Ролевик: Хоккеист / Лёд

Неожиданно, взгляд его останавливается на одной из поклонниц, свесившейся с трибуны над проходом. Она кажется ему странно, тревожно знакомой. Левая половина лица женщины покрыта сложной темной татуировкой, шея закрыта высоким воротником, руки - просторными рукавами ярко-красной шерстяной кофты. Он точно видел ее раньше.

Один из рукавов откидывается, обнажая кисть в черной кружевной перчатке. В пальцах - небольшая трубка, вроде мундштука. Женщина подносит ее ко рту... Крис вдруг дергает Патрика, повернув лицом к себе. Он улыбается, что-то говорит. Внезапно лицо его искажается, ноги подкашиваются и он медленно заваливается на бок. На губах выступает желтоватая пена. Обереги Руа отчаянно зудят, но тут вокруг него начинается давка - все стараются подобраться к Нилану, шумят, толкаются. Руа вскидывает голову, но женщины с татуировкой на краю трибуны уже нет.

В полумраке зала улыбка, сверкнувшая в электрическом свете, показалась Руа неестественной, сошедшей со старательно ретушированного рекламного плаката. Ощущение нереальности, неуместности происходящего усилилось, когда стандартно-радушное приветствие прозвучало почти в унисон с глухим вороньим карканьем:

- О, мистер Руа! Рад снова видеть вас. Кофе?

Патрик кивнул. В заведении и в этот раз было пусто - только усатый бармен и его ворон перебирающий лапами темную от старости жердочку в своей клетке.

- Поздравляю с победой. Здорово вы отделали Бостон! Будут знать, медведи поганые!

Еще один кивок. Победа, в свете того, что случилось с Ниланом, совершенно не радовала Патрика. Последние дни он ходил как в тумане. Всего одна мысль, словно заевшая грампластинка, вертелась в голове: "Кому предназначался тот удар?" Женщина с татуировкой на лице... Он уже встречал ее, совсем недавно - и встреча эта явно не была дружеской.

Память рекрута - странная штука. Она ловила мельчайшие нюансы игры и тренировок, в деталях запечатлевала действия своих и чужих игроков, но отсеивала все, что не было полезно "здесь и сейчас". Иногда вечером было трудно, почти невозможно вспомнить, что утром ел на завтрак, как вчера провел свободное время.

Бармен возился с потертой жестяной кофеваркой. Нет, его Патрик помнил. Помнил из-за предложения, которое мистер Деймион Стоун сделал ему несколько недель назад. Теперь, когда события стянулись в тугой узел, Руа почему-то вспомнил странного бармена.

На стойке перед ним без лишнего звука появилась кофейная чашка, полная бурой, с легкой пенкой, жидкостью. Ворон в клетке стукнул огромным клювом о прутья.

- Вы чем-то обеспокоены, мистер Руа, - в голосе Стоуна не было вопроса. - Возможно, именно это беспокойство привело вас ко мне. Возможно, вы считаете, что я смогу помочь... Возможно, я действительно могу.

Патрик, до того зачарованно разглядывавший танец пара над чашкой, поднял взгляд на бармена. В первую долю мгновения ему показалось, что внешность его неуловимо изменилась: растрепанную лысеющую шевелюру сменила высокая бриолиновая прическа, появились косые рок-н-ролльные бакенбарды и длинный шрам через всю щеку от левой глазницы до скулы. Наваждение пропало прежде чем глаз успел передать его мозгу. Остались только глаза - серо-стальные, с сияющей бездной на дне зрачков. Таких глаз Патрик не видел ни у одного из знакомых... но точно видел раньше. Видел неоднократно и хорошо запомнил.

- Я не знаю, чем вы можете помочь мне, месье, - произнес он. Ворон каркнул - Руа ясно расслышал в этом карканье "Tromper!". Бармен шикнул на птицу, и та отвернулась к стене, низко опустив голову и недовольно ворча.

Стоун тем временем осторожно хлопнул ладонью по стойке и, жестом попросив подождать, скрылся за небольшой дверью. Он появился через минуту с плоским квадратным конвертом из серого картона, который тут же положил на стойку перед Патриком. Это была семидюймовая виниловая пластинка - в центре конверта была круглая прорезь под яблоко. На нем фломастером было написано "Великое заклятие Пробуждения отца Джеремайи".

- Что это? - спросил Патрик. Ворон саркастично каркнул.

- Ровно то, что написано. Пробуждающее заклятие. Очень старое и очень мощное. Между прочим, читает автор.

Сказано это было с особым ударением, как некий важный факт. Патрик понятия не имел, кто такой отец Джеремайя - это вопрос к бокору, а не к хоккеисту. И все же, тот факт, что заклятие было записано на кустарном виниле, намекал на солидный возраст записи - сейчас старались пользоваться магнитной пленкой - еще и потому, что винил оказался слишком долговечным и чувствительным к чистоте инкантации. Малейшая ошибка колдуна в ритмике или произношении фиксировалась и могла исказить суть заклятья. А с возрастом оно само по себе от использования к использованию обрастало странным побочными эффектами. Те заклятья, которые Руа и другие рекруты слушали перед сном, перезаписывались каждое утро. Худду-операторы специально сплетали их так, чтобы с рассветом запись теряла силу.

- Правила клуба запрещают использование сторонних заклятий. Меня могут дисквалифицировать, а команду - наказать.

- В таком случае, оставьте пластинку на стойке, мистер Руа, - посоветовал Стоун. Кажется, отказ Патрика оставил его равнодушным. Совет указывал на единственно правильное решение. И Стоун знал об этом не хуже Руа. Знал, и все же - вот она пластинка, кусок винила в небрежно склеенном конверте из серого картона.

- В чем суть заклятия? - Патрик внутри понимал, что вопрос останется без ответа. Стоун играл с ним.

- В пробуждении, - ответил Бармен, улыбаясь. - Сейчас ваш дух, мистер Руа, пребывает во сне. Скорее даже, в тяжелом забытьи, в которое впал после тяжелой травмы. Ему необходимо пробудиться. Лечебные свойства сна уже исчерпаны, теперь он лишь мешает вам. Только пробудившись, вы сможете полностью раскрыть свой потенциал.

- И заклинание писалось именно с этой целью? - ответ Стоуна был похож на красивую и удобную выдумку. Легко поверить в нее было бы глупо.

Ворон прокаркал что-то похожее на "Ballot!", а Стоун с улыбкой покачал головой:

- Заклинание было написано в первые месяцы после Пробуждения, когда множество людей, чей дух был, скажем так, контужен тем ужасающим взрывом, который пронесся по тонкому миру, впали в глубокую кому. Все попытки врачей разбудить несчастных, равно как докопаться до причин комы, окончились провалом. Неудивительно - медицина среднего мира не властна над духом и его недугами. Тогда и появился отец Джеремайя, бывший католический священник и худду-шаман из Дельты Миссисипи. Его Великое заклятие пробуждения возвращало людей к жизни и даже больше - многие из них позже стали известными заклинателями, колдунами и создателями амулетов. Слава его быстро вышла за пределы штата. Некто Эйч Си Шпейр, владелец бакалейного магазина в городке Джексон, убедил Иеремию записать свое творение - что сделало хитрого бакалейщика богатым человеком и знаменитым в свое время "торговцем магией". Двадцать третьего ноября он привез шамана в город Сан Антонио, штат Техас, где снял номер 414 в отеле "Гюнтер". Там и была записана эта пластинка. Вернее, не эта самая пластинка - насколько я знаю, это уже седьмой тираж. Да-да. Запись имела такой успех, что оригинал тиражировали двадцать девять раз, выпустив несколько сот тысяч экземпляров - не считая пиратских копий с тиражных пластинок. Но уже через год из-за Великого Голода большая часть тех, кого не успели разбудить, умерла, так что запись стала невостребованной. Отец Джеремайя умер в шестьдесят пятом, в конце лета, не дожив всего пару месяцев до появления синта в свободной продаже. Впрочем, умер он не от голода, хоть и заработал с выхода пластинки сущие гроши. Официальная версия говорит, что его отравили, но народная молва утверждает, что его убили духи пустошей, разгневанные тем, что его стараниями пробудилось столько колдунов и заклинателей, способных ими управлять. Теперь такие пластинки представляют скорее коллекционный интерес - естественно, для тех, кто не понимает истинной сути магических формул, положенных в основу этого заклятия.