Елена Звездная - Мертвые игры 3

— Я в комнату, ночь не спала, меня шатает, — призналась ребятам и…

И едва не попросила Норта провести меня. Вовремя прикусила язык. Молча и не глядя на Дастела забрала куртку, надела, поежилась под порывами холодного зимнего ветра, грустно улыбнулась и сказала:

— Трупов, я пошла.

Обернулась к Эдвину, улыбнулась его хмурому черному взгляду и искренне поблагодарила:

— Спасибо. Если бы не ты, я не знаю, как бы это все выдержала. И да жилет спасибо огромное.

— Не за что, малыш. — Харн глянул на Норта, хмуро спросил: — Не хотел видеть, как Гаэр-аш ее тонким слоем по полигону размажет, да?

Дастел почему-то кивнул.

Эдвин догнал меня, обнял за плечи и молча повел к общежитию. Вслед ему раздалось тихое от Норта:

— Спасибо.

— Не за что, — так же негромко ответил Эдвин.

Мне бы хотелось узнать за что Дастел благодарил, но все мысли сейчас были о другом. И пробормотав «Прости, мне пора бежать», я вырвалась из полуобъятий Эдвина и помчалась к общежитию. Я дико переживала за Гобби и с досадой поняла, что он так же переживал за меня, раз решился на подобное.

Пробежав по двору, взбежала на порог по ступеням, минуя ожидавшую явно меня магианну Эшенр, влетела в общежитие, промчалась по ступеням, коридору и тяжело дыша ворвалась в свою комнату.

Гобби скривившись словно от боли, сидел в углу, и держался за грудь до моего появления, но едва я вбежала, попытался подняться и сделать вид, что все просто замечательно и вообще я зря примчалась.

— Ты… — слов не хватало.

Захлопнув дверь, я в несколько шагов преодолела расстояние до зомби и уже хотела было рвануть с него куртку, чтобы увидеть что там, как… вспомнила, что Норт поступал так, и Гаэр-аш, и даже Эдвин. Вспомнилось и то, как неприятно было мне от подобного обращения, а потому пройдя за стол и тяжело опустившись на стул, я устало попросила:

— Покажи, пожалуйста.

Гобби отрицательно мотнул головой и выдал:

— Ыы.

И я поняла, что мои худшие подозрения оправдались — Гобби не обладает магией, но артефак Кхада обладает, вот только если умертвие эту магию использовал, то все чего я добилась в деле оживления моего гоблина, все…

— Покажи, пожалуйста, — я едва не плакала. — И я не понимаю, зачем ты это сделал.

Гобби подошел к столу, взял карандаш, и написал:

«Ты слишком многим рискуешь ради меня, а я мертвый Риа, у тебя же вся жизнь впереди».

Зажмурилась сильно-сильно, чтобы сдержать слезы, открыла глаза, посмотрела на умертвие и тихо сказала:

— Тогда было бы проще не помогать мне сегодня ночью.

Гобби отрицательно покачал головой и написал:

«Память постепенно возвращается ко мне. Память о прошлой жизни. Я был знаком с темными лордами и должен предупредить — Норт и Гаэр-аш становятся темными. В них просыпается темная кровь. Высокомерие, нетерпимость, агрессивность и не умение проигрывать ни в чем».

Перевела потрясенный взгляд с листка на Гобби, умертвие кивнул и продолжил писать:

«Твоя измененная кровь повлияла. Не столкнись вы из-за Мертвых игр они остались бы прежними».

Он некоторое время постукивал грифелем карандаша по листку, словно размышлял, стоит ли писать дальше.

— Продолжай, — тихо попросила я.

Наверное, лучше бы не просила.

«Ты должна доказать что сильная не ради меня, я смирился со своей смертью и не хочу, чтобы ты из-за меня рисковала. Ты должна доказать, что ты сильная темным лордам».

— Гобби, — я устало покачала головой, — Гобби, у меня впервые с момента смерти дяди появилась цель, помимо фанатичного стремления избавится от опеки отчима. Для меня очень важно вернуть тебе жизнь. Для меня важно знать, что я могу, я смогла, для меня…

«Темные лорды не отпускают своих женщин. Никогда.» — решительно и быстро написал зомби.

Нахмурившись, я попыталась было объяснить, что выбора у них нет, и я никогда не соглашусь и…

Но Гобби снова начал писать. Резко, рваным почерком, как-то зло:

«Их кровь еще не проснулась. Еще нет, они пока почти люди. Почти. Дастел моложе — он потеряет все человеческое первым. Гаэр-аш старше, сильнее, он не отступит даже сохраняя человеческую кровь. А ты особая, Риа, ты не прогнешься — скорее сломаешься.»

Я уже ничего не говорила, лишь молча и напряженно читала то, что ожесточенно строчил Гобби.

«Много думал, много. У тебя два пути есть. Первый — уйти к вечным, но ты никогда не примешь их безразличия к чужой жизни и жестокости. И второй — Даргаэрш Рханэ».

От этого имени меня передернуло. Да и кого бы не передернуло, при упоминании министра магии седьмого королевства. Страшный человек. Поговаривали, что он практически невосприимчив к магии отступников, потому что за его спиной стоит ведьма. Правда не ясно кто — жена или теща.

— Министр Рханэ страшный человек, — пробормотала я.

«Но человек, — написал Гобби, — чья жена хороший друг высшего демона, а потому Рханэ неприкосновенен даже для темных лордов».

Теперь вот я очень заинтригована была.

«Его покровительство — твоя свобода» — закончил Гобби, и перечеркнул оставшееся на странице место, словно подводя черту под сказанным.

Несколько долгих секунд я сидела, молча, раздумывая над его словами. Затем отрицательно покачала головой. Гобби издал страдальческое: «Ыыы». Затем схватил новый лист и начал писать:

«Я втянул тебя в это! Ты из-за меня на все пошла! Я не смогу жить даже в таком виде, зная, что случившееся с тобой моя вина!».

Скептически посмотрела на зомби, улыбнулась и напомнила жестокую истину:

— Гобби, ты нежить. Условно безмозглая.

Оскалившись, вывел:

«Не пытайся намекнуть, что это было полностью твое решение».

— Это было полностью мое решение, Гобби, — уже без намеков напомнила я.

«Глупое решение!» — написал он.

— Глупостью было соглашаться на предложение отчима и переводиться в Некрос, — я пожала плечами.

Зомби уронил карандаш, страдальчески обхватил голову руками, тихонько завыл.

— Куртку сними, — попросила я. — Считай, что мне нужно посмотреть чисто из академического интереса.

Встал, подошел, остановился передо мной, позволяя расстегнуть все самой. Осторожно отщелкнула защелки, подняла майку и с трудом подавила всхлип — та кожа, что еще недавно была здорового сероватого оттенка, сейчас вновь стала мертвой плотью!

— Гобби! — я все же не сдержалась от горестного восклицания. — Гобби, зачем?!

Он дернулся, запахнул куртку, застегнул, и тяжело пошатываясь вернулся к стулу, почти рухнул… Даже не хочу представлять, каково ему было отказаться от единственного живого участка тела ради меня… Но я сделаю все, чтобы Гобби вновь стал живым!

В двери негромко постучали. Затем, не дожидаясь ответа створка приоткрылась, вошел Эдвин. Он уже был в легком домашнем костюме и мягких туфлях, а потому двигался почти бесшумно. Закрыл дверь, подошел ко мне, присел на корточки, вглядываясь в мои мокрые от слез глаза и скорее утвердительно произнес, чем спросил: