Надежда Мамаева - У волшебства запах корицы

— Мне не впервой, я бы справился…

— Женился — терпи. Такая уж у тебя теперь доля — иногда подчиняться супруге.

Арий невесело усмехнулся, а я отвела взгляд.

— Давай я все же найду эту котомку.

Поиски не заняли много времени. Единственное, что смутило, — это обеспокоенная возня Фира, пока я копошилась в вещах, и его едкие комментарии:

— И не могла промолчать про обработку раны? Кассандриола даже во время ежемесячных недомоганий каждый раз твердит, что ей дурно и невыносимо больно, а уж чтобы накладывать стежки не на канву, а на живого дракона… Она бы и помыслить такого не могла.

Ответить членистоногому, не вызывая подозрений Ария, я, увы, не имела возможности, чем таракашка и пользовался, распинаясь о том, что я опять прокололась. Наконец, он удосужился спросить:

— А ты хоть раз зашивала раны?

Я лишь помотала головой. Смысл последующего высказывания Фира остался для меня лингвистической тайной. Хотя примерный посыл я все же уловила.

Ответить этому шестилапому паразиту захотелось с матерком, в духе моей бабушки, которая прошла от Москвы до Рейхстага, и сдается, швы накладывала и узловые, и непрерывные, и кисетные, и обвивные, а узлов навязала нераспускающихся, морских, ассистируя полевым хирургам… Жаль, что науку старушки я не переняла. Лишь в детстве видела, как она ловко порою орудует иглой, штопая очередную прореху на продранных внучкой-непоседой штанах. Сейчас же мне предстояло сделать то же самое, но с плечом Ария.

Я развязала котомку, швейные принадлежности обнаружились в специальном маленьком футляре.

— Возьми склянку с темной жидкостью, чтобы обработать иголку и нитку, — пояснил Арий. Он сам уже сидел на тюфяке, внимательно следя за каждым моим движением.

Таракашка затаился в шевелюре, больше не смея даже шевелением лапы отвлечь.

Я кивнула, принимая к сведению слова дракона, и, вдев нитку в иголку, опустила их в жидкость на несколько минут. Сама же подошла к Арию.

— Надо снять рубашку… — протянула задумчиво, прикидывая, как половчее это сделать.

Муж, ухватившись за рукав, просто дернул посильнее. Ткань треснула, оголив плечо.

Да уж. Рваная рана с неровными краями — это зрелище не для слабонервных. Плеснув на руки той же жидкостью, в которой были иголка с ниткой (судя по запаху — местный аналог спиртового раствора), аккуратно начала ее очищать чистой тканью, смоченной кипяченой водой. Закончив процедуру, приступила к самому страшному для себя: сведению краев и наложению шва.

В голове мелькнула мысль: «Хирург — профессия, требующая не только ответственности, но и бесстрашия. Каждый день с ножом на человека…» Арий внимательно следил за моими действиями. Я же, подрагивающими руками накладывая стежок за стежком, каждый раз думала о том, что дракону наверняка больно. Но он ни разу не дернулся. На середине я сдалась:

— Отвернись, пожалуйста.

Арий отвел взгляд, а потом, не иначе как для того, чтобы отвлечь меня, заговорил:

— Я всегда думал, что женщина и война — несовместимы. В принципе, и сейчас так считаю, но вот Ауд, чья супруга в лагере подле него… С недавних пор ловлю Эймвольта на том, что самый суровый из стражей облачных врат улыбается, когда думает, что его никто не видит.

— Есть такое выражение: «У войны не женское лицо», но многие войны возникали как раз из-за женщин… — я сказала, лишь бы поддержать разговор, не сильно задумываясь о смысле фразы.

— Да, но эта кампания не из-за женщины.

— А из-за чего?

— Из-за денег и непомерных амбиций трех правителей.

— Теперь я понимаю, как ты угодил в опалу…

— Я военный, а не дипломат, увы. И порою говорю то, что думаю.

— Не обижайся, но я считала и считаю, что самые великие победы в истории любой страны — это не военные, а дипломатические, ибо они ценны уже тем, что не льется рек крови…

— Если бы я мог предотвратить эту войну, то я бы сделал все, лишь бы ее не было…

— А если бы для этого пришлось убить человека? — Мой голос предательски сел, но Арий, этого, кажется, даже не заметил, твердо ответив:

— Убил бы. И пусть этот камень был бы на моей душе, но сотни тысяч жизней были бы спасены…

Я дернула чуть сильнее, заставив дракона зашипеть от боли.

— Извини…

Закончить фразу Арий не дал, поймал мою ладонь своей рукой и поднес к губам.

— Это ты извини меня. За все. Я только сейчас начинаю до конца понимать, какое счастье мне ниспослала судьба. И я не упущу его. Хочешь ты этого или нет, Кесси, но я буду за тебя бороться. Я мечтаю быть отцом твоих сыновей…

— Как сыновей? — перебила я Ария. — В день нашей свадьбы, помнится, когда мы беседовали у камина, речь шла об одной дочери.

— Знаешь, — дракон хитро усмехнулся, — если в паре нет любви, то родиться могут лишь девочки, да и то — редко. Если есть любовь, но нет благословения свыше: не встретил дракон свою истинную пару, нареченную небесами, но полюбил, — то в равной степени на свет могут появиться и мальчики, и девочки. А если ребенок зачат нареченными свыше — то только мальчики.

«И как это понимать?» — задала я сама себе риторический вопрос. Дракон же между делом откупорил какой-то пузырек с настолько вонючим зельем, что сероводород с аммиаком в сравнении с новым ароматом показались чуть ли не «Шанелью номер пять». Поморщившись, муж полил им на только что зашитую рану, а потом лихо выпил пару глотков прямо из горлышка.

— Пить это невозможно, но зато уже к утру рана почти заживет, — прокомментировал Арий, морщась, а потом пояснил свое предыдущее высказывание: — С того времени я кое-что узнал о нас с тобой.

«Влипла», — только и успело пронестись в моей голове, а муж уже стоял рядом.

— Про наш первый брачный вечер. У нас все началось неправильно, за что я и корю себя постоянно.

— Так, может, попробуем начать заново?

— А с чего?

Я понимала, что сейчас надо отвлечь Ария чем угодно, но отвлечь от мыслей о войне, о только что погибших. И этот разговор, плавно перетекший в иное русло, следовало поддержать, поэтому ответила в шутливом тоне:

— Может, с романтики.

— Романтики? Букеты, признания и серенады под окном? — уточнил муж, изогнув бровь.

Вспомнился приказчик с рэпом под окнами Эрина, и я отчаянно замотала головой:

— Нет, только не серенады. Я этого не переживу.

— Сомневаешься в моих музыкальных данных?

— Нет, в своих слуховых. Как насчет просто прогулки под луной?

Арий вдруг отошел от меня, поклонился, хотя с оторванным рукавом и только что зашитой, еще не забинтованной, но уже покрывшейся коркой первичного тромба раной это выглядело весьма странно, и церемонно произнес:

— Прошу вашего позволения, госпожа Кассандриола, пригласить вас на вечерний променад.