Артем Каменистый - Демон-самозванец

Случайности на то и случайности: очень маловероятно, что монета выпадет одной стороной сто раз подряд. Так что ставить надо не на сотню, а на пятьдесят. В покере арифметика чуть сложнее, но для грамотного человека нет никаких сложностей.

Я с математикой дружил, так что мои финансовые дела быстро поправлялись за счет неграмотных ловцов удачи. Естественно, те только тем и занимаются, что мечтают любым способом поквитаться за свои проигрыши. Вот и лошадку подсунули с норовом. Но нет, ребята, не дождетесь, ведь благодаря своей интересной работе я подкован во многих областях, и не всегда только теоретически.

Перед тем как отправиться воровать того самого арабского скакуна, я не одну неделю провел в седле, да и без него тоже. Не столько ради изучения навыков езды, сколько ради понимания поведения объекта заказа. Ведь до тех пор все, что требовалось умыкнуть, вело себя смирно. Да и как ему было себя вести? Сплошь неживые объекты вроде произведений искусства, документов, драгоценностей и прочих безропотно меняющих хозяина предметов.

А конь — совершенно другое дело. Кто может знать, что взбредет ему в голову на самом ответственном этапе кражи? Да никто. Но практика показывает, что профан всегда найдет приключения на мягкие части организма, а тот, кто подкован в вопросе, может избежать их, заранее подстраховавшись.

В общем, местные шутники прогадали, подсунув мне самую норовистую кобылу. И даже их подначки не поправили положение. Слишком уж однотипные они были, в духе «если на своих плечах увидишь копыта, не пугайся, это просто какой-то горячий жеребец решил осчастливить твою клячу». Существует сто один вариант ответа на такое, и почти каждый подразумевает, что перед тем, как начать ритуал приставания к моему транспортному средству, конь осчастливил самого болтуна и всех его родственников.

Мне правда приходилось огрызаться с серьезным видом, ведь по войску стремительно расползаются ужасающие слухи о жутком демоническом Леоне, надо стараться соответствовать.

Хотя странно как-то народ на эти слухи реагирует. Не так, как я рассчитывал. Ну не видно никакого ужаса на лицах и попыток продать душу задорого. Возможно, сказывается отсутствие религиозности и доминирование скептиков.

Вот уже второй день я торчу в лагере мятежников. Здесь даже в уборную не принято ходить пешком, так что седло мне уже осточертело. Почти любой разговор рано или поздно сводится к лошадям, и хорошо, если это не очередная забавно-тошнотворная история на тему скотоложства. Кони всех мастей мне уже ночами сниться начинают, на фоне всех этих бесед и проблем с женским населением — настораживающий признак.

Я считаюсь свободной личностью, но разместили меня в офицерской части лагеря, общение с простыми бойцами ограничено. Командиры кичатся своими званиями, но, по-моему, от рядовых не отличаются — такое же быдло, с теми же интересами и разговорами. На фоне засилья скотоводов выгодно выделяются лишь те, кто в мирное время не был частью толпы. Буржуа, высококвалифицированные по местным меркам работники, немногочисленные представители колониальной интеллигенции, представители чиновничества, бывшие военные и моряки. Вот у них можно почерпнуть нечто большее, чем очередную историю о тонкостях кастрации бычков. Но все равно ни на миг не забываешь, что ты бесконечно далеко от дома: уж слишком все чужое, переполненное непонятными проблемами, вопросы возникают тысячами, причем на ровном месте. Живи я в веке девятнадцатом, возможно, чувствовал бы себя здесь как дома, но увы.

Мне ни разу в жизни не доводилось становиться участником революционных событий, но теоретических познаний хватает. Это интересные и неоднозначные времена. Верные союзники становятся непримиримыми врагами, а злейшие враги друзьями, причем иной раз по нескольку раз. Все меняется так быстро, что за новостями невозможно уследить. Лег спать при монархии, проснулся при республике, а к вечеру вспыхивает мятеж, где сами себя назначившие демократические власти отчаянно отбиваются от перспективного кандидата в диктаторы. Обыватели, поначалу остро реагирующие на любую новость, быстро теряют всякий интерес к происходящему, мечтают лишь о скорейшем окончании всей этой чехарды и с интересом обсуждают разве что динамику неотвратимо растущих цен.

Вот в такой водоворот страстей я сейчас и угодил. И двух дней не прошло с момента, когда отпустил гашетку пулемета, а уже успел узнать, что наш отряд — далеко не единственная кучка предателей. Да и предателями нас никто бы даже не подумал назвать. Мы теперь идейные борцы. За что именно боремся? О, да тут целый список: за свободу и процветание провинции Западная Реула; за резкое повышение доходов буржуазии провинции Западная Реула; за господство Западной Реулы во всем мире; за отмену эксплуатации рабочего класса и крестьянства провинции Западная Реула; за…

Похоже, тут чуть ли не у каждого своя священная цель, и он не придумал ничего лучшего, как добиваться ее с помощью вооруженной борьбы. Возникает логичный вопрос: каким образом люди со столь противоречивыми мотивациями не просто уживаются, а еще и сражаются за свои идеалы плечом к плечу? Ответ выше: они то союзники не разлей вода, то глотки друг другу грызут. Различные группировки конфликтуют, мирятся, как-то сосуществуют, расходятся, чтобы позже опять сойтись, заключают альянсы, тут же их разрывая. Исполинский котел страстей, в котором вот уже несколько месяцев варится целая провинция. Поэтому переход генерала на сторону повстанцев восприняли как что-то само собой разумеющееся, не один раз уже случавшееся. Здесь такое чуть ли не каждый день можно увидеть, потому моя вылазка в лагерь повстанцев прошла как по маслу. Тамошний офицер будто только тем и занимался, что с вечера до утра ждал таких визитеров. Лишь личное участие в событии самого Валатуя указывало, что событие не совсем уж рядовое.

Непросто удерживать маску безразличного к людским страстям демона, когда слышишь некоторые разговоры. Тем более если принимаешь в них участие.

— Грул с нами, теперь и двух недель не пройдет, как возьмем Новый Нариаван. Вот тогда и заживем. Слышал, что Петаро говорил? А говорил он, что работать будем по одиннадцать часов, так что заживем, как не последние люди.

— Простите, но я не совсем вас понимаю. Что хорошего в том, чтобы работать по одиннадцать часов в день?

— Так ведь по четырнадцать всегда работали, а кто-то и по шестнадцать. И выходной будет каждый месяц, вот отдохнем-то.

Как по мне, местный рабочий класс очень уж скромничает, но кто я такой, чтобы придираться к чужой революции?

А вот уже другой кадр:

— Новый Нариаван — единственный порт на нашем побережье. Все товары идут через него, то есть через портовую контору. И со всего взимается колониальный налог. Толку с того, что нам дали статус провинции? По части налогов ничего не изменилось: как было раньше, так и продолжается. Плюс запрет прямой торговли с метрополией. То есть я могу торговать лишь в пределах Западной Реулы. И какой в этом смысл? Кому здесь нужны мои фрукты, если они растут на каждом шагу? Чтобы вывезти их на север, я должен заключить контракт с купцом-перевозчиком из метрополии. Точнее, с купцом, состоящим в колониальной гильдии, а это та еще шайка. Мало того, что сдаешь им за гроши, так еще и обмануть норовят, а управу на таких не найти, судьи смотрят на нас, как на дрессированных обезьян. Пока мы не возьмем внешнюю торговлю в свои руки, так и будем прозябать в нищете.