Александра Черчень - Дорога домой

— Считаешь? — Я с надеждой глянула на рыжего.

— Ага! — кивнул тот. — Только это… Ты им ритуальную чашу-то все же верни. Реликвия, как-никак.

Ага, фиг им! Так я и вернула. Я эту чашу, можно сказать, с боем отстояла. И когда шла за ней к камню, и когда после чуть не подралась из-за нее с чересчур вспыльчивой старушкой. И чихать я хотела, что предназначена она для ритуальных омовений и что без чаши этой несчастный народ гремлинов не сможет очиститься пред ликом своих богов и принять их божественное воздаяние… Блин, чушь какая!

— Не отдам! Там мой феникс!

— Люб, ну серьезно… Верни, — просительно протянул Дор. Видимо, ценность ритуальной посудины даже для этого раздолбая была велика. — А Фауста пересыпь куда-нибудь…

— Куда?

— Да хоть в носок! — смело предложил рыжий, а сидящая рядом Стаська радостно прихрюкнула.

А я как представила, что скажет на сей счет сам блондин, когда воскреснет, так сразу боязно стало. За шкурку свою. Нет уж, лучше я выстою против десятка стариканов, чем потом буду выслушивать претензии Фауста, а если не повезет — еще и прочувствую их же. Причем явно пятой точкой.

В который раз покосилась на высокое собрание, засевшее вокруг камня. Кажется, дебаты там разгорелись нешуточные. Кое-кто из старичков вскочил с места. Расхаживал туда-сюда, явно что-то доказывая сородичам. Остальные потрясали кулаками, слюной брызгали. И лица злые, раскрасневшиеся.

Н-да… Эдак они долго решать будут.

— Короче, мне это надоело! — вдруг резко заявила Стаська и решительно поднялась с земли. — Пойду-ка я мозги им промою! — И на недовольное сопение Дора тут же поправилась: — В смысле, права пойду отстаивать. Любкины.

— О как! — удивилась я. Неужто перемирие?

— Да-да. Должен же кто-то за тебя постоять. Буду твоим этим… адвокатом!

И сестрица решительно потопала в центр площади. Ну все, держись, гремлины! Стася вышла на тропу войны.

Поудобнее перехватив чашу, я посеменила следом за сестричкой. В решительности ее я ничуть не сомневалась, а вот в способностях к переговорам, коих никогда не было и не могло быть, была совершенно не уверена. Натворит еще дел.

Стоило нам приблизиться, как гремлины разом смолкли.

— Испытуемым запрещено присутствовать на собрании старейшин! — враждебно сообщил выдвинувшийся вперед недомерок и гневно уставился на нас с сестрицей.

— А она и не будет присутствовать! — с улыбкой откликнулась Стаська и, глянув через плечо, шикнула на меня, мол, не мешай. Я послушно отступила на два шага назад, пряча за спиной сокровенную плошку. — Интересы испытуемого буду представлять я. Ее адвокат!

— Кто-кто? — не понял старичок.

— Адвокат! В соответствии с нашими законами и законами любого цивилизованного общества, каждый человек имеет право отстаивать свои права и свободы любым доступным ему способом. И раз уж испытуемому запрещено присутствовать на совете, то я, как полномочный представитель, просто обязана представлять ее интересы на вашем собрании.

Гремлин от такого заявления малость растерялся. Я же и вовсе стояла с круглыми ошалевшими глазами, не веря в услышанное. Где это мелкая успела таких слов нахвататься? Передачу «Суд идет», что ли, по телику насмотрелась? Пожалуй, возьму свои слова обратно. Раз уж она гремлинов в замешательство одной фразой сумела ввести, то и мои права отстоять сможет.

Гремлины меж тем зашушукались, зашептались. И все тот же старичок безрадостно сообщил:

— Что ж, мы позволим вам высказаться в защиту испытуемой, вот только… — И красноречиво так на меня глянул, что я сразу поняла: мое близкое присутствие тут нежелательно.

Я покорно отступила еще на десяток шагов. По-хорошему, с этого расстояния мне не должно быть слышно, о чем пойдет речь в круге. Рыжие недорослики успокоились и продолжили беседу. И хорошо, они ведь не знают про мое колечко и его чудо-свойства. А я знаю, так что навострила ушки, сосредоточилась и принялась с интересом следить за дебатами.

— Это не по правилам. Она не преодолела все ловушки, а потому не прошла испытания! — уверенно вещал один из местных старейшин. И большинство сидевших в круге его поддержали.

— Но ведь священный Обсидиан воспылал голубым, а значит, он подтвердил ее право! — возразил кто-то другой. — Да и в Писании сказано…

Дальше начался шумный спор, больше походящий на торги на базарной площади, и тогда свое веское слово вставила Стаська.

— Так, стоп! Брейк. Что конкретно сказано в этом вашем талмуде? Каковы условия прохождения испытания?

— В священном Писании говорится, что правом нанять на службу гремлина наделяется тот, кто достигнет камня в центре поселения славного народа гремлинов.

— Так и сказано? Слово в слово? — уточнила мелкая, а старейшины дружно поддакнули. — Тогда какие вопросы, я не пойму? До камня она дошла? Дошла! Коснулась? Коснулась! Чего еще надо?

— Но ловушки… Они не успели сработать…

— Эээ, нет. Погодите. То, что ваши ловушки фигово работают, — это уже ваши проблемы. Условие было — дойти до камня!

— Но она человек! Мы не будем служить человеку! — фыркнула какая-то дамочка.

— Так вы еще и расисты?! — возмутилась Стася и прицокнула язычком. — Ай-яй-яй… Стыдно должно быть, барышня… А еще взрослые люди, старейшины… Чему вы только детей учите? Расовой нетерпимости? — принялась стыдить гремлинов мелкая.

А я тихонько хихикнула. Во дает! Недорослики тоже прониклись, повинно склонили головы, и один из них уверенно заявил:

— По поводу расы испытуемых в Писании ничего не сказано! А то, что раньше люди не принимали участия в испытаниях, еще ни о чем не говорит!

— Вот именно! Все когда-то бывает впервые. Вы, можно сказать, участвуете в историческом событии, — пафосно изрекла девчонка.

Гремлины вновь зашептались. Но теперь уже благоговейно. Довольно. Но все равно нашелся кое-кто несогласный. И вновь этим кем-то оказалась та щепетильная старушенция.

— Но она осквернила ритуальную чашу! Да еще чем? Останками недостойного феникса! Это немыслимо! Это… святотатство!

— А нечего свои чаши бросать где ни попадя! И вообще, где написано, что она ритуальная? Хоть бы знак какой поставили. А то подходи кто хошь, бери что хошь… Теперь возмущаетесь. Сами виноваты! — припечатала Стаська.

Вот на это вредным рыжикам определенно нечего было ответить. Кто-то еще побурчал, попричитал, но весомых аргументов у старейшин не нашлось. Так что высокое собрание было вынуждено признать за мной право на наем гремлина. Есссс!

Я была довольна, как слон. Стаська тоже лучилась гордостью и, вся из себя такая деловая, подошла ко мне.

— Стася! Ты была неподражаема! — похвалила я мелкую и радостно потрепала по волосам.

— Еще бы! Я ведь профессионал! — гордо задрала подбородок сестричка. — Короче, они тебе там какую-то грамоту выписать должны. И после мы сможем взять на службу гремлина. Возьмем Дора? — щенячьими глазками глянула на меня Стаська.