Варя Медная - Принцесса в академии. Суженый

— Они называют это делом родовой чести. Мол, если ничего не предпринять, скоро драгоценный камень перестанет быть символом гномов, окончательно превратившись в забаву для наземных богачей.

— Придется забыть о родовой чести, если не хотят, чтобы им полностью перекрыли торговлю, а в перспективе и путь наверх, — отрезала мадам Лилит. Они с принцем свернули в один из центральных коридоров, а мы с моим провожатым — к боковой лестнице.

По возвращении я сразу почувствовала неладное.

— Озриэль, что с тобой?

— Ннниччего, Ливи, просто устал и прилег отдохнуть.

Он едва выдавил эту фразу и в конце слабо закашлялся. Ифрит лежал у стены, Эмилия и мадам подложили ему под голову свернутое одеяло и сверху накинули еще несколько. Несмотря на это, его била крупная дрожь.

Великан погремел ключами, отпирая камеру, и потянул меня за локоть, но я вывернулась и прижалась к прутьям. Лица Озриэля, остававшегося в тени, я видеть не могла и испугалась еще сильнее. Во взглядах мадам Гортензии и Эмилии отражалась тревога, хоть они и пытались ее скрыть. Магнус то и дело прижимал ко лбу Озриэля платочек. Когда наши глаза встретились, он отвел свои.

— Это… из-за оболочки? — тихо спросила я, изо всех сил стараясь унять дрожь в подбородке. — Тебе очень плохо?

— Н-н-не волнуйся, я в норме, правда.

Я вопросительно посмотрела на Магнуса.

— Если он в норме, то я принцесса фей, — вздохнул паук.

— Не верь ему, — слабо рассмеялся Озриэль и зашелся в новом приступе кашля, при этом он неловко повернулся, из-под одеяла вырвались клубы мерцающего синего дыма и расползлись по камере, медленно тая в темноте.

У меня перехватило горло от ужаса.

— Не говори больше ни слова, побереги силы!

— Ну все, — буркнул Эол Свирепый и попытался оттащить меня, — свидание окончено.

«Оттащить» громко сказано — мне нечего было ему противопоставить, но тут вмешалась мадам. Она подошла ближе, обхватила пальцами решетку и окинула фигуру гиганта оценивающим взглядом.

— Я-то думала, что у такого большого и сильного мужчины все остальное тоже внушительных размеров, — сказала она, напустив в голос томной хрипотцы, — включая… сердце.

Эол Свирепый застыл, словно его огрели по лбу сковородкой. Прежде гномка не удостаивала его и словом, не говоря уже о целой фразе.

Видя, что подействовало, она придвинулась еще ближе и продолжила:

— А потому вам, как никому, должны быть понятны страдания влюбленных, жаждущих провести лишние пару минут наедине. Разве же это преступление?

Я воспользовалась моментом и выскользнула из хватки великана. Он даже не заметил: стоял, зачарованно глядя на мадам и слегка покачиваясь на пятках, как мальчик, внимающий волшебной флейте. И мадам нажала на все клапаны.

Пока она его отвлекала, я вернулась в угол, который был ближе к Озриэлю, и спросила Эмилию:

— Когда началось?

— Вскоре после того, как тебя забрали наверх. С тех пор он не вставал.

— Это я-то не вставал? — Ворох одеял зашевелился, ифрит попытался сесть, но не смог даже приподняться на локтях и упал обратно, прерывисто дыша и больше не делая вид, что все в порядке.

Озриэль поспешно перехватил платочек, который Магнус прижимал к его лбу, и кашлянул. Когда он его отнял, на ткани остались голубые разводы.

— У тебя… кровь?!

У него не хватило сил ответить.

— Раньше ее не было, — поспешно заверила Эмилия и наклонилась поправить одеяло, — это в первый раз.

Она вопросительно подняла брови и беззвучно спросила: «Мадам Лилит?», после чего скосила глаза на Озриэля.

Я помотала головой, и Эмилия тихонько погладила одеяла.

Мне хотелось кричать от бессилия: я наблюдаю за его угасанием, вернее, разгоранием и ничего не могу поделать!

— Он мерзнет? Поэтому одеяла?

— Нет, — покачал головой Магнус.

— Мы надеялись, что это поможет от… что так она не будет слишком быстро… но… — Подруга всхлипнула и умолкла.

Я поняла, что она хотела сказать: оболочка активно расползается, но никаким одеялом тут не помочь.

— Озриэль держится молодцом. — Паук мягко потрепал ифрита по плечу.

— Мне жаль, Золушка, — подала голос Уинни. — Понимаю, что тебе от этого ни жарко ни холодно, но… мне правда жаль.

Я обернулась и коротко кивнула.

— Благодарю, Уиннифред.

— Уинни, — поправила она и скупо улыбнулась.

Я ответила тем же, сглотнула и снова повернулась к Озриэлю:

— Ничего не говори, просто лежи и слушай: встреча с Орестом прошла замечательно. Ты бы удивился, увидев, как он преобразился. Твой брат был сама собранность и деловитость. — Я перевела дыхание, подавила спазм в горле и продолжила бодрым тоном. — Ради тебя он за последние сутки совершил немыслимое: договорился с гномами всех близлежащих территорий, и те обещали изготовить нужное количество гляделок. Все жаловался, что шахты не место для его куртки, ее теперь придется выкинуть, можешь себе представить, как он ворчал?

Озриэль издал слабый смешок.

— Да уж…

— Тише, просто слушай. Суть в том, что он уладил дело, и заказ для мадам Лилит доставят уже завтра. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Твоя новая оболочка ждет не дождется примерки!

— Это… отличная новость, Ливи, — ответил Озриэль с расстановкой, несмотря на мой запрет. — Орест… кто бы мог подумать, что именно он…

— Тшшш, тише, Озриэль, — нежно прошептала я и добавила, — видишь, как все здорово. Ты только держись, пожалуйста. — Я зажала себе рот ладонью, чувствуя, что если скажу еще хоть слово, то расплачусь.

— Пора, — раздался трубный бас Эола Свирепого.

Ему пришлось отрывать меня от клетки. Я до последнего пыталась убедить его немедленно доложить первому советнику о состоянии Озриэля или хотя бы позвать лекаря, но безуспешно. Великан делал свою работу без особого удовольствия. Думаю, он тоже втайне сочувствовал ифриту, но приказ мадам Лилит ставил превыше всего. Он верил в свою королеву и в то, что она поступает правильно.

Перед уходом он помедлил возле камеры мадам.

Когда наверху хлопнула дверь, я поблагодарила гномку:

— Спасибо, что отвлекли его и подарили нам с Озриэлем несколько минут.

— Хотела бы я помочь чем-то более существенным…

— Но то, как вы с ним справились, просто волшебство! — хихикнула Эмилия, и от этого звука мне, как ни странно, полегчало. — Прямо-таки укротили! Как вам удалось?

Гномка пожала плечами:

— Ничего особенного: погладила тщеславие, подкормила гордость, удобрила лестью и пощекотала надежду. — Она отошла в глубь камеры и вздохнула. — Как же я соскучилась по своим цветочкам!

— За ними кто-нибудь ухаживает?

— А ты как думаешь? — резко ответила она. — Я передала Робину ключи от лавки перед арестом. Неужели ты хоть на миг допустила, что я оставила бы их без присмотра? Фианютки такие нежные! Их нужно подкармливать каждые тридцать две минуты… — Она потерла лоб. — Прости, что была груба, Ливи. Чувствую себя многодетной матерью, которую держат вдали от детей.