Ксения Баштовая - Дорогу осилит идущий

— Дин, сдвинь картинку, мне ничего не видно.

— Дядя… ты… до-стал, — теперь было видно, что отвечает именно тот, кто заслонил экран. — Знаешь… На ринге… со жряком… мне… как-то… не удобно… Заниматься тобой…

Летти охнула, прикрыв рот ладонью, а Элиаш удивленно нахмурился — не всерьез же этот неизвестный говорит о ринге со жряками?!

— Не умничай, — скривился слуа. — Я в твое время…

— Ага — а-га, — перебили его, — в твое время… и небо было… синее… и вода… мокрее… и лес… не такой… хищный… И вообще… Нынешнее поколение… молодежи… распустилось… Они не слушают… старших… и… не почитают… богов… Это поколение… будет… последним… Плавали… знаем!.. — но уже в следующий миг парень хлопнул себя по бедру, и картина сместилась, открыв взорам наблюдающих огромную арену, чьи стены были сплетены из уже знакомых лиан.

Впрочем, эти самые стены были с вару высотой, а над ними клубился сероватый туман, виднелись какие-то фигуры и раздавались голоса. Но это по краям. А в центре…

— Ой… Его же сейчас убьют… — потерянно выдохнула Летти, разглядев, как кружится по арене молодой обнаженный до пояса парень, раз за разом уходя от ударов взбешенного жряка.

— Вот еще, — фыркнул Рэй, не отрывая взгляда от увиденного. Ноздри его хищно раздувались, да и сам слуа сейчас походил на изготовившегося к прыжку зверя.

Жряк вновь и вновь кидался на сражающегося, а юноша легко, словно играючи, уходил от ударов. Впрочем, некоторые атаки уже достигли своей цели: на плече у бойца запеклась кровь, но тот словно и не замечал раны — кинжалы в его руках вновь и вновь находили цель, жаля жряка: пятачок зверя был перепачкан кровью, а искры на иглах едва виднелись.

— Самоубийца, — мрачно буркнул эльф.

На это замечание Рэй ничего не ответил, покосился на парня и вновь отвернулся к экрану.

Впрочем, за это время он кое-что все-таки упустил: новый рывок, новый удар жряка, и сражающийся сломанной игрушкой отлетел к стене арены… Летти испуганно зажала руками рот, она слишком хорошо знала, что после таких ударов уже не встают…

На некоторое время повисла тишина, а затем невидимые зрители за стеной вновь взорвались криками. Жряк был уже близко от упавшего, еще немного, и он разорвет неподвижное тело…

Но за мгновение до того, как это произошло, боец зашевелился… а потом одним прыжком, одним рывком ушел от удара, успев метнуть кинжал. Тот вонзился прямо в глаз жряку, но зверь и не заметил этого…

Чудовище пронеслось к стене, замерло, тяжело дыша и пуская искры по шкуре, а раненый на миг сжал челюсти и, сплюнув кровь на вытоптанную за время боя землю, хрипло обронил:

— Пора заканчивать.

Он стоял, чуть покачиваясь. Казалось, еще секунда — и он упадет. Но прошло мгновение, второе… Летти вдруг поняла, что она считает удары сердца.

А еще через миг молодой слуа рванулся вперед, легко ушел от удара мощных клыков и, широко размахнувшись, вогнал клинок между острыми иглами на спине зверя.

Жряк вздрогнул всем телом и неопрятной кучей сполз на землю.

Вновь повисла тишина…

Дин высвободил клинок из туши, медленно, картинно провел кончиком языка по клинку, словно — а может, и в действительности — слизывая с него кровь («Он же отравится!» — испуганно пискнула Летисия), а потом торжествующе вскинул руку, салютуя.

Невидимые зрители взорвались восторженными воплями.

— Пижон, — зло буркнул эльф.

Молодой боец ему почему-то дико не нравился.

Рэй покосился на возмущающегося юношу, хмыкнул и обронил:

— Дин, заканчивай представление. Мне нужны четыре открывашки.

— Где ты столько гостей понабрал, — фыркнул боец. — Буду через пятнадцать минут.

Второй кинжал, тот, что застрял в глазу у жряка, он даже не потрудился забрать.

…Он словно вынырнул из пустоты. У Летисии зачесались глаза, девушка отчаянно принялась их тереть… А уже в следующий миг обнаружила, что возле опасной стены — той самой, что могла в одну секунду превратить ветку в труху, — стоит, спрятав руки за спину и покачиваясь с носка на пятку, юноша. Тот самый, что до этого сражался на арене.

Он даже рубашку не надел. И запекшуюся кровь на плече не стал вытирать, но почему-то ветви молодых, только начинающих зеленеть лиан и не думали бросаться на запах крови.

Летисия и сама не могла объяснить, что с ней происходило в этот момент. Почему-то ей безумно хотелось повнимательней рассмотреть этого странного юношу, но при этом, когда молодой слуа поймал ее изучающий взгляд, дриада вспыхнула и отвернулась. На губах Дина заиграла легкая улыбка, и он перевел взгляд на родственника:

— Привет, дядя. Это тебе из-за них открывашки понадобились?

— А из-за кого ж еще! — фыркнул Рэй. — Я их что, коллекционирую?

— Да кто ж тебя знает? Может, ты извращенец.

Эльф, совершенно не привыкший к тому, чтобы со старшими родственниками разговор вели в таком тоне, удивленно заломил бровь. Но самого Рэйшера подобные речи совершенно не смутили:

— Да куда ж мне до тебя. Открывай давай.

Юноша порылся в карманах брюк и вытащил горсть небольших пластинок, пересыпал их на ладонь Рэю и, задорно подмигнув Летисии, обронил:

— Милый у тебя зверек! — отступил на шаг назад и… растворился в воздухе.

— Как всегда в своем репертуаре, — задумчиво протянул слуа. — Совершенно асоциальный тип.

— Весь в тебя, — улыбнулся молчавший до этого момента Ноа.

— Скорей в отца пошел, такой же идиот.

— Ну, к воспитанию ты руку приложил.

— Значит, я идиот, — не стал спорить мужчина. — Пошли?

У каждой лесной расы были свои представления о том, каким должен быть город: дриады жили в деревьях, трау — в огромных шарах, кынсы — в палатках с изображением змей, но даже на их фоне слуа выделялись своей экстравагантностью. Окруженный стеной из лиан, обвивших деревья, Неблагий Двор состоял из срубов. Гладко отполированные древесные стволы словно светились изнутри, и, увидев такое чудо, Летисия, не веря своим глазам, шагнула к ближайшему дому, протянула руку… и отдернула ее, не прикоснувшись к стене. Замерла, оглянулась на Рэя, как на самого знающего:

— А… Вы не боитесь?

Слуа, молча наблюдавший за тем, как гости разглядывают город (эльф тоже был немало удивлен, а вот Ноа и Эмили свои эмоции скрывали), нахмурился:

— Чего бояться?

— Ну, — запнулась дриада, — оно же из деревьев построено, а они голодные. Даже то, что уже не растут, не поможет, менее ядовитыми они от этого не станут.

По губам Рэйшера скользнула тонкая улыбка, и мужчина, хмыкнув, похлопал ладонью по стене дома:

— Для слуа лес не опасен. Он не трогает своих детей…

Элиаш, которому внезапно вспомнился рассказ Олега о появлении леса, только хмыкнул: это еще как посмотреть, кто чей ребенок.