Валерий Алексеевич через полчаса на своей «Тойоте», с ним ещё двое специалистов, подключили заново камеры, провода разорванные срастили. Проверили прочие, нашли два надреза на кабелях, с ними уже до утра провозились.

Валерий Алексеевич выспрашивал нас, что случилось. Ну… Я ему и рассказал, что подходили ко мне.

— В следующий раз сразу докладывай, либо мне, либо Петру. Не тяни. Так могли и по голове настучать, не нашли б потом никого. Понял?

— Да, понял…

— Эх, ваше счастье, что не в армии вы… — Хмыкнул Валерий Алексеевич. — Пальнули б в этих придурков сразу, и у каждого по отпуску в неделю, родню повидать…

Через неделю выписал мне Петр Сергеевич направление на курсы охранников, да и пошел я учиться. Уж потом, далеко не сразу понял, что проверили меня. Да очень тонко и ловко.

Поначалу обиделся как-то… Но когда в такой же ситуации новичок не то что сдал склад, так он ещё и сам предложил камеры отключить и решетку поднимал… То Петра Сергеевича я понял. И обида как-то ушла.

Тем более, что и в любой иной ситуации я поступил бы точно так же. Даже если б это и не была проверка.

А приятель мой, знакомый шапочный, со мной потом даже и не здоровался. Делал вид, что меня нет.

Ну и пусть его.

Видел я таких знакомых.

Через месяц сидения в покоях с меня сняли ограничение.

Разрешили ходить где угодно. Не, и до того было. Приходили лакеи, меня наряжали, я шел в тронный зал. Там мне что-то говорили, сначала графиня Нака, потом и матушка-королева стала о чем-то таком вещать.