Галина Гончарова - Полудемон. Месть принцессы

— Сын…

— Сыночек, любимый!

Акульи слезы. Со стороны Абигейль — так точно. Погибла ее надежда править страной. Хотя Рене писал, что во дворец вызвали сильных магов жизни.

Вот это мне не нравилось.

Сильный маг — практикующий маг. Мало ли что они разглядят?

Да, я получеловек, но иногда во мне прорывается демоническая ипостась, просыпается демоническая ярость — и начинается кошмар. В такие моменты я себя не контролирую.

А объявлять о своей полудемонической природе мне ни к чему.

Ладно.

Пусть сначала приедут, а потом посмотрим. Еще пусть согласятся!

Рудольф же у нас верный сын храмовников, а те магию не любят.

Конкуренты-с…

Но это было потом, потом. А пока Рудольф стоит на коленях перед гробом сына, Абигейль воет, как кошка, которой хвост прищемили, а все остальные взирают с сочувствием.

Горе-то какое!

На меня обращают внимание только через полчаса, от души навывшись. И Рудольф поворачивает ко мне бледное лицо…

Да уж, подлецу все к лицу. С заплаканными глазами, бледный, благородный… хоть сейчас девицам показывай — влюбятся! Воплощенное благородное страдание.

— Алекс, расскажи мне, как это произошло?

— Да, поведай нам, почему погиб наш сын?

А ты остался жив!

Этого Абигейль не произносит, но те, кто поумнее, сами достроят фразу.

Естественно, я пропускаю все мимо ушей. И падаю на колени перед безутешными родителями.

Вы хотите красивую картинку?

Вы ее получите!

— Дядя, казните меня! Это моя вина!

У Абигейль некрасиво отвисает челюсть.

— Это я не смог его уберечь! Я должен был всегда быть рядом с братом! А я отпустил его одного… на свидание… Если бы я знал! Мне нет прощения!!

Придворные усмехаются, а Абигейль в очередной раз выглядит, как уксуса опившись. Ну да. Теперь все попытки обвинить меня будут выглядеть нелепо. Откровенно нелепо.

Как я мог пойти на свидание вместе с Андрэ?

Кто вообще ходит на свидание с сопровождающим? Смешно!

Я продолжаю голосить, громко заявляя, что его величество Микаэль провел расследование. Самое тщательное.

Но я должен был идти с кузеном! А лучше — идти вместо кузена!

Лучше бы я сам умер…

Рудольф наконец проникается и поднимает меня с колен.

— Встань, племянник. Я не виню тебя…

— Никто не снимет груз моей вины, — прочувствованно выдаю я.

Абигейль вытирает слезинку.

— Мой бедный сын…

В толпе придворных вспышка рыжих волос.

Карли?

Мгновенный укол боли заставляет меня выпрямиться еще сильнее.

— Если бы я мог — я бы умер вместо Андрэ.

Абигейль не верит, конечно, но и крыть нечем.

Дядюшка смотрит грустно.

— Алекс, пойдем. Завтра с утра у нас похороны, а послезавтра я назначу тебя наследником.

Назначу?

Вообще-то…

— Пока не родится мой сын.

Вот как?!

— Абигейль в тягости, Бог благословил нас.

Полагаю, на следующий день после получения известий о смерти Андрэ.

Минутку!

Маги жизни еще не приехали! А Абигейль в тягости?! Или она уже была — или из меня тут лепят дурака? И скорее — второе, потому что в таланты Марты я верю. Некромант, который ненавидит…

Страшнее только топор и плаха. А по действенности — примерно одинаково.

Что происходит?

Выясним, разберемся…

— Ваше величество…

Герцог не удерживается. Склоняется перед Рудольфом, застывает в глубоком поклоне.

— Моя жизнь и честь у ваших ног.

Рудольф глубоко вздыхает. Там, где ситуация напоминает его любимые рыцарские романы, он ведет себя неплохо. Что-то благородное в нем есть, не все супруга выжрала.

— Встаньте, герцог. Я верю — вы сделали все вам подвластное.

Герцогу того и надо было.

Совет.

Что это такое?

Ну, ранее, при моем деде, это было нечто серьезное, он-то набирал людей по себе. Ему неважно было, насколько перед ним преклоняются, ему важны были толковые советы. Рудольф же собрал совет из лизоблюдов и подхалимов, которые в любой ситуации пели ему осанну.

Разумеется, месть за принца Андрэ — это наш долг!

О, подлые риолонцы!

Война! И только война!

И хоть бы одна скотина сказала, что армия в загнанном состоянии, что денег в казне нет, что страна истощена, что война может стать для нас последней…

Твари!

Но нет же!

Рудольф зачитывает показания убийцы — и его вводят в зал. Становится даже смешно.

И вот это нам выдают за коварного хищника? Да он едва на ногах держится. Но отвечает вполне бойко.

Да, убил.

И лишний раз наводит на риолонцев. Это все они виноваты. Они не хотели свадьбы принца!

Они и только они.

Рудольф не выдерживает и приказывает увести негодяя. Казнить завтра же! Повесить мерзавца… нет! Этого мало!

Сжечь!

Интересно, хватит ли у теваррцев совести принести ему яд?

У меня точно хватит. И совести, и опыта.

Вот освобождать я его не буду. Перебьется.

А еще на совете решается вопрос о моей свадьбе. Лавиния одобряется всеми, а то как же! Такая партия. Умная, красивая… не хуже Абигейль.

Я и не сомневался.

Паразит паразита видит издали.

Свадьба назначается через три дня. Почему так скоро?

Так надо готовиться к войне. А Теварр поможет нам только при условии союза. Потому свадьба будет скромной и быстрой.

Лавиния не отходит от Абигейль, которая принимает ее вполне ласково — и мы остаемся наедине только в танце.

Но даже там…

— Она солгала о своей беременности.

— Знаю.

Я и сам был уверен, но подтверждение от вампирши было приятно.

— В ее окружении есть беременные?

— Да. Двое. Обе на раннем сроке.

Я киваю, получая подтверждение своим подозрениям.

— К чему рожать самой?

Лавиния опускает ресницы. Она тоже понимает. Ребенка возьмут и выдадут за чадо Абигейли. А что в нем не будет королевской крови… разве это волнует тетку? Ей не хочется обратно в грязь.

Опять же, если у меня будет кузен-младенец, смогу ли я причинить ему вред — и не быть ославлен на всю страну?

Образ детоубийцы слишком удобно эксплуатировать.

Что ж, выход у меня один.

Тетушка, вы слишком зажились на этом свете.

— Подышим воздухом?

Я вывожу свою невесту на балкон.

— Ты ведь хочешь стать женой наследного принца, а не регента, правда, Лавиния?

Девушка кивает головой:

— Ты хочешь…?

— Да. Я уйду на войну, а на тебе останется Абигейль. Следи, чтобы она не разродилась раньше времени.

Вампирша улыбается. Хищно и зло:

— Я… подумаю.

— Надеюсь.

Угрызений совести я не испытываю. Она нечисть — и только-то. Я целую руку вампирше, и мы уходим с балкона.

— Алекс…

Карли?

Она…

Такая же яркая и ослепительная, как и раньше. Не мое рыжее солнышко. Не моя девочка. Не моя любимая…

Как же больно и тоскливо. Как же плохо…