Array Semenoff - Вжиться и выжить[СИ]

— В том, кретин, что я работаю на себя, — распрямившись, ткнул в свою грудь пальцем, — и помню о том, что нельзя упустить момент для выгодного предательства. А вот ты об этом забыл, жалкий червь. Помнишь, как я избил Хатаке? Помн–и–ишь? — злобно шиплю.

— Д–да–а… — делая шаг назад и сглатывая, блеял Ирука,

— Я помню, как ты радовался. А ведь ты сам бы не смог избить и унизить раненого шиноби Конохи, потому что ты бл–а–агородный — издевательски протянул я, чувствуя, что играю на пределе. — У тебя эти, как их там… Забыл это матерное слово. А! Идеалы! Тьфу, мерзость какая! — скривился будто раздавил в руке гнилую и червивую грушу.

Пусть я так не думал на самом деле, но роль требовала именно этих слов и брезгливой мины.

Стена за спиной Ируки тихонько, без шума и пыли, упала, как в старом шутере, а все вокруг поплыло, стало нечетким, словно в тумане.

— Чем ты меня решил напугать, Умино Ирука? — подошел к нему вплотную чуть ли не касаясь носом фарфоровой морды. Ирука, как ошпаренный, отскочил.

— Забавным клоуном в маске? Наивным дурачком Итачи, которого все использовали как хотели? Этой милой, такой домашней резней? — изобразил довольное урчание, — Или этим плотоядным цветочком?

— Ты… Я сражался! Я сильнее! Ты всего лишь…

Громким, злорадным смехом, исполненным в лучших традициях киношных злодеев, я прервал его бессвязный лепет.

— Демон, да? Ты же сам меня так назвал, — ухмыляясь высунул язык на бок, — Может, ты еще обратно свое тело хочешь?

Ирука сжимал кулаки в бессильной злобе, но ничего не делал.

А вот я, как умел, гнусно улыбнулся:

— А не–по–лу–чи-шь! — проговорив по слогам, показал язык. — А хочешь, — весело воскликнул, — я тебя прямо здесь убью, а? Хочешь умереть? Ведь хочешь?!

Безбашенно скалясь в маньячной улыбке, я представил как когти на руках начали светиться потусторонне–зеленым цветом. Взмах, светящийся, как от фонарика росчерк в воздухе и маска брызнула осколками, но ее кусочки исчезли, так и не коснувшись пола.

— Нет! — заслоняя руками лицо, крикнул Умино. — Прочь! Сгинь, демон!

— Я не сгину! Никогда! — рыкнул я, а бывший владелец тела пропал, не издав ни звука, будто его тут никогда не было.

Резко выдохнув, сжал зубы, опустив ставшие нормальными руки.

— Теперь это мой мир, — прошипел, зло пялясь в серую хмарь, — Не твой.

Какое–то время декорации еще держались, а затем пропали в черно–серой пелене, которая незаметно для меня стала светом, пробивающимся через закрытые веки.

Выдохнув весь воздух, что даже голова закружилась, я почувствовал настоящее тело. Под лопаткой смятый футон, нога во сне вылезла на волю. Брезгливо поморщившись, оттер грязную воду рукой, зевнул.

— С добрым, блин, утром, — прошипел потянувшись.

Сегодня, будто специально, склоки начались с новой силой. Я пытался как обычно решить дело миром, но, в конце концов, просто запугал скандалистов и разогнал их в разные концы каравана. За–дол–ба‑ли! Вконец.

Чувствуя себя котом, которому не дали почесать когти о шкуру противника, я весь день был дерганным и едва сдерживался, чтобы не начать материться. Зато до самого вечера тишина была идеальная, было слышно только буйволов, да лошадей, которые беспокойно вздрагивали и водили ушами стоило мне приблизиться.

— Если так пойдет дальше, я смогу довести какую–нибудь несчастную лошадку до разрыва сердца.

Встряхнув головой, вздохнул и пнул камешек с дороги в кусты.

Услышав звяканье, я обернулся. Бряцая потертыми кольцами на навершии деревянного посоха, ко мне подошел жрец из нашего каравана.

Этот пожилой, но не дряхлый для своих лет, мужчина всегда был там, где были раздоры.

Он разрешал дело миром с легкой светлой улыбкой, когда я уже готов был убивать склочных мужиков–истеричек. То ли он и в самом деле был так безмятежно счастлив в этом бренном мире, то ли морщины так застыли на его лице, но я еще ни разу не видел его хмурым.

— Добрый вечер — сказал он, чуть прищурившись, точно его ослепило солнце мелькнувшее между темных облаков.

Скептично выгнув бровь, я кисло сказал:

— Рад, если для вас он добрый. Жаль, про себя не могу сказать то же самое, — раздраженно дернул я щекой, свернув свиток, который я читал на ходу.

— Возможно, вам стоит немного передохнуть и посмотреть на все по–другому? — чуть наклонив голову, сказал монах, стараясь не отставать.

— Не подскажите, как именно? — с легким сарказмом поинтересовался я.

И, как ни странно, но монах действительно смог предложить мне что–то полезное. Свою разновидность медитации для «успокоения и просветления сознания». Правда, тогда я поблагодарил за совет его больше из вежливости.

— Спасибо вам, Сэтоши–сан.

— Мне больше нечем отплатить за свое спасение.

Он был в лагере рабов и увязался вместе со всеми в Коноху. Почему — я не интересовался, как–то не до того было, а потом было просто неудобно.

В ходе нашей, немного затянувшейся беседы, выяснилось, что не только шиноби и самураи, но и монахи знали, как пользоваться чакрой. Только их развитие пошло немного по–другому пути. Монахи пытались достичь просветления с помощью медитативных практик, и в своей узкой нише смогли кое в чем превзойти даже шиноби, которые не были так сосредоточены на самопознании.

А еще монаха заинтересовали мои истории.

— Только не говорите мне, Сэтоши–сан, что мои истории и вас напугали, — усмехнулся я.

— Понимаете, Умино–сан, — немного замявшись и тщательно подбирая слова, сказал монах. — Те истории, которые вы рассказываете, они очень интересные и действительно жуткие потому что, как бы это лучше сказать… слишком чужие. Они слишком отличны от того, к чему мы все привыкли. Они словно истории с другого, иного мира.

После чего со смешком добавил, — и судя по тому, какие они страшные, там демоны живут, не иначе.

Я, внутренне вздрогнув, только безмятежно улыбнулся в ответ, — у меня хорошая фантазия, вот и все, Сэтоши–сан.

Только под вечер, перед привалом, мы закончили наш неожиданно полезный и интересны для меня разговор.

Вот есть же приятные собеседники и адекватные люди, с такими время утекает, как сквозь пальцы вода! А не эти задолбавшие меня вконец скандалисты!

Больше из любопытства, чем реально надеясь на «исцеление», я отошел от лагеря подальше и сев в позу лотоса, принялся тянуть на одной ноте мантру, которую подсказал жрец.

На удивление быстро я почувствовал себя лучше. И в голове прояснилось.

А на следующий день мы достигли первого относительно крупного (для местного захолустья) городка. Дорога, как тут часто бывает, проходила прямо через город. Когда мы сделали привал на площади, я заметил «фотороботы» преступников. Некоторые из них были похожи на тех, кто работал на Гато. Я старательно запечатывал тела всех десятников, бывших недошиноби, недосамураев и просто бандитов, которые выглядели постарше и поопытнее. Хорошо, что Наруто наделал мне целую кучу свитков — много народа поместилось. Путем перебора распакованных тел мы с начальником стражи наконец нашли нужных местной Фемиде покойников. Я долго провозился, но зато хоть деньги какие–то получил. Впрочем, если за тело не будет награды, у меня все равно есть куда их девать — отдам ирьенинам для практики.