Сергей Алексеев - Волчья хватка. Книга 3

— Я Ражному рассказала, — призналась ей Арина. — Можешь не заманивать…

Ту словно подстрелили на бегу, ноги подкосились. Но в следующую секунду она распрямилась.

— Кто тебя просил?! Ты предала всех! Меня, родителей, тётку Николаю! А самое главное!..

То ли заплакала, то ли застонала от неистовства и, круто развернувшись, умчалась к речке.

Арина лишь по–матерински вздохнула, глядя ей вслед:

— Она у нас такая… принципиальная. И очень хочет замуж, а ты ей понравился…

Совиные крылья трепетали над теменем так близко, что хотелось отмахнуться рукой. А переизбыток новостей и женских страстей только усугублял: показалось, на голову, как на бочку, надели железный обруч…

— Но это ещё не всё, — осторожно проговорила Арина. — Лелу никто не топил. В речке не было Дивы, мне кажется, их вообще не существует… Лела купалась одна. И всё разыграла.

— Зачем? — уже тупо спросил он.

— Известно! Чтоб ты её спас, взял на руки… Она очень искусная обольстительница.

— Что же вы кричали?!

— Да мы со страху не разобрались. Лела кричала, и мы… А потом сели вдвоём с сестрой и всё по полочкам разложили. Белой Дивы не было! Её никто не видел. Лела махала руками, ныряла, будто на дно тянут… Ты же видел, актриса, да ещё мастер спорта по плаванию. Мы с сестрой пришли к ней ночью и всё сказали. Вот она и сбежала…

Арина встала и завернулась в бушлат.

—Теперь–то всё? — спросил Ражный.

—Покада, — насторожённо вымолвила она. — Но всё равно придётся идти в баню, потом забираться в чан… Тётка Николая проверит. В это время он увидел волка, намахах идущего по склону вдоль речки, и облегчённо вздохнул. И в тот же миг ощутил, как вновь затрепыхались над головой нежные совиные крылья и беспощадные, неотвратимые когти впились в виски…

Молчун покрутился волчком возле ноги улёгся головой к вожаку.

Смотрел пристально, будто чего–то ожидая, с вываленного языка стекала нить слюны. Арина при появлении зверя в тот же час убежала в баню, поэтому они остались вдвоём. От запущенных в виски когтей сначала побежал щекочущий токи, когда опоясал голову, превратился сначала в нить, которая стала медленно сжиматься. Через минуту ощущение когтей исчезло, зато на голове остался стальной пружинистый главотяжец.

—Где был? — сдавленно спросил Ражный. — Я решил, ты следом побежал… Хотел сделать шаг в сторону, однако волк ухватил за полу шинели. Держал и пялил единственный глаз.

—Думаешь, к девицам пойду? Блюдёшь нравственность? Молчун вдруг потянул его в виноградник. Вячеслав пожал плечами.

—Пошли…Интересно, что ты хочешь? Среди шпалер волк выпустил шинель и потрусил впереди, то и дело озираясь, как бдительный конвоир. Они прошли сквозь полосу препятствий из кольев, проволоки и лозы, перескочили через дувал, потом миновали каштановый перелесок.

— Неужели на ристалище? — с надеждой спросил Ражный.

Однако Молчун провёл его через дубраву стороной и направился по русловому склону реки вдоль гор. Он уже не озирался, разве что изредка сбавлял рысь и скашивал уши назад, слушая шаги вожака. Этим же путём он уже вёл однажды, когда случилось ночное купание, и Вячеслав догадался.

— На Дивью гору? — спросил у волка.

Тот на бегу оглянулся и потянул к скалам, которые ночью показались неприступными без снаряжения. Вода в реке поднялась уже на метр, даже галечный откос затопило.

— Ты же знаешь, там брода нет.

Молчун, однако же, на другую сторону и не собирался, упорно вёл его к Каменному Идолу. Возле развалов покрутился и пропал за серыми глыбами. Тяжёлый, сдавливающий обруч так плотно сидел на голове, что казалось, перехватило сосуды и нижняя часть лица наливается кровью, отекает книзу, превращаясь в грушу. Стоило посмотреть вверх, как начинало ломить затылок, темнело в глазах, и никакие движения шеей, разминающие упражнения не снимали давящего ощущения. Поэтому Ражный всё время отставал, и тут, пока нагонял своего поводыря, волк оказался уже на скальном уступе, взбежав туда по камням, как по лестнице. Дальше начался подъём по крутой, почти отвесной стенке, но вполне проходимой без верёвок и страховки, если есть альпинистские навыки и нет обруча, насаженного до самых ушей. Чаще всего здесь поднимались горные козлы, поскольку везде был их помёт, но и людьми нахоженный, даже обустроенный. Кое–где виднелись следы расширения ступеней, высеченные карманы для захвата рукой, только подниматься приходилось зигзагами, наугад отыскивая точку опору. Зато Молчун всходил скачками, словно барс, и за четверть часа всё же вывел Ражного на гребень скалы.

У Дивьей горы вершина оказалась плоской, да и сама она высотой, недостающей границы снегов, поэтому и пряталась за скальным хребтом Каменного Идола, как полуразрушенный замок за стенами. Место было хоть и уединённое, замкнутое, но мрачноватое и уж никак не райское. А то, что это убежище омуженок, сомнений не было: до середины лесистых склонов гора оказалась сплошь покрыта руинами башен, неких малых строений, напоминающих сакли, и длинных, приземистых сараев. Из далека всё это походило на раскопанный медведями покинутый обитателями муравейник. От каменного гребня сразу же начиналась хорошо набитая горными козлами тропа, ведущая вниз, к подножию Дивьей, вдоль которого бежал узкий и блестящий на солнце ручей. На вершине скальной гряды обруч слегка растянулся, по крайней мере, перестал давить на глаза и бровные дуги, хотя задирать голову всё ещё было трудновато. И отсюда же, сверху, Ражный высмотрел ещё один ход к горе: вода пробила узкое горло в каменной стене и, судя по кипящему шуму, где–то невидимо вливалась в реку. То есть чтобы не карабкаться по скалам, можно преспокойно войти и выйти «мокрым»путём.

Волк привёл по тропе к ручью, перепрыгнул его и сразу потянул к мёртвым руинам. Если и жили здесь омуженки, то даже сразу не сказать, сколько лет назад, а селение их разрушило, скорее всего, землетрясение. Крепкие стены рухнули не от вражеского штурма, от каменных глыб, скатившихся с крутых склонов горы. Наверное, её вершину венчал скальный останец, который, развалившись, снёс прилепленные друг к другу строения и отдельно стоящие башни. Потом уже вырос лиственный лес, спрятал следы погрома, хотя и до сих пор в сараях и просто на склонах у ручья валяются почерневшие и замшелые конские кости. А если здесь было много лошадей, значит, когда–то существовала дорога или тропа. Сейчас же гора выглядела безжизненной, если не считать стайки козлов, вспугнутых Молчуном и стоящих, как мишени, на высоком уступе скалы. Значит, были не стреляные, охранник урочища Извек сюда и впрямь не заходил…

Ражный брёл за волком вдоль подножия, иногда заглядывая в развалины, уцелевшие хотя бы наполовину, где можно было если нежить, то спрятаться от дождя. Такие места были, но, судя по навозу, там прятались горные козлы и, как ни странно, — птицы. Он ещё из далека приметил снесённую наполовину башню с деревьями, а если они росли, значит, была какая–то кровля. И волк повернул к ней же, причём с предупреждающей оглядкой на вожака. Они поднялись по склону, и Молчун вдруг лёг неподалёку от руин, словно показывая тем самым, что задачу свою выполнил, привёл к логову Белой Дивы.