Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

Внутри у Гарри непроизвольно что–то сжалось.

— Я все понимаю. Рядом со мной опасно, да и кому понравиться дружить с убийцей? — из уст Гарри вырвался горький смешок. — Я собирался поговорить с тобой о деле. Карточки Восточного факультета за наш курс почему–то оказались незаполненными. Ты не мог бы опросить всех в нашем классе и записать их данные?

Дориан растерянно заморгал. Он несколько раз открыл и закрыл рот, силясь сказать хоть что–либо.

— Хорошо, составлю, — выдавил он из себя.

— Спасибо, — кивнул Гарри и развернулся, чтобы уйти, когда его за рукав поймал Стан.

— Послушай, — тихо произнес он. — Я стараюсь быть подальше от тебя не потому, что ты убил того двулицего. Это из–за меня самого. Я все еще хочу твоей крови. Я ее чувствую в себе, она бежит по моим сосудам и венам. Она до сих пор питает меня и мне до безумия хочется наполниться ею до конца. Это наваждение. Я чувствую себя незаконченным. Нам нельзя оставаться наедине и быть очень близко долгое время. Понимаешь, это выше меня.

Дориан судорожно облизнул губы и гулко сглотнул.

— Пожалуйста, носи с собой всюду тот кинжал, что я прислал тебе на день рождения. Он серебряный. Им можно остановить меня. Бей только в сердце. Это будет наверняка. Как же я хочу твоей крови! Это невыносимо!

Гарри широко открытыми глазами смотрел на бывшего друга и не мог осознать услышанное. Почему–то он не чувствовал ни капли страха, только облегчение.

— Я закопал твой кинжал и… Я могу, как и раньше, давать тебе свою кровь.

Дориан печально покачал головой.

— Как раньше не получится. Я просто могу не остановиться вовремя. Пожалуйста, держись от меня на расстоянии. Нам так будет лучше. И ты ни в чем не виноват. Все дело во мне. Прости…

Гарри печально кивнул.

— Я надеюсь, что наступит день, когда мы сможем снова вместе идти рядом.

Стан опустил глаза.

— Прошлых событий не перечеркнуть и вряд ли мы сможем изменить хоть что–то. Тебе ли этого не знать?

— Да, но можно преодолеть прошлое, для того чтобы идти в будущее.

Дориан кивнул.

— Возможно, когда–то что–то изменится.

Гарри уже собирался уходить, когда задал последние интересующие его вопросы, для которых и накладывал заклинания тишины.

— Скажи, как ты вчера так быстро нашел меня и видел ли ты что–нибудь в той комнате?

Полувампир покраснел и, немного помявшись, все же ответил.

— Понимаешь, когда связь не закончена, вампиры продолжают чувствовать свою жертву. Им нужно наполниться одним видом крови. В меня же просто влили донорскую, но я сейчас привязан к твоей. Я могу жить, но этот голод порой сводит с ума. Мне необходимо получить от тебя столько же, сколько я потерял. Это очень много. Ты можешь умереть, — Дориан сжал кулаки, а на его лице проступило отвращение. — Я не видел ничего в комнате, кроме коврика. Но твой транс напугал меня.

— Спасибо, что выручил меня вчера.

Гарри взглянул на часы.

— Думаю, нам пора идти на занятия. Сейчас уже прозвонит колокол.

— Да, нам действительно пора.

Дориан распрямил плечи и, обойдя Гарри, направился к кабинету быстрым шагом. Поттер грустно покачал головой, не пытаясь при этом нагнать своего бывшего друга.

Свое свободное время Гарри стремился проводить в библиотеке, изучая разные книги и составляя конспекты. Эдвин обычно дремал рядом с ним или вырисовывал на листе замысловатые узоры, которые в итоге были не более чем красивым орнаментом, но не цельной композицией.

— В последнее время не могу нарисовать ничего нормального. Наверное, муза решила подремать, — горестно вздыхал он, комкая очередной лист бумаги.

Альберт чаще всего садился с другой стороны от Поттера. Он предпочитал историческую литературу или книги по гербологии и магическим существам. Мальчик периодически что–то выписывал из них в свой блокнот, заглянув в который, нельзя было понять ни слова.

Офелия же украдкой ела конфетки и ждала, когда кто–нибудь из друзей закончит свое домашнее задание, чтобы переписать его.

Мирослава сосредоточенно просматривала несколько книг сразу, ища в них что–то интересующее ее. Когда ее поиски затягивались, то к этому делу она привлекала Офелию, предварительно отобрав у нее все сладости.

Дориан же теперь садился отдельно от них за одним из соседних столов. Набирал большую стопку книг и огораживался ими от всего мира.

Одним из таких вечеров Гарри, предварительно наложив около них заклятия тишины, рассказал друзьям о комнате и о том, что он там увидел. Ему потребовалось немного времени, чтобы его эмоции наконец–то улеглись и перестали овладевать им каждый раз, когда он вспоминал тело черного пса, лежавшего в большой луже крови. Это и сейчас было очень неприятно, но, по крайней мере, к глазам не подступали непрошеные слезы, а руки не начинали дрожать.

Выслушав рассказ мальчика, побледневшая Офелия резко вскочила со своего места, едва не опрокинув стул, и порывисто обняла Гарри.

— Все будет хорошо, — уверенно пообещала девочка.

— Мне хотелось бы на это надеяться, — тихо произнес изрядно смущенный Поттер.

Эдвин нахмурился и отбросил свою напускную беззаботность.

— Я же уже, кажется, говорил, что тебе необходимо сопровождение! Кто–то играется с тобой, как кошка с мышкой! Мне не нравится вероятность того, что я найду тебя где–нибудь мертвым или сошедшим с ума!

Гарри покачал головой.

— Я не могу брать вас на каждое собрание глав, которые к тому же всегда разные по продолжительности. Иногда я хожу к директору и Люпину. Вы не можете быть всегда со мною рядом. В конце–концов, в кабинке душевой я предпочитаю находиться в одиночестве.

Эрстед усмехнулся.

— Я могу и в душ с тобой сходить. Вряд ли я увижу что–то…эээ… новое. В том числе и в некоторых манипуляциях, которые проводят там.

Офелия и Мирослава покраснели.

— Эдвин!!! — громко вскрикнули они.

— А что? — невинно пожал плечами мальчик. — Я вообще–то имел в виду манипуляции с мочалкой. Но если вы не знакомы с этим, то можете как–нибудь принять душ с нами.

Мирослава замахнулась на Эрстеда книгой, но тот ловко нырнул под стол.

— По–моему, — несколько отстраненно произнес Альберт. — Эдвин слишком рано начал интересоваться иной стороной отношений с девочками. Думаю, он еще физиологически не готов к этому, так что не следует проявлять к нему чрезмерную жестокость. Сомнительно, чтобы его предложение было серьезным.

За столом повисла тишина, а потом ребята громко рассмеялись. Покрасневший Эдвин надул губы и резко отвернулся.

— Ты не переживай, — продолжил Грегорович. — Еще где–то год и ты сможешь уже начать рассматривать эту сторону отношений. Но лучше делай это, пожалуйста, подальше от тяжелых предметов. Это может быть опасным.