Карина Демина - Внучка берендеева в чародейской академии

А то!

Оно ж, конечно, я человек терпеливый дюже, да, чуется, любому терпению конец подходит.

— Тогда гляди. Временной слепок. Магия нестабильная, но тут по свежему следу наложено, так что видно будет неплохо… вы это позже проходить будете.

И вновь пальцы скрутил хитро, мизинчиком дернул, невидимую нить подцепляя.

Мигнула паутина.

Сыпанула мелкою пылью, да какою-то седою, блискучей. И энтая пыль вдруг картинкою сделалась. Вот девка сенная к двери идеть, да не одна, а со Станькою, которую через плечо перекинула, будто бы мех какой. Только руки и мотляются.

Вот девка этая назад возвертается, одна.

И к кровати прямиком, а на ей я сплю… ох и страшно было на себя-то глядеть! Чтоб не ведала, что морок это, так бы и заверещала, не хуже давешней холопки. Так же ж только вцепилася в руку Арееву, сколько моченьки было. А моченьки у меня было, Арей вона и скривился.

— Ой, — сказала я, — прости…

А я-то, сонная, нехороша… она, щека по подушке растеклася, коса растрепалася, одеяльце-то съехало… срам один, иначей и не скажешь. Девка же сенная к самому моему лицу склонилася и еще за нос ущипнула. От же ж…

После одеяльце стянула, меня подвинула… и вышла тихенько.

Внове дверь отворилася, впуская Арея, который ко мне подошел, наклонился, поводил руками над головою. Ну хоть за нос щипать не стал, все радость. Лег у кровати, и так лег, что не разглядишь.

Покосилася я… сидит ровно, глядит. И сам такой сурьезный-сурьезный, прямо моченьки нету. А я, которая морок, так разоспалася, что ажно пузыри пускаю. От же ж… красавишна.

Туточки дверь приоткрылась, пропуская на сей раз не девку сенную, а Добромысла. Он вошел бочком, со свечечкою, которую рукой придерживал. На меня глянул и ажно перекривился весь. Мне тут обидно сделалося. Я, конечно, не Велимириной красы, да и сплю тут… сонный же ж человек, он иначей глядится, но коль не по нраву столь, то чего лезти?

Добромысл же к кровати подходил медленно, с неохотою.

А как подошел близенько, то и вырос перед ним Арей… мало того, что вырос, так и рот рукою закрыл, и боярина за плечики придержал. Тот только трепыхался, что рыбина приморенная. Арей же чтой-то ему выговаривал, а чего — не понять, потому как морок вышел беззвучным.

Жаль.

Я б послухала.

Арей боярина отпустил, видать, решивши, что все-то он уразумел, да только не привык Добромысл, чтоб ему перечили. Вывернулся, руки в боки упер, грудь выпятил, и Арею чегой-то в ответ говорит, да лицо такое, что без словей понятно — не награду сулит.

— Грозился? — спросила я шепотом.

— Ага, — Арей плечом дернул. — Не он первый.

И не он последний.

А я-то сплю, и так крепенько сплю, что и ухом не повела, только на бок другой повернулася. Арею ж боярина слухать прискучило, аль иных каких гостей дожидался. Главное, что пятерню он растопырил, а после будто бы фигу скрутил…

Добромысл от того лишь поморщился и щеку поскреб.

— Магия на него не действует, — шепотом объяснил Арей, — что тоже очень и очень странно. Защитных амулетов я не почуял, поэтому либо врожденное свойство, либо делали их настоящие мастера, до которых мне, что земле до неба…

…Вот только откудова этим мастерам в наших краях взяться?

Нет, могло выйти так, что амулету для сына боярыня по случаю прикупила, у купца заезжего аль на ярмарке, в жизни-то всякого случается, но что-то не верилося мне в этакое совпаденьице.

Меж тем Арей на руку свою глянул, нахмурился: не по нраву ему пришлося, что магия евоная на боярина не подействовала. Зато и без магии управился. Рученьку левую Добромыслу на плечо возложил, а правою, стало быть, в шею тыцнул. Ну боярина и повело, покачнулся он, упал бы, да Ареем был подхвачен бережно, под локоточки.

Арей боярина к дверям поволок, но остановился, прислушался к чему-то, да так слухал старательно, что уши дергалися. И, небось, выслухал чегой-то, отчего с боярином повернулся к моей кровати.

Глянул на меня.

На одеяльце сбитое.

— Зослава, — Арей вдруг отодвинулся, — ты только не кричи, ладно? Времени у меня было немного…

Тот же другой, намороченный, споро запихал боярина под перину, благо пышные лежали, и одеяльцем прикрыл.

Я рот раззявила.

И закрыла.

От же ж… как же ж… мне в постелю мужика сунуть? И главное, сам под бочок прилег…

Меж тем дверь — этая дверь нонешнею ноченькой вовсе не запиралася — пропустила ту самую сенную девку, которая, не дойдя до кровати на два шага, слепо прищурилася — свеча у ей была слабая — и заголосила… а там Арей рученькою махнул, и морок развеялся.

— Видишь, как оно… странно…

Странно.

Еще как странно… это ж выходит… они нарочно? Ну а как иначей. Станьку забрали, чтоб не заминала. Одеяльце стянули. Добромысла привели. Слыхала я, что этаким чином девки хитромудрые иных парней на себе женили. Придут на сеновал, а следом и тятька с братами аль иными сородичами, чтоб свидетели, значится, были, что девичьее чести урон нанесен был.

А там и жреца притянут.

— Жрец. — Я глаза потерла, все ж таки спать тянуло со страшною силой, и на перинки бы прилечь… да как приляжешь, когда под перинками цельный боярин лежит. — С утра жрец должен явиться…

…и стало быть, обвенчали бы нас поутру, на рассвете, так сказать…

Одного не пойму, зачем?

Арей же пальчиком меня поманил да на перины указал. А и то! Надобно у боярина спросить, он, верно, знает, с чего вдруг матушке евоной этакую предивную невестушку обресть восхотелося.

Главное, чтоб не задохнулся сердешный.

Добромысл лежал тихенечко, что мыша под веником, правда, те не лежать, сидять, но так разница, как по мне, малая. Арей его выволок, ужо не под локоточки, но за пятки, без всякого пиетету. И на шкуру столкнул, мне почудилося, с немалым удовольствием. Боярин же и глазом не моргнул, оба глаза его были закрытые, и вид Добромысл имел такой, будто бы спит.

— Что ты с ним сделал? — спросила я, на карачки опускаясь. А то, может, сердце боярское нежное этакого обхождения безполитесного не выдержало. Да и любопытственно было поближе на пятны глянуть.

— Ничего. На точку особую надавил, есть такие в человеческом теле. Если правильно нажать, то и усыпить человека можно, и покалечить…

Не договорил, да и так ясно — убить тоже станется.

Экие, однако же, душегубские науки в Акадэмии нашей родной имеются…

— Спит он, спит, — заверил меня Арей.

— И долго еще спать будет?

А то ж я б и сама поспала, но не с мужиками же ж при кровати! Да и любопытствие мучит, чегой это вокруг меня игрища подобные затеяны. Чай, не царское крови особа…

— А пока не разбужу.

И ладно.

— Пока не буди. — Я перевернула боярина на спину и рубаху потянула за ворот, на шее-то пятна вроде темнейшие были. Рубаха не тянулася, тогда я подол задрала и попросила Арея: