Ольга Миклашевская - Это всё зелье!

Пришлось скинуть плащ и остаться в одной рубашке, которая и так уже липла к мокрой спине. Лис последовал моему примеру, и даже в безрукавке в холодную осеннюю пору ему явно было, мягко скажем, тепло.

Почему он не уходит? Почему не боится брата? Ведь тот совсем скоро вернется — Лис наверняка слышал. Почему так мало говорит? Почему не привел подмогу?

Все эти вопросы так и хотели сорваться с моего языка, но я сдерживалась, сохраняя концентрацию, которая нужна была, чтобы не ошибиться с зельем.

Высшие силы, пожалуйста, пусть это поскорее закончится!

Огненный ветер становился сильнее, и вскоре я почувствовала, как языки волшебного пламени ласкают затылок. Сухая листва быстро поднималась в воздух и кружилась эдакими миниатюрными ураганами, принимаясь разносить волю мастера зелий по всему лесу.

Это почти финал.

Краем глаза я заметила, что Лис продолжал наблюдать за мной, не говоря при этом не слова.

— Ты действительно хочешь, чтобы я это сделала? Правда думаешь, что мне не надо останавливаться?! — Я уже практически кричала, чтобы меня было слышно в этом мощном потоке волшебства.

— Да, — просто кивнул муж, и я не уловила в этом простом ответе ни капли сомнений.

Да почему же не возвращается Герольд?..

И тут мой взгляд упал на обнаженные руки Лиса. Прищурившись, я попыталась убедить себя в том, что мне почудилось, что это вовсе не то, о чем я подумала. Но, как всегда, все самые умные идеи приходят ко мне слишком поздно.

Я хотела было остановиться, хотела перестать помешивать зелье и тем самым если не полностью отменить заклинание, то хотя бы снизить его силу. Но Лис, увидев, что я собираюсь делать, внезапно ринулся вперед, как голодный шакал, и смертельной хваткой вцепился в мои запястья, не давая мне осуществить задуманное.

Попыталась закричать «пусти!», но кричать в таком шуме было уже абсолютно бесполезно. Да и до кого я хотела докричаться?

— Ах ты мошенник, — шипела я сквозь зубы скорее сама себе.

Но, конечно, мой соперник оказался гораздо сильнее. И когда боковым зрением я заметила, что на поляну вбежали еще люди — много людей — я мысленно молила только о том, чтобы у меня хватило сил продержаться.

Лис был прав. Я бы сказала, Лис был чертовски прав, как, впрочем, и всегда. Эта его идея пожениться была просто гениальной, потому что несмотря на то, что видение совершенно не изменилось, теперь я знала одну очень важную вещь, которую Герольд не знал. Чудо, что Орфея ему об этом не доложила, но, может, она сочла эту деталь незначительной?

Однако для меня этот просчет оказался единственной ниточкой спасения, за которую я уцепилась, как обезумевшая.

Я видела, как бежавшая впереди остальных Тигра бросилась мне на помощь. Видела ее встревоженный, почти дикий взгляд, но дикость эта была совсем не такая, как у Василины. Это были дружба и отвага, надежда и стремление, любовь и отчаяние.

Но было уже слишком-слишком поздно. Позволив себе в последний раз улыбнуться раскалившемуся до красна небу, я ослабила хватку.

А затем я услышала взрыв.

Как тихо.

Это была первая мысль, которая пришла мне в голову после того, как все закончилось. И правда, не было слышно ни соловьиных трелей, ни шороха листвы, ни мягких лапок лесных обитателей. Казалось, будто весь лес замер всего лишь на одно-единственное мгновение, и снова все встанет на свои места.

Самым страшным оказалось открыть глаза. Заставить себя это сделать было почти невозможно, потому что тишина хоть и была гнетущей, но безвестность все-таки была лучше встречи с реальностью.

Однако я ведь не могла провести так целую вечность, впиваясь ногтями в ладони и сжимая зубы до посинения. Пора было просыпаться, Тина.

И я наконец сделала вдох. Вдохнула громко и глубоко, и обычный лесной воздух вдруг показался живительным раствором, самым сладким и действенным зельем.

Поначалу все плыло перед глазами. Я лениво переводила взгляд между деревьев, но вместо обугленных пней видела почему-то буйно растущие кусты ежевики и толстые стволы вековых дубов. Все было как обычно и — в этом даже страшно было себе признаваться — даже лучше.

А затем я уловила что-то темное, какое-то постороннее пятно на этом безмятежно зеленом полотне. Моргнула раз-другой и поняла — это человек.

Смутное ощущение узнавания прошло через все мое тело. Какой знакомый плащ!

Но человек не торопился показывать свое лицо, продолжая стоять в отдалении между деревьями. Я чувствовала, как он смотрит на меня, хотя и не могла разглядеть его лица, скрытого под капюшоном.

— Папа, — наконец выдохнула я.

Нарочито медленно руки мужчины потянулись вверх, и прошла будто целая вечность, прежде чем я увидела такое родное и желанное лицо. Однако что-то в нем было совершенно не так, что-то принципиально изменилось, и вскоре я поняла, что именно.

Глаза. Они были такими яркими, что я начала сомневаться, что они вообще принадлежат человеку. И даже с такого большого расстояния я различала их цвета — один глаз отца был зеленым, а второй — карим. Совсем как у меня.

— Но как?.. — Говорить было так тяжело (да я и не знала, что именно мне нужно сказать или спросить), поэтому предложение осталось неоконченным.

Тогда мужчина сделал первый шаг, и листва захрустела по его сапогами так звучно и вкусно, что слаще этого звука для меня не было ничего на Плоских землях.

— Все закончилось, Юстина.

И лишь после этих слов я позволила себе оглянуться. Теперь, когда отец был рядом, мне уже не было так страшно, даже если я умерла и попала за черту, а папа был всего лишь галлюцинацией.

Увиденное поразило меня: когда я подумала, что вокруг было неестественно тихо, я не ошиблась в своих предположениях. Было тихо как в могиле или как…

— …в безвременье, — продолжила я мысль вслух.

Взрыв действительно произошел, я взорвала весь волшебный лес! Но вместо того, чтобы взлететь на воздух, окружающее пространство просто замерло. Остановилось.

Я взорвала время.

По сути, разницы в рецептах не было никакой. С тем же успехом я могла избавить лес от всего живого, и все окружающее пространство, кроме поляны, на которой мы находились, отправилось бы не в бытие. Отличие оказалось в намерении.

У меня не было совершенно никакого желания отправлять в тар-тарары свихнувшихся магов-одиночек и всех диких тварей. Да, в глубине души я была солидарна с Герольдом: я действительно понимала его желание очистить мир от зла и помочь людям выйти из клетушек-крепостей, в которых они сами себя заперли. Можно было бы свободно перемещаться по империи — звучит просто фантастически!

Но это была утопия. Несуществующая реальность для тех, кто привык существовать в одном мире с драконами и магинями, гарпиями и русалками. Все это волшебство было частью нас самих, и, попытавшись уничтожить его, мы бы уничтожили себя.