Диана Джонс - Зачарованный лес

Но, увы, не стоит шутить шутки с Правительницей № 3, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя ликвидировали. По слухам, у нее начисто отсутствует чувство юмора. К тому же она известна своей ненавистью к другим женщинам. Благодаря проверенной информации, предоставленной шпионской сетью отца, Виерран точно знала: именно из-за Третьей Организация не брала на работу женщин ни в один из офисов, даже во внутренних мирах. Во всех отношениях достойная дама, эта Правительница № 3.

– Гм, – хмыкнула Третья, разглядывая платье-сарафан, трико и прочую одежду на вешалке. – Так, значит, Слуга беседует с тобой, когда приходит сюда за одеждой?

Перехватив взгляд, брошенный Правительницей на трико, Виерран поспешно выдвинула следующий ряд вешалок.

– Только когда я обращаюсь к нему, мэм. Никогда не было такого, чтобы Мордион Агенос первым начал разговор, мэм. Одежда в этом ряду, мэм, получше качеством.

Правительница № 3 изучила твидовые костюмы и поеденные молью меха, и ее красивое лицо приняло холодное выражение.

– Каким образом приобретается эта одежда, Виерран?

– У Дома Равновесия существует договоренность с различными благотворительными организациями на Земле, мэм, – объяснила Виерран. – Они посылают нам ту одежду, которую люди отдают в «Оксфам» [14], в Армию спасения, в «Экономьте на…».

– Понятно, – перебила ее Третья. – Так почему же Слуга никогда не начинает разговор первым?

– Я, мэм, сначала думала, – ответила девушка, – его воспитание запрещает ему это, но потом мне пришло в голову, что он уверен: все его ненавидят.

– Вся эта одежда чудовищна, – вынесла вердикт Правительница № 3. – Тебе следует пересмотреть способ ее приобретения. Но все и вправду ненавидят Слугу, Виерран. Ты хоть знаешь, в чем состоит его работа?

– Мне говорили, – сказала Виерран с таким же холодным выражением лица, как и у Правительницы, – что он убивает людей по приказу Правителей, мэм.

– Именно. – Третья оттолкнула неказистые наряды, болтавшиеся на вешалке. – Он – нечто вроде человекообразного робота, созданного, чтобы подчиняться нашим приказам. Удивляюсь, что он вообще что-то говорит от своего лица. Все эти годы обучения должны были стереть в нем всякие признаки индивидуальности. Но я думаю, ты и понятия не имеешь – ты ведь еще дитя, – какие усилия требуются для обучения Слуги.

Ничего не выражавшее лицо девушки слегка порозовело.

– Мне двадцать один год, мэм. Я кое-что слышала об этом обучении, мэм. Говорили, что в обучении находились шестеро детей, и Мордион Агенос был единственным, кто остался в живых.

Это оказалось новостью для Правительницы № 3. Очередные секреты Правителя № 1! Она толкнула твидовые костюмы в другую сторону.

– Полагаю, это так. Нет ли у тебя куба или солидо, посвященных земным модам, чтобы я могла взглянуть? Ни одна из этих вещей мне не подойдет.

– Ну… – с сомнением протянула Виерран, – вещание посредством кубов еще не добралось до Земли, мэм. Пока что там есть только двухмерное изображение на пленке и фильмы.

– Ты уверена? – спросила Правительница № 3, а про себя воскликнула: «Что за варварское место!»

– Да, мэм. Я всегда внимательно изучаю каждый мир, откуда у меня есть одежда.

«Точно так же поступает и Слуга», – подумала Виерран. Об этом они больше всего и говорили. У других миров такие странные обычаи. В последний раз, когда Слуга вошел сюда своей твердой, размашистой походкой (в которой при ближайшем рассмотрении сквозила такая неуверенность), они с Виерран обсуждали Париж, Нью-Йорк, Африку, рукопожатия, энергоресурсы, кремень – и конечно верблюдов.

При воспоминании об этом девушка с большим трудом скрыла улыбку. Мордион Агенос в своей кроваво-красной униформе, пятнавшей багрянцем сумрачные своды хранилища, стоял, держа на согнутой руке кипу одежды, и разглядывал ряд пальто.

– Что такое верблюд? – спросил он.

И Виерран, не задумываясь, выпалила:

– Лошадь, созданная коллективными усилиями [15].

Поразмыслив, Мордион спросил:

– Значит, вы считаете меня верблюдом?

Девушка испытала замешательство и смущение одновременно. У ее посетителя такой острый ум. Мордион ведь и впрямь был создан коллективом Правителей, и, получалось, Виерран действительно в некотором смысле приравнивала его к лошади. Но она сочла слова Мордиона шуткой – во всяком случае, надеялась, что так оно и есть.

– Тогда вот вам верблюжье пальто, – бросила она ему вызов. И он принял.

– Может, у тебя есть хоть какие-то картинки с Земли? – настойчиво спросила Правительница № 3.

– Э… только вот это, мэм.

Виерран порылась в нише и нашла слегка потрепанный экземпляр… нет, «Мода для подростков» не пойдет, и «Новая женщина» тоже… А, вот он!.. «Вог».

Правительница № 3 сбросила нефритовые наконечники с большого и указательного пальцев и быстро зашелестела страницами журнала:

– Ну вот, уже лучше. Некоторые из этих странных нарядов почти элегантны. Но вернемся к нашему Слуге. Возможно, ты не стала бы с ним разговаривать, если бы знала точно, сколько людей он убил.

– Думаю, это не так, мэм, – тихо возразила Виерран.

Голос девушки не то чтобы изменился, но в нем забрезжило чувство, которое она пыталась подавить, правда, к своему вящему недовольству, не смогла.

– Я составила полный список всех случаев ликвидации, – сказала она.

– Милочка, милочка! – воскликнула Правительница № 3, заметив то самое чувство в голосе Виерран. – О вкусах не спорят, верно? Мне всегда казалось, что именно из-за этих случаев ликвидации у Слуги такая необычайно ужасная улыбка. Ты не находишь?

– Возможно, – ответила Виерран.

Наблюдая за Правительницей № 3, вернувшейся к изучению журнала «Вог», девушка с трудом удерживалась от того, чтобы сжать кулаки. Высшей точкой каждого ее разговора с Мордионом становился момент, когда она побуждала его улыбнуться этой его улыбкой. Обычно улыбка возникала довольно естественно. Но в последний раз Мордион казался мрачным. Нечто, касавшееся этой конкретной миссии, беспокоило его. Вероятно, он что-то предвидел. Люди всегда утверждали: Слуги обладают почти такими же способностями, что и Правители, а предвидение как раз было одной из них.

В конце концов Виерран ничего не оставалось, кроме как сказать ему: «Улыбнитесь!» Внезапно. Ни с того ни с сего. Мордион посмотрел на нее, моргнув от неожиданности, и в ответ выдал лишь слабое подобие его обычной улыбки. Виерран догадалась: он считает, что произвел на нее неприятное, тяжелое впечатление, назвав себя верблюдом.

– Нет-нет! – замотала головой девушка. – Верблюды тут совершенно ни при чем! Улыбайтесь как следует!

При этих словах сросшаяся бровь Мордиона приподнялась, и он улыбнулся – своей удивительной, полной живости улыбкой. И она околдовала Виерран так же, как и всегда.