Артем Каменистый - Демон-самозванец

Пока что я с успехом скрывал недомогание, объясняя кашель застрявшей в горле рыбной костью. Дескать, она мне не особо мешает, даже забавляет. Многие не поймут, если окажется, что демон страдает от лихорадки или другой заразы, как простые смертные. Так что сразу бежать искать городских врачей не стоит, они отличаются повышенной болтливостью, и к тому же среди них хватает шарлатанов, которые умеют лишь гонорары считать.

Зато знаю я одного доктора безо всяких дипломов, но при этом доверять ему можно, почти как себе.

Поэтому, добравшись до лагеря, я думал лишь об одном. И, вместо того чтобы лично доставить генералу пленницу, обратился к Бугасу:

— Проследите, чтобы Амата не сверзилась с лошади на последних шагах. Она ведь нужна без царапины.

— А сами?

— Дело у меня срочное, личного характера. Если генерал спросит, где р, скажи, что буду позже.

— Хорошо, Леон.

Бегом, бегом, к дальней окраине лагеря. Впрочем, стоп, надо бы к себе заглянуть, а то глотка в очередной раз пересохла, а Мюльс умеет делать чудесный по вкусу квас, причем ухитряется доводить его чуть ли не до ледяного состояния без всяких холодильников.

Поездка по здешнему солнцепеку и для здорового человека — то еще испытание. Я сейчас готов литр в два глотка оприходовать, а лучше полтора.

— Мюльс?!

Нет ответа. И повозки с пулеметом перед входом нет. Опять в бой погнали или что-то сломалось? Но в последнем случае он бы здесь остался, Мюльс все на месте чинит.

Откуда ни возьмись появился Шфарич и, жуя свою нескончаемую гадость, поприветствовал:

— О! Леон! Я и не знал, что ты уже вернулся. Ну здравствуй.

— И тебе не болеть. Не знаешь, где Мюльс?

— Ты разве не слышал? А… Ну да, тебя же не было несколько дней. Тю-тю, в канаве теперь наш Мюльс.

— Что?!

— Расстреляли его и в ров бросили, куда всех бросают. Такие вот дела.

— За что?!

— Трусоват, толку от него нет. И пулемет опять сломался. Народ шептался, будто тот сам его ломает, чтобы в бой не посылали. Дошло до генерала, а он на руку скор, отмашку дал, вот мы его и того. А пулемет перетащили к Грулу, ждем мастера, должны привезти. Не знаю только, кого стрелять посадят, не всякому такое понравится, да и ответ по пулеметчикам куда чаще, чем по другим, прилетает. Леон, чего это с тобой? Да ты с лица спал? Из-за Мюльса? Ты же вроде по мужикам не того, тебе тощие бабы по душе, чего же так расстраиваешься?

Механик не был моим другом. Но, черт побери, он был единственным здесь человеком, который проявлял хоть какую-то заботу обо мне. Миска солдатской каши с маслом в походе и что-нибудь куда съедобнее в спокойные времена. Тот же квас и прочие бытовые мелочи, которые делали мою нынешнюю жизнь чуть приятнее. Я ведь тот еще эгоист, очень такое ценю. К тому же Мюльс держался меня, считал своим покровителем.

А я вот не защитил…

— Леон, да ты спятил!

Это Шфарич кричал, уже валяясь в унавоженной пыли. Я и сам не заметил, как ладонь сжалась в кулак и врезала как следует. Забылся на мгновение.

— Ты что сказал, тля?! Что Мюльс для меня дороже бабы?!

— Леон, да я вовсе не то имел в виду! Уймись!

— Следи за языком, а то часто падать будешь!

Развернувшись, я направился дальше. В палатку возвращаться теперь незачем.

— Как давно у вас это?

— Вчера утром кашлять начал.

— Что при этом было?

— Ну как и сказал: кашель с кровью, в глазах темнеет и устают они сильно, если долго на лошади скакать. Да и укачивает при этом.

— Нет, я о том, что было в тот момент и перед этим. Верхом долго проскакали, просто спали или что-нибудь еще делали?

— Ну… перед этим меня едва не убили, потом пришлось убегать и меня опять пытались убить. Но второй раз уже несерьезно, издали стреляли из пушки по лодке, на которой я улепетывал. Рассвет, снаряды падают, красота, в общем. Простите, подробности рассказать не могу.

Нибр почесал в затылке, затем дернулся, посмотрел на свои ладони. Не вымытые после операции, выглядели они не очень симпатично. Спрятав руки за спину, он вздохнул:

— Ну что я могу сказать, Леон, вам и повезло, и не повезло. Хотя какое там повезло…

— Что у меня?

— Не знаю. — Нибр пожал плечами. — И к городским врачам можете не ходить, они тоже не знают. Спрашивал я их уже, они дикую чушь несут в ответ. Один вон сказал, что такое случается, если человека укусит трехрогий клещ. Вас он, случайно, не кусал?

— Меня даже москиты стороной облетают.

— А трехрогий клещ — жук просто. Он не кусается, безобиднейшее создание. Ну а если бы кусался, вы бы такое точно заметили, потому как у них детеныш в половину ладони, а о взрослом и говорить нечего.

— То есть врачи не знают, что это за болезнь?

— Клещевой лихорадкой тот типчик назвал, только чепуха это все. Уж трехрогий клещ точно в таком не виноват.

— Да по большому счету мне плевать на виновников, мне другое важно.

— Понимаю. В общем, вам немного повезло. Эта болячка умеет прятаться, чтобы потом резко свалить с ног. Вы переволновались, при этом оказались утром на реке, где сырость, от такого она могла проявиться раньше. Знаю, что у тех, кто в спокойных условиях живет, она куда резче начинается, в тот момент, когда весь организм уже под ней. Вот, книги я начал почитывать о врачебном деле, там она тоже описана, и называют ее скоротечной тропической чахоткой. Книге я куда больше верю, чем городским коновалам.

— Мне не понравилось слово «скоротечная».

— А уж как мне оно не нравится, слов нет. Но куда тут денешься, если так оно и есть. Обычно все начинается с того, что человека начинает рвать с кровью. Ни пищу, ни воду не может принимать, сразу все назад лезет.

— У меня не так.

— Да, у вас раньше проявилась, говорил ведь уже, так бывает. Кашель с кровью, при нем слабеют поджилки, пульс частый, зрачки расширенные, раздражающая сухость во рту, глазная слабость. Все сходится. С аппетитом у вас как?

— С утра не ел ничего, и не хочется.

— Плохо у вас с аппетитом, так и должно быть.

— Как это вылечить?

Нибр пожал плечами:

— Не знаю. Может, других докторов поспрашивать, только я уже спрашивал, и все без толку. Знают лишь то, что это не заразно, а откуда появляется и как лечится, никто не скажет. На моей памяти таких, как вы, было около двух дюжин, и все закончили одинаково плохо. Уж простите, Леон, но как есть должен все говорить.

— Все умерли?

— Да. Тяжелой смертью. Но у вас раньше проявилось, можно попробовать облегчить ход болезни. Есть у меня капли для аппетита, чтобы не слабели. С ними сможете сохранять силы до того момента, когда начнется рвота. Боли в груди и животе далее станут нестерпимыми, но на этот случай есть опиум. Говорят, из него научились делать совсем уж сильную штуку против боли, но до нас такое лекарство еще не доходило.