Алена Медведева - Волчье счастье

Волчица жалобно скулила, а я, не имея сил сдерживаться, корчась, каталась по земле…

«Медвежий мохито! Они все же подсыпали туда чего-то», — это была даже не мысль, а убеждение! С момента, как я отхлебнула пару глоточков из фляжки, прошло часа два.

— В напитке отрава! — с бешеной яростью крикнул Андрей, придя к тому же выводу. — Ее не учуять, но она есть. Черт, я так этого опасался!

Вместо ответа меня вырвало. Мучительно, несдержанно и… смрадно. Тело трясло от боли, плечи содрогались от конвульсивных спазмов желудка. Было неимоверно больно и плохо.

О том, как выгляжу со стороны, какое произведу впечатление на Добровольского, не думала. Мне казалось, что каждая секунда — последняя. И мысленно я уже поставила на себе крест. От одного претендента на высшую волчью власть медведи избавились.

— Держись! — четко, с прорывающимся сквозь холод ярости оттенком страха, приказал Андрей.

И в тот же миг меня подхватили на руки и понесли. Белый бежал, бежал так, словно вознамерился убежать от смерти, преследующей меня по пятам. Ожидавших нас медведей мы достигли в рекордный срок. Вот только мне он показался вечностью… невыносимой и удушливой. Реальность воспринималась с трудом, я смутно осознавала рядом чужие голоса. Боль притупила слух, заглушив все бешеным ритмом бурлящей крови, ослепив темнотой подступающего беспамятства.

Меня снова мутило. И кто-то гладил по волосам, уговаривая…

«Пить?! Нет, никогда и ничего!»

Все в душе протестовало.

Но настойчивый голос требовал, отголосок его силы давил на меня, действуя на звериные инстинкты, заставляя. Обреченно раскрыв рот, я сделала глоток, потом еще и еще… Любая попытка уклониться, бессильно обмякнув на земле, пресекалась. Выпить заставили все, до капельки. Все тот же проклятый мохито!

Едва горлышко опустевшей фляжки отодвинулось от моих губ, я осознала — боль отступает! Не доверяя собственным ощущениям, неподвижно замерла от облегчения. Зажмурившись, лежала на земле, испытывая немногим не вселенское счастье: противоядие имелось, и мне помогли.

— Лена, потерпи еще немного. — Теперь уже я распознала голос Андрея, за ним отчетливо звучало обеспокоенное ворчание белого волка. — Сейчас боль уйдет.

В его тоне проскальзывало невыразимое облегчение, заставившее мое сердце ускорить бег, а бурую… Она осторожно встрепенулась, слегка взвизгнув и подавая успокаивающий сигнал самцу. Спустя полчаса мне полегчало настолько, что при поддержке белого я даже доковыляла до ручья, чтобы умыться и сполоснуть рот. Чистая одежда тоже нашлась. А поскольку медведей в пределах видимости не наблюдалось, я согласилась сменить испачканные вещи и с облегчением рухнула на расстеленный Андреем спальник. Откуда он здесь, меня не волновало. Сегодняшний день измучил меня, забрав все силы.

Стремительно погружаясь в сон, я до последнего ощущала ласковые прикосновения мужских рук к своим волосам. Оттого и заснула спокойно, понимая, что есть кому охранять мой покой.

В объяснения Вельнова я изначально не поверил ни на секунду. Несомненно, медведи реализуют какой-то свой план. И он катастрофически опасен для меня! Сам факт нашего с Леной соперничества неприемлем. Мой зверь этого не потерпит. Слишком такой образ действий не вяжется с его потребностью защищать свою волчицу!

«А если нас разделят?»

Такая перспектива меня откровенно не устраивала. Пока ранним утром назначенного дня мы с Волконской спешили к месту начала испытания, я постоянно размышлял об этом.

Сама задумка с проверкой «на вшивость» казалась нелепой. У кого есть сомнения относительно того, кто из соперников превосходит другого в силе, ловкости и сноровке? То, что победа будет за мной, очевидно для всех. Кроме меня…

Обдумывая ситуацию, все больше склонялся к мысли, что готов проиграть это показушное соревнование, уступив Лене. Этим, возможно, дезориентирую противника, подарив иллюзорную надежду. Это пойдет на пользу и моему плану. Тем более что я не смогу оставить Лену, когда она подвергается опасности.

«Буду помогать и защищать. Проблемы начнутся, если нас разделят…»

Осознав, что получил в лицо струю усыпляющего газа, действовал рефлекторно. Рука в последнем осознанном рывке сдавила лапу оборотня, которая держала злополучный баллон. Такого начала банально не ожидал, не рассчитывая на прямую угрозу. Еще успел заметить, как плавно осела Лена, поддерживаемая руками Вельнова.

«Убью!» — с этой яростной мыслью-обещанием и отключился.

Пробуждение оправдало худшие ожидания: бурой рядом не было. Это подсказывали обоняние, слух и прочие органы звериного восприятия. Представив, что Лена где-то одна в темном подземелье (вряд ли нам уготовили разные «преграды»), ощутил бессильную злобу. На нелепое соревнование, его результат и даже на право голоса на Верховном совете — пусть только попробуют меня его лишить! — было плевать. Волк внутри бушевал, изводя необходимостью найти и защитить свою пару. Инстинкт довлел над всеми потребностями: природа зверя не позволяла думать о чем-то, кроме угрозы для своей самки. Подскочив на ноги, заорал во всю мощь легких:

— Лена!!!

К невыразимому облесению, девушка отозвалась. Впрочем, и с этим все оказалось непросто: нас разделяла глухая стена, для каких-то странных целей возведенная в тоннеле.

«Треклятые медведи!»

Пытаясь пробить ее, ощутил раздражение. Стена явно была рассчитана на силу оборотней и невозмутимо «держала удар». Для соперников подобное разделение, вероятно, имело смысл. Вот только мы были парой, объединенной выбором зверя. И эта преграда… тяготила, порождая в душе мучительную тревогу от ощущения собственного бессилия.

— Ты в порядке? — Испытывая облегчение от того факта, что могу хотя бы слышать Лену, и боясь для нее любой вероятной опасности. Что я стану делать тогда?

Внутренней сущностью зверя, стремясь поскорее покинуть подземелье и воссоединиться с бурой волчицей, в растерянности осознал, что для нее выхода не было! Конечно, он имелся, смогли же медведи доставить туда находящуюся без сознания девушку. Вот только нам о месте выхода и механизме его действия никто не сообщил.

А путь к свободе был так близок. Еще в тот момент я осознал, что стену рушить придется. Нелепое предложение девушки оставить ее тут и двигаться к победе немедленно отверг: волк никогда не позволит уйти. И если бы Лена могла знать, какой болью отозвались в душе ее слова, сам факт того, что она допускала подобное… Что я могу уйти и оставить ее одну!

«Я добился своего».

Но даже мысли о том, что все мои преднамеренные обиды и унижения достигли цели, заставив девушку думать обо мне только худшее, не утешали. Я мог быть безжалостным чудовищем по отношению к любому существу, но Лена… С момента признания у реки, когда я рассказал ей о проклятии древней крови, понял, что именно ей причинить реальный вред я не способен. Но бурая знать об этом не должна. Чем сильнее ее ненависть ко мне, чем крепче обида — тем ближе я к реализации своего плана. К нашей общей победе! А значит, я и дальше буду жесток с ней, как ни с кем другим.