Сергей Алексеев - Волчья хватка. Книга 3

Граница снега отбивалась по склонам гор на полкилометра выше, по чернолесью, а ниже, по буковым и каштановым лесам, он, видимо, таял и стекал ручьями в речушку, бегущую по узкому лесистому ущелью. Скорее всего, это и была Дивья река или, по–старому, Аракс. И впрямь, на первый взгляд эдакий райский уголок, где зима вряд ли бывает. Представительный, горделивый портал винного погреба у сарая до сих пор увит зелёным плющом, на винограднике свежая росная трава, кажется, даже пчёлы летают на утреннем солнцепёке.

Правда, дувал вокруг усадьбы, сложенный всухую, местами рассыпался, местами и вовсе превратился в бесформенные руины, особенно одна сторона, примыкающая к речке. И старинный каменный мостик на дороге заметно обветшал, сложенные из плитняка арочные быки были подточены высокой весенней водой и требовали срочного ремонта. Ражный поймал себя на мысли, что озирает окрестности хозяйским придирчивым взором: не так–то просто оказалось избавиться от вотчинных привычек…

И отсюда же, из терема, он высмотрел предполагаемое место ристалища. Ниже по склону, за виноградником и дымчатым каштановым перелеском, поднималась могучая, по–зимнему чёрная дубрава, обрезанная с одной стороны высокой речной излучиной.

О полёте совы над ложем в светлице Ражный и словом не обмолвился, однако за завтраком как бы невзначай спросил, есть ли здесь сотовая связь, и вдова вдруг всполошилась:

—Ты что, с телефоном приехал?! Мобильника у него давно не было—с тех пор, как отправился в Сирое, где связь с миром отсутствовала всяческая.

—Нет, вообще спрашиваю, — отозвался Вячеслав.

—Коль невмоготу станет позвонить, скажешь, — заявила вдова. — Тут в одном только месте берёт, на горе. Сам не вздумай звонить, найдут. Они по мобильнику быстро находят.

Не такая уж и замшелая оказалась вдова вотчинника, в средствах связи даже разбиралась. Он попытался завести житейский разговор с единственной целью —выяснить, живёт ли кто ещё в урочище и приходят ли гости.

—Тебе одной здесь нескучно? — спросил мимоходом. — По хозяйству кто–то помогает? И наткнулся на подозрительность.

— К чему это спрашиваешь?

— Ну кто–то вчера печь вытопил, — заметил он. — А сегодня гляжу, и баню. Ты же и на улицу ещё не выходила…

— Беда с этими вотчинниками, — уклонилась от ответа. — Вольный бы сроду не спросил… А что ещё заметил?

— Не заметил — почувствовал, — признался Вячеслав. — Кто–то ночью по светлице ходил. На цыпочках.

— И шаги слышал?

— Шорох и движение были. В какой–то миг словно ветром опахнуло. Кто– то был.

Но про полёт совы умолчал.

— Да, Сергиев воин, худы твои дела, — заключила вдова. — Это тебе блазнится. Тоскуешь ты сердечной тоской. Слыхала, у тебя Сыч избранную и названую невесту увёл из–под носа. По ней сохнешь–то? По Дарье?

— Она здесь ни при чём, — пробурчал он. — Я точно слышал и ощущал движение.

— Ничего, тоску полечу. Клин клином вышибают!

Самоуверенность старухи его раздражала.

— Кто всё–таки печи топит?

— Любовник! — ехидно усмехнулась она. — Абхаз один. С гор спускается, когда позову. Печь топит и меня греет. Такой расклад устраивает?

— Меня всякий устраивает. — Ражный встал из–за стола. — Благодарствую за хлеб–соль. Пойду места посмотрю…

— Далеко не уходи, — предупредила старуха. — Скоро баня будет готова. Бельё в сундуке заготовлено. Сундук в светлице. Свою одежду постирай, от неё пожарищем воняет. У меня служанок и прачек нет. Сходишь попаришься и дома сиди.

— Может, сразу меня под замок?

— Я на базар поеду, ты домовничать остаёшься, — серьёзно сообщила вдова. — Так что гуляй в пределах видимости, народ сейчас в горах всякий ползает. Случается, террористы набегают по незнанию, бандиты. Князья безмудрые муравейник расшевелили… Только смотри не обижай никого.

— Кого здесь можно обидеть? Пустыня кругом…

— Бандитов, например. Придут — не трогай, иначе потом греха не оберёшься. А сейчас помоги мёд загрузить.

И повела в хозяйственный каменный сарай, где стояло два огромных чана, доверху набитых гроздьями винограда.

— Вот, плесневеет уже, — опять заохала вдова. — Давить надо, а некому… Хорошо, оптового покупателя нашла на мёд.

Ражный вынес несколько фляг с мёдом, четыре поставил в багажник и две в салон. Тем часом вдова успела накормить кур в курятнике, пристроенном к сараю, и собрать яйца.

— Это тебе на пропитание! — крикнула, ковыляя к дому.

Она, видимо, утром всё–таки побрилась, а тут причепурилась перед автомобильным зеркалом, подкрасила губы и села за руль.

— Завтра вечером вернусь, — предупредила. — Дорога на перевалах тяжёлая, не чистят пока. Каждый день туда–сюда не наездишься… Электростанцию с потёмками заводи, бензин экономь.

И укатила по трясучей каменистой дороге…

Проводив её, Вячеслав спустился к рубленой бане, прилепленной на уступе возле самой речки, и впервые облегчённо вздохнул. В Дивьей вотчине всё–таки были маленькие радости: баня топилась по–чёрному и оказалась уютной, чистой, со свеже выскобленными полком, лавками, да ещё жаркой, совсем не угарной. Он запарил веник, поддал кипятка на раскалённую каменку, заткнул отдушину, чтобы прогрелись стены и пар выстоялся. Затем пошёл в дом искать бельё с казённой одеждой: почудилось, от своей и впрямь пахло пожарищем. Но оказавшись в каменном низу, не удержался и сначала обследовал жилище вдовы.

На первый взгляд секретов в нём не было–ни потайных дверей, ни чёрных ходов. На нижнем ярусе один только закуток возле печи, запертая на замок тёмная кладовая и даже люка нет в полу, а значит, и подпола. Зато на втором, антресольном, шесть крохотных каморок, обшитых вагонкой, аккуратных, аскетичных, с окнами–бойницами и деревянными кроватями. И все застелены, как в гостинице или казарме, одинаковым бельём. Видимо, для туристов или почётных постояльцев, а на остальном пространстве–дощатые нары. В терем вотчинника попасть можно было лишь по внутренней лестнице, хотя была ещё одна дверь, что вела на подвесное гульбище, выходящее на южную сторону. Глухая северная стена, вплотную примыкающая к каменному останцу, также не имела и намёков на потайной ход: плотная, рубленная из оструганных, покрасневших от времени бревён и напоминающая музей средневекового оружия. Похоже, вотчинник занимался коллекционированием, но собирал всё подряд, с единственной тематикой–воинской. Между копий, щитов, мечей и алебард висели патронные винтовки начала девятнадцатого века, сабли, ятаганы и пороховницы соседствовали с боевыми топорами, мушкетами и пищалями. Только кривые засапожные ножи и наручи, основное историческое оружие Засадного полка, занимали почётное место–на двух растянутых шкурах снежных барсов. Ражный на всякий случай оттянул их края: спрятать двери или даже малый люк под ними было невозможно.