Александра Черчень - Колечко взбалмошной богини. Прыжок в неизвестность

Провинность-то — наша общая. А вот отдуваться, похоже, мужик один будет. Мы-то со Стасей слиняем домой. Надеюсь… Так бы я взяла вину на себя. Обязательно.

На этом мысли о самопожертвовании были прерваны. Причем прерваны довольно резко и грубо. Повозка подскочила на каком-то ухабе, и нас хорошенько тряхнуло, отчего Фауст, прислонившийся виском к стенке, благополучно от нее отлепился и завалился на другой бок, очень так удачненько опустившись на мое плечо. Самое интересное, что мужчина при этом даже глаз не открыл, а стало быть, не почувствовал смены положения. Зато я очень хорошо прочувствовала вес блондинистой головушки на своем хрупком плечике.

— Эй, Фауст. — Я попыталась отпихнуть от себя мужское тело. — Проснись!

— Разгружайте туда, — неожиданно выдал феникс, чем поверг меня в некое замешательство. Причем глаз он при этом не открыл, а стало быть, не проснулся.

Эээм. Я, конечно, слышала, что некоторые люди разговаривают во сне. Но вот наблюдать этого как-то не приходилось. А сейчас, кажется, был тот самый случай.

— Что разгружать? — задала закономерный вопрос я.

— Мешки, — сквозь сон ответил феникс.

— Какие мешки?

— С навозом!

Эээ. Я не ослышалась? Мешки с навозом? Даже предположить боюсь, что ему там снится… Хотя… Судя по тому, как он улыбается, явно что-то приятное.

Ну вот и что мне с ним делать? Я, конечно, понимаю, он не выспался, да еще и ночью выложился на полную. Но у меня плечо-то тоже не железное. А будить не хочется… Так сладко спит и, если поднапрячься, можно услышать, как легонько сопит во сне.

Эх. Ладно. Знаю, что он потом меня отчитает, но зато хоть выспится по-человечески и, может, будет не таким злым, как утром.

Короче, вместо того чтобы подальше отпихнуть мужика, я еще немного подвинулась на сиденье, перемещаясь к своему окошку, и, аккуратно перехватив съезжающую вниз мужскую голову, устроила ее у себя на коленях. Вот, так и мне не тяжело, и ему наверняка спать удобнее.

А дальше… ну, короче, руки девать было некуда, так что пальцы сами зарылись в светлую гриву волос, кои Фауст не удосужился собрать в хвост, и как-то очень самостоятельно начали перебирать шелковистые пряди, даже в таком беспорядке не утратившие своей мягкости.

Еще мне вдруг стало любопытно, — у Фауста тоже уши проколоты, как у брата, или он избежал этого веяния местной моды? Я аккуратно подцепила шелковистую прядь и отвела ее в сторону, открывая милое ушко. Гы, будто девчачье. И да, не знаю, как насчет правого, а в левом ухе у феникса красуется маленькая дырочка. Ладно, будем надеяться, у него хотя бы не оба проколоты. А то это наводит на какие-то весьма неоднозначные мысли…

Вернула прядь на место и продолжила свое нехитрое занятие.

В какой-то момент просто перебирать локоны стало скучно, и я начала наматывать их на палец, а дальше и вовсе принялась потихоньку плести тоненькие косички. Получались они длинные-длинные, волосы-то у мужика аж до попы. В общем, я плела косички, потом сама же их расплетала и плела заново. И так раз за разом, пока в окошке кареты не показался стоящий на самом краю утеса изящный белокаменный замок, верхушка которого непостижимым образом сливалась с синевой неба.

Больше всего родовой замок Фауста походил на «Ласточкино гнездо», что стоит на берегу Черного моря в Крыму. Светлый природный камень, круглые башенки, невесомые балконы, перекидные мостики и открытые веранды, коих здесь было великое множество, — все напоминало мне популярное туристическое место. Да и само расположение было соответствующее — замок стоял на краю голого каменного утеса. Только вот внизу простиралось не бушующее море, а пологое плато, бушующее душистым разнотравьем.

Собственно, по нему мы сейчас и ехали, снизу обозревая это великолепное архитектурное строение. Точнее, обозревала только я, так как остальные участники поездки до сих пор дрыхли. Ну и, как заботливая сестричка, я, конечно же, решила разбудить Стаську — обидно будет, если она пропустит такое зрелище.

— Стась. Просыпайся, — позвала полушепотом. Будить феникса все еще не хотелось. Хотя и ему тоже пора было просыпаться. Подъезжаем все-таки. — Стася! — позвала еще раз и, вытянув ногу, коснулась Стаськиной коленки.

Сестренка почувствовала толчок и распахнула заспанные глазки.

— А? Что? Уже приехали? — Мелкая, широко зевая, села и спустила вниз ноги. Потом перевела непонимающий взгляд на меня и еще более ошарашенный на Фауста, лежащего у меня на коленях. — Это что за…

— Не обращай внимания, — отмахнулась я. — Ты в окно глянь!

Девчонка, хоть и не сразу, но оторвалась от созерцания дремлющего феникса и выглянула в окно.

— Ни фига себе! — выдала Стаська, по-детски раскрыв рот. — Это что, мы туда сейчас едем?

— Надеюсь, что да. — Я и сама горела желанием очутиться в этом замке. Изучить его изнутри. Пройтись по висящему над пропастью полупрозрачному мостику или постоять на веранде на самом краю утеса. Уж если от одного только вида дух захватывает, что ж будет, когда я на самом деле там окажусь?

А еще я все пыталась понять, чем же таким облицованы верхние этажи и башенки, что они практически сливаются с небосводом. Причем цвет совпадает один в один, и если бы не яркое солнце, что играло на отполированных гранях, бликами плясало по гладкой поверхности, часть здания и вовсе бы растворилась в небесном мареве, делая замок практически невидимым.

— Потрясно! Хочу забраться на башню! — поделилась своими желаниями сестра. И на этот раз я была полностью с ней солидарна. — Мы ведь заберемся?

— Если Фауст разрешит.

— Кстати, а разбудить его не пора? — поинтересовалась Стася и, не дожидаясь ответа, перешла прямиком к задуманному: — Эй, спящая красавица! Подъем! — звонко крикнула она, в отличие от меня, совершенно не заботящаяся о физическом и моральном состоянии нашего спутника.

Фауст от такого крика чуть на пол не свалился, подскочил, словно ошпаренный, и мигом сел на попу. С непонимающим видом осмотрелся по сторонам.

— Что случилось?

— Все, что можно было, уже давно случилось, — изрекла какую-то ахинею Стаська. — Мы, кажется, подъезжаем. Как спалось, кстати? Коленочки у Лу мягкие? — провокационно поинтересовалась мелкая, а я была готова чуть ли не задушить ее, а лучше — подвесить за болтливый язык, за который и тянуть не надо — и так живет своей жизнью.

С силой сжала зубы, приглушая гнев, и втихаря показала Стаське кулак. Приедем, всыплю ей по пятое число, чтобы думала, прежде чем такое говорить, срань мелкая. Срань, кстати, на мою угрозу лишь хмыкнула и продолжила провоцировать феникса. Кажется, ей тупо нравилось его подзуживать. Да и меня заодно.