Array Semenoff - Вжиться и выжить[СИ]

— Ну что же вы молчите, Какаши–сан? Вы же хотели мне что–то сказать? — издевательски

требую ответа у Хатаке.

Порыв свежего соленого ветра только добавил мне эйфории.

— Ты не посмеешь, — сообразил Собакин, что чакры у него меньше, чем сейчас у меня, да и состояние у ассистента не такое паршивое, как у него самого — ты…

Закончить фразу он не успел, некрасиво грохнувшись вместе с костылями. Эталонный прямой, без замаха, удар, с дистанции неотразимой атаки, когда расстояние слишком короткое, чтобы противник успел среагировать и защититься. Монтаро был бы доволен.

Хм, а я бы не сказал, что моя «подача» была такой сильной. — скептично осмотрел свой кулак. Может, я силы не рассчитал?

Да вроде нет, даже под маской видно, что нос не сломан и даже не деформирован, а чуть потемневшая из–за крови тряпка — это такая ерунда…

Не повышая голоса, участливо спрашиваю у такого неуклюжего инвалида:

— Ну что же вы так неосторожно–то?

Не ответил. — цыкнул я разочаровано. Грубиян!

— Ой–ой–ой, — укоризненно покачал я головой, — какой вы неуклюжий, Какаши–сан… — Простите, так чего я не посмею, Какаши–сан, не напомните? Нет?

— Кха, кх… Ты посмел?! — а сколько удивления–то в голосе да в эмоциях…

Но не успокоился Собакин.

— Кхм. Ты… Слабак, только и можешь, что нападать на раненых товарищей! У тебя нет чести! — выдавил он, шумно хватая ртом воздух. Кровотечение из носа и падение с костылями не прошли для него незаметно.

— Что–то я не припомню, — невесело усмехнулся, — чтобы моя потеря памяти и навыков помешала вам меня избить, Какаши–сан.

— Иди поплачься… — попробовал то ли съязвить, то ли отвлечь мое внимание Какаши, одновременно с этим попытался сбить меня костылем. Я просто наступил на него ногой, усилив удар чакрой. Костыль зарылся в песок, порвав мох, а пальцы Хатаке, державшие деревяшку, на полной скорости стукнулись о выступавший из земли, твердый даже на вид корень растущей неподалеку сосны. Мда, не везет Собакину с корнями.

Он зашипел от боли так и не сказал, кому именно я должен был идти жаловаться.

— Не стоит, Какаши. — сказал я, глядя на его попытки незаметно поудобнее перехватить второй костыль. А то вы сейчас домой поползете на одном костыле или вообще на карачках. Второй костыль, как и было сказано, будет торчать из вашей надменной задницы.

— На что ты надеешься? — злобно сверля меня взглядом, процедил наш незадачливый командир. Он отбросил костыль и попытался встать. — Ты атаковал сокомандника, больше того — командира на миссии, ты мусор…

С рычанием и резким выплеском чакры Какаши попытался то ли встать, то ли броситься на меня прямо из лежачего положения, но лишь со всей дури ударил своим лицом мой кулак, после чего беззаботно откинулся на ковер из мха, видимо, чтобы насладиться прекрасным осенним небом с угрюмыми серыми тучами. Да, так я и скажу, если что.

Похоже, что пылавшие в нем эмоции, из которых главными были ярость и унижение, совсем застили джонину глаза, если он всерьез думал достать меня из такого положения. Учитывая то, что из нас двоих именно у него состояние было хуже, потому что Хатаке едва не загнулся от чакроистощения, плюс проблемы с СЦЧ и шаринган… В общем, больной переоценил свое здоровье и свои силы, и на данный момент я был сильнее Какаши и равен ему по скорости реакции. М-да, он, похоже, ничем не думал… даже задницей.

Но и после второго раунда Какаши не унимался. Теперь он потянулся к повязке.

— Сдохнуть хочешь? — поинтересовался я у Какаши. Он замер, а я пояснил:

— Я тебя второй раз от чакроистощения спасать не буду.

Впрочем, давать ему возможность поймать себя в гендзютсу я все равно не собирался. Снимет повязку — и будет рассматривать мох на камнях.

Он медленно убрал руку от повязки с протектором.

Возвышаясь над джонином, я посмотрел ему в глаз и вкрадчиво, глухо заговорил:

— А теперь слушай сюда, тупая псина. Мы — не в Стране Огня. Мы — в Стране Волн. Против нас — один из богатейших людей на планете. Кругом могут быть нукенины и наемники Гато. Возможно, что уже завтра нам придется сражаться против слаженной команды ниндзя–отступников. Сначала они убьют одного до сих пор не вернувшего себе навыков специального джонина, затем тебя, вырезав перед этим твой шаринган…Ах, извини, оговорился, он же не твой, он твоего товарища по команде, которого ты угробил своими действиями… Человек–беда.

От напоминания об Обито и одного из своих не самых лестных прозвищ Какаши дернулся, как от удара.

Человек–беда. Именно так Какаши называли в сплетнях. Что не удивительно, учитывая то, сколько народа рядом с ним погибло. Включая его сокомандников, учителя и напарников в АНБУ. Морио однажды назвал эту кличку… Зря я тогда не обратил на нее внимания. «Нет, ну надо же… Шаринган Какаши… Человек–беда. Сочувствую тебе».

— Обито был героем! — подал голос Собакин. Не обращая на него внимания, я продолжил.

— А может, все будет даже интереснее, и тебя возьмут в плен и будут долго пытать, пока не выдавят из тебя по капле все, что ты знаешь, и пока ты не предашь всех, кого ты знаешь и всех, кто тебе доверял. Жаль, что я этого уже не увижу. А когда мы оба перестанем быть помехой, начнется самое интересное. Перед нункенинами останутся только напуганные дети. А знаешь, что с ними будет, если тебя и меня не станет? Что станет с кучкой детишек, которых намеренно ничему не учили?

Судя по эмоциям Какаши, он все отлично знал. Страх, сомнение, чувство вины, отвращение и поднимающаяся паника . Впрочем, я все же добавил ясности и в этот вопрос.

— Изнасиловав девчонку, они наверняка убьют ее. Просто потому, что она никому не нужна. А вот Саске и Наруто продадут, как скот, другой Великой деревне. Последний Учиха и Узумаки — джинчурики наверняка стоят немало. А знаешь, почему это произойдет? Да потому что ты, мразь, наплевал на свои обязанности! Ты должен был отправить за подкреплением сразу, как стало ясно, против кого нам придется сражаться. Сколько ты продержишься в таком состоянии против пары даже не джонинов, а чуунинов? Да нисколько! Хорошо хоть, что тогда наконец–то человек–беда сдохнет сам, вместо того, чтобы приносить горе всем, кому не посчастливилось оказаться рядом!

Все так же валявшийся на земле Какаши после реплики об Обито замолчал и во время моего монолога голоса не подавал, только зубами скрипел на особо болезненных для него репликах. А потом вроде даже задумался. Ну что же, лучше поздно, чем никогда.

— Ты — дерьмовый командир, Хатаке Какаши, и своими идиотскими решениями ТЫ подставил всех нас под удар. Я не знаю, кто и по каком знакомству сделал тебя даже не джонином, а чуунином, но право вести за собой людей и командовать ты точно не заслуживаешь. Но, впрочем, в утешение могу сказать, что как учитель — ты еще хуже. Команду генинов тебе дали не для того, чтобы ты отдыхал, получал жалованье наставника и процент с миссий! Которые, между прочим, выполняют двое сирот и слабая девочка, а для того, чтобы ты их учил! А ты, дерьмо собачье, сам не учил и мне не давал. Хокаге, говоришь, расскажешь?! Да расскажи! Только тогда Данзо, Старейшины и Совет Деревни тебя с потрохами сожрут за то, что ты не обучал и чуть не угробил самую ценную команду Листа! Хочешь повторить судьбу своего папаши? Сдохнуть затравленным и всеми презираемым? Ну значит — повторишь! И заступничество Третьего не спасет! Это если оно вообще будет… Кста–а–ати… — прошипел я, оскалившись. — Не обучая свою команду, ты не только нарушил все писаные и неписаные правила Конохи, мира шиноби, законами которого ты так любишь прикрываться, ты предал своих генинов. Как ты там говорил? Те, кто нарушают правила шиноби — мусор, а те, кто предают своих товарищей — хуже мусора? Тогда скажи мне, Какаши–который–хуже мусора, кто же, — осекся, — нет, ЧТО же ты тогда?!