Алена Медведева - Волчье счастье

— Как она?

Ожидаемая реакция. При этом мужчина слегка приподнялся на кровати, опираясь о матрас локтями, впиваясь в меня вопросительным взглядом. На подначивания больше не повелся — это хорошо.

— О визите сюда отца твоего просила… безуспешно. — Я решил не упускать случая усложнить существование Дамиру. — А так… переживает, передает, что любит, и обещает все сама решить. Последнее, знаешь ли, особенно пугает. Девушка она хорошая, но… нюха еще нет!

И красноречиво развел руками, уверенный, что Андрей меня поймет. Не сможет Лена разобраться, кто прав, кто виноват. Тем более что правых-то и нет.

— В обход меня ничего не сделает, — сухо кивнул Андрей, выражая благодарность. — И тех, кто уже празднует провал моего клана, ждет… сюрприз. А пока я тут, присмотри за моей бурой.

— Конечно. Макс, я так понимаю, занят? Он, кстати, привет передавал и радовался, что все идет как надо. — На лице белого не дрогнул ни один мускул. Что ж, скрытные. — А Лену я у нас поселил. Я да медведица моя ее в обиду не дадим. До утра все с ней хорошо будет, а уж завтра… ты сам не подведи!

Ответом меня волк не удостоил, лишь обессиленно вновь упал на кровать, словно на беседу со мной израсходовал последние силы. И с сосредоточенным видом принялся изучать деревянный потолок.

Ох, тревожный день предстоит.

Спала я беспокойно. Накануне Надежда опять едва ли не насильно усадила меня пить чай с пирогами. Я скорее создавала видимость процесса, чем пила, но под безмятежную болтовню медведицы немного расслабилась. Решение я приняла, а вот чтобы его реализовать, нужны были силы и храбрость. Хватит ли их мне?..

Уснуть полноценно так и не смогла. Слышала, что приходила мама и настаивала на встрече со мной. Томаш ее не впустил, уверив в том, что я уже отдыхаю. За эту ложь — а мои беспокойные метания по постели медведи наверняка слышали всю ночь! — была ему благодарна. Установившееся в душе равновесие было настолько хрупким, что я не была уверена, выдержит ли оно чьи-то настойчивые убеждения. А мама уж точно была способна на меня повлиять.

Об Андрее не думала специально. В отношении белого волка я все решила: спасу его любой ценой, решусь противостоять всем, пойду наперекор мнению семьи, потеряю уважение хранителей. Все это казалось незначительным. Гораздо больше душу терзала боль о ребенке. Потому и заснуть не могла: стоило закрыть глаза, как из темноты на меня смотрели любимые зеленые глаза. И я знала, что они не принадлежат Андрею.

Почему-то не сомневалась, что у нас будет мальчик — зеленоглазый волчонок, внешне похожий на папу. А вот внутри… Там будет и «частичка» меня — то, что убьет его, и… совсем скоро!

Теории и мечты Григория Волконского хороши на словах, но вот проверять их на собственных детях?.. Не выдержу! Лучше обрубить все на раз, обеспечив победу Андрея и избавив волков от жуткого наследия моих предков.

На мне все должно закончиться.

Могла ли я теперь осуждать отца за то, что он сделал с моим старшим братом? Буду ли я лучше его? Уже однозначно — нет!

Бурая, осознав суть моих намерений, взвилась внутри, яростно стараясь перехватить инициативу и не дать совершить задуманное. Волчица, одержимая инстинктом защиты потомства, была невероятно сильна и отчаянно боролась за право управлять нашим общим сознанием.

Но…

Не сегодня. Должен был наступить миг критического перелома. Миг, когда я справлюсь с чем угодно! И это время пришло ко мне. Боль придала сил. Мука позволила сосредоточиться на главном — осталось недолго, я должна дотерпеть. Ведь он дотерпел.

Пришло и мое время решиться на отчаянный шаг. Я должна! И я была тверда в своих намерениях, впервые в жизни ощутив себя по настоящему сильной — неспособной поддаться ни слабости, ни давлению зверя.

С первыми лучами солнца я была готова к выходу. Более того, мне нестерпимо хотелось, чтобы уже поскорее все произошло.

И закончилось, наконец!

Странное состояние. За много десятилетий жизни никогда еще со мной подобного не случалось. Невероятная слабость тела и одновременно поразительная крепость духа! Я и волк единодушно рвались к общей цели, к реализации финальных пунктов моего плана, к бою за право управлять волчьим сообществом и за главный приз — Лену. Но были ли мы в состоянии, сделать это?..

Коалиция во главе с Фирсановой сделала все, чтобы вывести меня из строя. И этот факт немало озадачивал: как медведи допустили? По всему выходило, что они намеренно дали меня так ослабить. Смысла в этом не видел и так и не смог до конца разобраться в намерениях хранителей и понять причину их заинтересованности в этом волчьем «перевороте». Но инстинктивно ощущал, что и у соперников нет их поддержки. Лишь случайное и краткосрочное совпадение интересов.

«Видимо, ставят не на нас! Списали клан белых волков… Наивные!» — ожесточал я сам себя, силясь во вспышке гнева найти резервы сил, чтобы выдержать следующие сутки.

Силы были жизненно необходимы: очнувшись после жутких ранений, что нанесли рыси и росомахи, едва мог дышать. А предстояло вновь сражаться.

Для меня все было предрешено. Крошечное поле для маневра оставлял лишь сам бой. Но цели, преследуемые мной в этой «игре», средства, что я позволял себе использовать, — все было давно обдумано и мысленно обыграно. По сути, целей изначально было две. До момента нашей вязки. Нет! Раньше. С ее отъезда в экспедицию. Именно тогда я осознал, что моя цель стала единственной, а все остальное — лишь желательные бонусы. Но и ими я готов был пожертвовать. В том и была суть моего плана.

«Я дам ей победить!»

Если бы отец хоть на мгновение мог предположить, какие мысли бродят в моей голове, — загрыз бы меня сам. Но он верит в меня. Того меня, каким я был до встречи с Леной. И вряд ли альфа белых волков способен понять, насколько призрачны сейчас его надежды. Это тоже было частью моего плана — скрыть истину ото всех. Абсолютно! И от своих, и от Волконской. Поэтому, как ни больно было, придя в себя, узнать, что она меня покинула — ушла с Фирсановой, но я приветствовал такой поворот. Сам возможности защитить ее сейчас не имел. А волчьи инстинкты и собственнические протесты задавил в зародыше. Главное сейчас — сконцентрироваться на достижении цели. Последний рывок — он трудный самый. В моем случае особенно: предстояло вновь предать любимую. Для Лены мой поступок уж точно ничем иным выглядеть не будет!

Даст ли Лена матери убедить себя? Для меня это уже не имело значения. Не в этой «игре». Тут я не мог брать в расчет столь зыбкие величины, как чужие решения. Пусть даже и своей пары. Лишь мой план — пункт за пунктом — позволит мне добиться желанного результата. Не принимая более в расчет ничьих интересов.