Array Semenoff - Вжиться и выжить[СИ]

Тут я подвис еще сильнее от идиотизма ситуации — можно подумать. что она тут вся в слезах из–за книжки, а также потому, что брошюрку я вроде бы не упоминал, но на всякий случай решил вспомнить. Тем временем Хатаке, отпив чая, заявил:

— Не заставляйте девочку, если ей не хочется.

Секунду я тупо хлопал глазами от удивления и кажется даже выдохнул «чо?». Справившись с собой я закатил глаза и уныло сказал:

— Вы себя слышите, Хатаке–сан?«Не заставляйте, если не хочется»? — передразниля его и кисло фыркнул.

— В чем, собственно, проблема? Мма (может быть) обьясните? — начал сверлить меня глазом «циклоп».

Он явно настроился на конфронтацию.

— Мма (Может быть) не объясните! ~ мысленно огрызнулся и прикинув сколько времени уйдет на разжевывание, а после на спор с Хатаке, я просто махнул рукой и повернулся к Сакуре.

— Извини, Сакура–чан, — поклон кивком головы, — что заставлял тренироваться. Если хочешь поскорее умереть, мешать больше не стану. И брошюрку верни, пожалуйста, потому что мертвой зубрить правила не нужно, а мне книжка еще пригодиться — других обучать. Лучше сходи в храм на площади Буревестника, пока мы не ушли, а то вдруг до храма в Конохе ты уже не дойдешь!

Сакура стояла истуканом, словно боясь пошевелиться, и белела прямо на глазах. Но не от страха, а от злости.

— Со мной все будет в порядке, я сильная! — взорвалась она воплем. — Я вам всем докажу!

— Да–да, конечно, — отмахнулся я и широко зевнул, прикрыв рот ладонью.

Хатаке, судя по эмоциям, посмотрел на этот взрыв с легким удивлением. Саске — со скепсисом и презрением. Наруто — с сочувствием. И только мне уже было пофиг.

— Моя ошибка, — не обращая внимания на ее вопль, спокойно продолжил я, — не догадался сразу, что у тебя, Сакура–чан, до сих пор не атрофировалось чувство собственной бессмертности. Моя ошибка, что я спутал его с самоуверенностью. Ну, теперь–то все ясно…

— Ирука–сан, — с нажимом перебил меня джонин, удачно пытаясь скрыть растерянность — прекратите!

— Да, пожалуйста, — легко сказал, я повернувшись к Какаши. — Однако, смею напомнить, Хатаке–сан, что после смерти Сакуры вам в любом случае понадобится третий генин, — сказал это, чтобы закрыть тему. Саске задумался, и я заподозрил, что он уже подумывает над тем, насколько новый член команды будет полезнее Сакуры. Наруто побледнел, поняв, что я не шучу. Харуно явно не восприняла мои слова всерьез, а лишь разозлилась еще больше.

— Заткнитесь! — тявкнула розовая.

— Наверное именно по этому вы, Хатаке–сан, не дорожите жизнью Сакуры, — намекнул я на ее хабальские замашки. — Раньше я по наивности своей думал, что вам интересно сохранить текущий состав. И прошу прощения еще раз, — даже не подумал я изобразить традиционный для извинений поклон, — что хотел спасти ей жизнь своими «бесполезными» советами!

После этого я ушел в зал, залез в спальник и демонстративно отвернулся к окну.

— А теперь угадай, Собакин, — накрылся одеялом с головой, чтобы мою гаденькую, хоть и уставшую, ухмылку никто не увидел, — то ли не кланялся Ирука, потому что амнезия, то ли потому что не уважает!

Со стороны, я на это надеялся, должно было выглядеть, как обида. Почти сразу после моего ухода Какаши разогнал малышню и ушел к себе. Наверное, затем, чтобы ему не успели задать неудобных вопросов. Выключив свет, дети разошлись не пожелав даже друг другу спокойной ночи.

Я уже засыпал, когда почувствовал осторожное пошкребывание по плечу через одеяло.

— Ирука, ты спишь?

— Мм… Нет, а что ты…?

Не успел я спросить, что Наруто хотел, как он плюхнулся мне на бок.

— Ты Сакуру обидел! — обвиняюще зашептал мелкий.

— А теперь сплю, — быстро нашелся я, — Хр, фюю! Хр, фюю!

Узумаки обижено засопел, бормоча что–то и поставил на меня локти, подперев надутые щеки.

— Что ни разговор, то о Сакуре, — в тон его неразборчивым обвинениям протянул я. — На ней свет клином сошелся? Вроде бы нет.

— Ирука, — попытался блондин меня перебить, — нельзя с ней так, она же обидится! С ней можно…

— Я знаю, что я Ирука, — сварливо ответил я, не дав ему договорить. И кстати, я тоже могу обидиться. Мне, например, не нравится, когда мои бывшие ученицы меня оскорбляют и обзывают дураком и козлом.

Наруто смутился.

— Они так на самом деле не думает. Она это со злости сказала!

— А что, если со злости, то значит, что все можно? — поинтересовался я.

Узумаки смутился и замолчал. Подумав с минуту, он прервал затянувшееся молчание.

— Думаю что можно… Он ведь не думала, что говорит. За нее говорила ее злость.

— А помнишь, о чем я тебе говорил до того, как она появилась? О том, что она не думает.

Блондин снова смутился.

— Но ведь ее можно понять!

— Наруто, ну не кричи — люди спят.

— Извини, — уже шепотом.

Саске, правда, не спал, а подслушивал, но на это плевать.

— И, кстати, почему ты бросился тогда ее защищать? Ты ведь тогда ожидал, что я тебе заместо нее стукну, так зачем?

Наруто надолго задумался.

— Я не знаю точно, — наконец признал он. — Я просто понял, что если ты ее и в самом деле выпорешь, то вы уже никогда не станете друзьями и не можете нормально общаться, даттебйо! Она ведь всегда была отличницей, вот. И ее никогда не наказывали. Она бы не простила, вот…

— То есть для тебя было бы лучше получить по голове или заднице самому, чем дать наказать ее?

Наруто неуверенно кивнул.

— Наверное, так. Для меня это было бы не так больно и обидно, как для нее.

— Поня–я–ятно, — протянул я устало и разочарованно.

Молчание затягивалось, каждый думал о своем и не спешил нарушать тишину.

Я думал о том, какой же все–таки Наруто еще ребенок. Впрочем, это неудивительно. Ему едва исполнилось 13, он младше того же Саске. А Сакура еще на пару месяцев старше красноглазого. Плюс социальная изоляция, из–за которой Наруто ведет себя младше собственного возраста. А ведь еще нельзя забывать о том, блондин — Узумаки, пусть и полукровка. А значит — не только жить должен дольше, но и взрослеть медленнее. В пересчете на возраст обычных детей сколько ему там — лет 10? Или может 9? Или даже еще меньше?

Мелкий снова зашевелился, судя по решительному виду, он опять собирался спорить.

— Наруто, ты понимаешь, что пытаясь ее защитить, ты только делаешь хуже? Ей хуже.

— Э-э? — недоуменно уставился на меня блондин, став чем–то похожим на удивленного и немного испуганного котенка.

— Я не могу убедить Сакуру в том, что ей нужно взяться за ум и начать тренироваться, пока ты и Какаши будете постоянно ей потакать и заступаться за нее. Пока я один указывай ей на ошибки, она думает, что я к ней придираюсь и ничего не делает.

— Ну, раньше ты ее так не критиковал, — робко заметил Узумаки, видимо, все еще пытаясь осознать, как и чем он мог навредить своей Сакуре–чан. — И не придирался, — добавил он чуть погодя.