Ольга Миклашевская - Это всё зелье!

— Тина, прекрати. Ты же знаешь, я ненавижу черно-белые фильмы.

Я знала, но никогда не могла отказать себе в удовольствии испортить умнику настроение. И тогда я решилась задать ему вопрос, который мучил меня уже целый день:

— Слушай, а как ты смотришь на то, чтобы попытаться найти антидот к зелью вместе?

Лис посмотрел на меня так, как будто я предложила перебраться через городские стены на голубях.

— Его не существует, — не скрывая радости, ответил он. — И тебе вряд ли удастся его изобрести, даже если ты потратишь на это все отведенное тебе время. Лучше бы занялась чем-нибудь полезным. Скажем, научилась печь пирожные моей мамы.

Я гадала, ответил ли он так, потому что сам был под воздействием зелья или потому что противоядия действительно не было? Но чтобы быть уверенной до конца, мне все надо было проверить самолично.

Лис как будто прочитал мои мысли:

— Я говорю это тебе не потому, что заинтересован в том, чтобы антидота не существовало.

— Тогда я просто запрусь у себя в комнате на оставшиеся пять месяцев и не буду с тобой разговаривать. — И как же я раньше не додумалась до такого гениального решения?

— А потом?

— Что потом? — не поняла я.

— Ты не думала о том, что потом тебе все-таки придется выйти наружу? И уж тогда я тебя точно никогда не отпущу.

Звучит заманчиво, но я все еще помню, что мне нельзя верить тебе, хитрый Лис.

— Это как в «Принцессе и драконе»?

Лис сжал зубы.

— В какой еще «Принцессе и драконе»?

— Ну, это фильм такой. В общем, жила-была принцесса Орнелина в высо-окой такой башне…

В середине октября, когда добрая половина деревьев уже облысела, а вторая половина грелась у профессора Сорняк в оранжерее, к нам в академию пришла небывалая новость. Наследный принц Плоских земель собирался жениться. Да не абы на ком, а на своей сводной сестре, которая родственницей по крови ему, к счастью, не приходилась.

И все, конечно, начали перемывать королевской семье косточки, и каждый второй говорил, что без приворотного зелья тут точно не обошлось, и косился почему-то на меня.

На самом деле, слухи в академии насчет меня и Лиса рассосались довольно-таки быстро (зуб даю, Лис к этому отношение имеет самое непосредственное), и даже Рутель со временем свыклась с мыслью, что дам-совету нужно срочно искать новую жертву. Чем они, собственно, и занялись. Ей стал оборотень-рысь Дамиан. Да-да, тот самый Дамиан, который как-то раз пригласил меня на осенний вечер, но которому я дала от ворот поворот. Так что во всем можно найти свои плюсы.

Между тем, приближался осенний марафон, и чуткий Лис на время оставил меня в покое, чтобы я могла как следует подготовиться. Если под «оставил в покое» вообще можно подразумевать личное время в несколько часов перед сном.

А что касается самой подготовки, то тут у меня было полное болото. Я могла читать одну и ту же страницу раз по пять, постоянно ловя себя на мысли, что вообще не вникаю в смысл написанного, а думаю о чем-то своем. О чем, ясно и без объяснений.

Словно цветущая яблоня — нашла, с чем себя вообще сравнивать — я подставляла свои листики солнцу, ища спасения в его заботливых лучах. Правда, временами оно было чрезмерно заботливым, отчего я рисковала получить ожог и остаться раз и навсегда без коры.

Если подумать, все было не так уж плохо, если не считать того, что я к этому привыкала. Теперь мне почему-то было наплевать на то, что со мной будет, когда закончу академию, если закончу ее вообще. Все должно будет решиться в конце зимы, когда я наконец-то освобожусь от Лиса и его секретов. Что бы он там от меня ни скрывал.

А в это воскресенье мои родители ждали его в гости для «официального знакомства». Не понимаю этой глупой традиции, ведь не жениться же он на мне собирается, право слово. К февралю он уже и вовсе забудет о том, кто такая эта Тина и что между нами было. Оно и к лучшему: будет меньше поводов краснеть при встрече.

Почти каждый вечер ко мне через окно залезал черный кот, и я заметила, что в те дни, когда он появляется, родители возвращаются домой особенно поздно. А у этого создания мозгов оказалось гораздо больше, чем я думала. И мне польза, и коту от моего ужина кое-что перепадает. (Хотя он всегда делает вид, что в нем течет царская кровь и подачки с моего стола для него что трава для леопарда.)

И вроде бы постепенно все устаканилось, но ровно за неделю до осеннего марафона у мамы начались непонятные перепады в настроении. Сначала она просто отказывалась есть, ссылаясь на отсутствие аппетита, а затем и вовсе впервые на памяти начальства взяла себе выходной. Для меня это тоже оказалось в диковинку, и я наблюдала за родительницей из темных углов, словно она была диким зверьком, выпущенным из клетки на волю.

К моему удивлению, мама даже сумела сама сварить себе кофе и порезать козий сыр (правда, ножом для мяса, но новичку простительно). Затем она взяла один из детективов из библиотеки отца и принялась завтракать, попивая книжку и зачитывая ее кофе. Ну, то есть наоборот.

— Мам! — Я выскочила из своего убежища так неожиданно, что тут же пожалела: у матери был такой обескураженный вид, будто бы я была василиском, а не ее родной дочерью.

С расширенными от ужаса глазами мама изучала меня, а я, чтобы ей было удобней, замерла на месте. Пускай запоминает: возможно, совсем скоро я уеду из крепости и прости-прощай.

— Тина, и когда у тебя успела вырасти грудь? — спросила родительница на полном серьезе.

Если бы я сейчас тоже пила кофе и читала детектив, что поперхнулась бы так, что мама не горюй.

— Лет шесть назад. А что? — Я попыталась придать лицу невозмутимое выражение, но мне это явно не удалось.

Мама закатила глаза. Она так делала всегда, когда вспоминала молодость.

— Между прочим, — сказала она, — когда я была в твоем возрасте, я встретила твоего отца.

— Да ну?

Я раньше никогда не задумывалась, почему мама вышла замуж так рано. Ну вышла и вышла — я-то таких глупостей вытворять не собираюсь.

— Он был такой высокий и красивый… И все девочки на государственных курсах за ним бегали.

— Ну а ты, конечно, строила из себя ледяную принцессу и до последнего не давала ему сломить твою оборону.

У мамы на лбу появилась забавная морщинка, которую было заметно всегда, когда она в чем-то сомневалась.

— Откуда ты знаешь?

— Предположила, — ответила я и села напротив мамы за стол, чтобы узнать, чем же все закончилось. Это как в фильме, у которого смотришь сначала финал, а потом уже все остальное.

На столе лежали принесенные накануне Лисом зеленые яблоки, и я тут же захрустела одним.

— На самом деле, все было не совсем так, — сказала мама, чуть понизив голос. Я придвинулась еще ближе. — Я призналась ему первой.