Анна Кочубей - Душа архонта

Хан смотрел на белый лист, а в его душе поднималась буря. Не может быть! Неужели Айворт простил его? «Но я не раскаиваюсь и не могу быть Хранителем!» — думал Ханлейт, сопротивляясь искушению.

— Почему Айворт прислал с этим известием тебя? — спросил он, усилием воли стараясь дышать ровнее.

— Старик хочет нас помирить, — без заминки ответил Галар, — я возвращаюсь в Эвенберг, и в случае твоего согласия нам предстоит вместе работать.

— Лиа приехала с тобой?

— Нет, она в поселке под защитой клана. Ей у нас понравилось, а мы отлично поладили. Еще немножко поскучает, и я заберу ее в город.

Хан засомневался: поладить с Лиандрой было непросто…

— Она скучает по мне?

— Причем здесь ты? Она скучает по моим ласкам. Моран очень хороша в постели, хотя… О ее умении отдаваться любому делу со страстью ты и сам хорошо знаешь, — непринужденно ответил Галар.

— Что?! Ты лжешь, она не могла…

Ханлейт даже не заметил, что маг назвал Лиандру по-другому.

— Почему не могла? Моран сделала выбор легко и с радостью. Не считай себя хоть в чем-то лучше меня.

Галар довольно улыбался, отмечая, как больно ранит Хана каждое его слово.

— Обычный разговор, ни капли магии иллюзий, — а ты не знаешь, верить мне или нет! Я научился жить, Ханлейт!

— Почему ты называешь ее «Моран»?

— Я вернул бедняжке память.

— Так тебе известно ее прошлое?

«Он так спокойно воспринял, что Лиа — архонт?» Что-то во всей истории было не так, но Ханлейт не мог уловить, что именно. Да, Галар научился жить! И врать…

— Я не знаю ничего, кроме имени, но мне и неинтересно, — пожал плечами маг, — скорее всего, она знатного рода, об этом говорят и грамотность, и память о хороших манерах. Какое мне дело до того, чем болела ее матушка и каким титулом гордился батюшка? Но вернемся к бумаге. Я жду.

Моран… Ее настоящее имя. Вернув свою забытую жизнь, она предпочла состоятельного Галара, а бродягу Ханлейта отвергла. Отдалаcь другому мужчине, предала любовь. Мысли Хана путались, а память подсовывала картины прошлого: вот Лиандра танцует с Киндаром на празднике, такая непривычно веселая, но и злая одновременно; признается Хану в любви в миг, когда от смерти их отделяют считанные часы и прощается навсегда, но не покоряется. Лиандра, Моран всегда отличалась искренностью чувств. Она и Галар… Их союз невозможен!

— Переверни документ, я хочу прочесть сам.

— Сначала — твое слово, а потом я это сделаю.

Его слово… Согласие принять предательство ордена, снова занять место в рядах ассасинов на службе Императору, вернуться туда, откуда сбежал… Он сделает это не из страха, но ради Моран и перестанет себя уважать…

— Ты выбрал подлую месть, Галар.

— Я играю в игру, придуманную тобой. Она называется «найди семь отличий дешевой лжи от драгоценной правды». Не нравится? Знаешь, что в этой бумаге на самом деле? Приказ о казни через повешение на городской площади Эвенберга. С тебя живьем сдерут кожу, чтобы мертвое тело, болтаясь в петле, не пятнало честь Хранителей символом древа! Так трудно покаяние? Проще было все испортить! На, читай!

Сбросив маску неестественного спокойствия, Галар швырнул документ печатью вверх, под которой стояла размашистая подпись Айворта ланн Айдана. Казнь Хранителя Ханлейта ланн Кеннира была назначена на 14 апреля 3224 года во дворе тюрьмы Эвенберга.

Чтобы не видеть Галара, Хан закрыл глаза. Маг сумел отыграться за каждый час, проведенный в тюрьме, минутами последнего разговора. Вот и все. Надежды и не было, но смертника заставили поверить и засомневаться.

— Страшно смотреть? Тебя даже пытать не будут, а просто отрубят голову! Чем ты заслужил милосердие Айворта? Ты умрешь, как Хранитель, а не как преступник!

— Тебя не устраивает способ, которым меня убьют? — тихо спросил Ханлейт, — скажи, что ожидает Моран на самом деле.

Надо было посмотреть в глаза мага раньше: Галар научился владеть собой, но неуверенность во взгляде скрыть не смог. Похоже, тщательно продуманная месть не доставила ему удовольствия.

— Моран ждет счастливая жизнь со мной. Я с ней не спал, но буду, а пока нас объединяет другая связь, которая с годами станет только крепче. Она не одержимая, а удивительное существо, рожденное природой для эльфийской магии… и для меня. Я позабочусь, чтобы она окончательно забыла твое лицо, имя и вашу связь. Тогда она перестанет переживать, — рассказывал Галар.

Маг успокоился и стал самим собой. Говоря о планах на девушку, он не старался оскорбить Хана и перестал ему лгать, но Ханлейт предпочел бы не слышать его откровения вовсе!

— Ты отпустил Герванта, как обещал? — задал Хан последний важный вопрос.

— И да, и нет. Твой эксцентричный друг был неравнодушен к Моран. Как-то очень по-странному, но я не стал вникать в подробности. Я подарил ему выбор — клинок под ребрами, а уж как им распорядиться дальше — его личное дело. В любом случае, я избавился от охотника, нарезающего круги за оградой поселка.

Ханлейт молча поднялся. Разговор с Галаром заставил его сожалеть, что 14 апреля не сегодня.

Хан вернулся в свою камеру и просидел оглушенным остаток дня. От еды он отказался. Под вечер пришла Фиона и протянула через решетку пирожок.

— Ешь сама, я не хочу.

— Ты не стал ужинать потому, что невкусно.

— Не поэтому.

Девушка уселась на свое обычное место у решетки. Положив угощение себе на колени, она сняла с шеи кулон на кожаном шнурке и игралась с ним, раскачивая в руках.

— Фиона, ты помнишь свой день рождения?

— Я родилась летом. Потому, что тепло и солнце. Зачем рождаться зимой или осенью? Жить будет холодно и неприятно.

Ханлейт улыбнулся: умозаключения девушки, при всей своей наивности, зачастую таили в себе глубокий смысл, если в них вдуматься.

— А вот я не помню. Для меня детство осталось красивой сказкой в заколдованном лесу, а у сказок нет четких дат и конкретных цифр. Если следовать твоей логике, то я родился зимой. Зато я точно знаю, что случится 14 апреля.

— Пойдет дождь?

— Возможно. Чем ты играешь?

— Ловушкой для архонта.

— Сомневаюсь, что воина-мага поймать так легко!

Фиона протянула сквозь решетку круглый предмет с отверстием посередине. Ханлейт поднес его поближе к свету из коридора и рассмотрел. Кулон напоминал камень, был шершавым на ощупь, но не тяжелым.

— Так это же аммонит! Только сегменты спирали посередине удалены. Фиона, ты знаешь, что раньше, прямо над тем местом, где мы сидим сейчас, плескалось море?

— Море деревьев?

— Нет, настоящее, из соленой воды, которое сейчас омывает берега Аквилеи. Древняя ракушка, превратившаяся в камень, — вот что это такое.

— Эта вещь умеет искать архонтов, когда они прячутся. Я сама ее сделала! — настаивала Фиона, глядя на Хана темным, не очень приятным взглядом, но Хранителю он давно перестал казаться бессмысленным.