Ролевик: Хоккеист / Лёд

Руа улыбнулся:

- В средневековом мракобесии есть свои положительные стороны.

"Юмор, - вспомнились ему давние слова Козмо, - это первый шаг от кадавра к человеку."

Вокруг радиолы возбужденно загомонили. Диктор известил об окончании игры. Шесть-три, победа за Монреалем. Патрик поднял кружку, к которой до того даже не притронулся.

- За победу!

Джастифай удивленно поднял брови, но кружку поднял без задержки. Тяжело звякнуло толстое, мутное от возраста стекло.

- За победу!

- Проснитесь, мистер Руа, проснитесь и пойте...

Патрик с трудом открывает глаза, пытаясь понять, проснулся ли он или это лишь странное продолжение сна. В комнате темно - настолько, что нельзя рассмотреть ни одной детали интерьера. Нельзя понять даже, находится ли он в своей комнате в общежитии клуба или попал куда-то еще.

- Вы звали нас, месье Руа, Святой Патрик, - этот голос уже другой, доносится откуда-то слева. Говорит по-французски.

- Национальный франко-канадский герой, - по-английски добавляет первый голос - справа.

Голоса звучат пугающе странно: кажется, что говорят дети и вместе с тем - взрослые люди, почти старики. Руа садится на постели, оглядывается. Темнота беспросветна, ничего не разглядеть. Даже осязание - ощущение кровати под телом, простыни, одеяла - кажется туманным, размытым.

- Кто здесь? - спрашивает Руа темноту. Голоса смеются.

- Это мы. Ты же звал нас? Вот мы и пришли, - ответил француз.

- Ты ведь не многих зовешь в гости, Пэт! Ну же, напрягись! - англичанин подначивает, издевается.

Теперь он узнает эти голоса. Причудливо искаженные, они все же похожи на те, что он слышал раньше.

- Вы - Ибежи, Божественные Близнецы. Да, я звал вас.

- Хорошо, мистер Руа, очень хорошо! - смеется англичанин. - теперь можно узнать, зачем вы нас вызывали? Наше время дорого, не можем просто так сидеть и болтать с каждым.

- Это не я, - Патрик чувствует, как о волнения сдавливает грудь. - Это вы, вы меня выбрали. Вы постоянно являлись мне.

- Печально, но факт, - подтвердил француз.

- Не вижу ничего печального, - возразил англичанин.

- Деймиен, - обратился Руа, повернув голову вправо. - Ты дал мне заклятье. Из-за него я напал на хоккеиста.

- Напал? - рассмеялся Каинде. - Мне показалось, что ты защищался. И заклятие тут ни при чем.

- Нет, - упрямо мотнул головой Патрик. - После удара я вспомнил что-то,.. что разъярило меня.

- Ярость - чувство живого человека, - вдруг вмешался Таэбо. - Разве ты не этого хотел?

- Я... - Руа запнулся, - я не знаю.

- Не знаешь, - согласился Каинде. - И не узнаешь, пока не пробудишься. Как может непроклюнувшийся цыпленок судит о мире, глядя лишь на тени, проступающие сквозь его скорлупу?

- Но как же хоккей? Меня дисквалифицируют!

- И что? Ты будешь жить! Позволь себе стать снова целым, завершенным! Исцелившаяся душа исцелит и тело. Ты обновишься и избавишься от цепей, которые сковывают твою плоть, а с ней - и разум. Ты перестанешь быть невольником, без права и свободы. Познав же свободу и обретя право, ты сможешь выбрать. Ты даже сможешь снова играть в хоккей. И это будет твой путь, а не путь, который тебе предопределили.

- Но я же видел, вы показывали мне... Кубок... И Жак Плант...

- Я ничего тебе не показывал и ничего у тебя не просил, - неожиданно резко ответил Каинде.

- Я просил, - вмешался Таэбо. - И сейчас просьбы своей не отменяю. Это сложный, неочевидный путь. Но он единственный. Все остальные ведут к гибели. Сейчас я предлагаю тебе броситься в реку, в бурлящий поток полный порогов и перекатов. Но прошу лишь потому, что ты больше других готов к этому - даже если сам не осознаешь того.

- Козмо, - Патрик повернулся влево. - Я должен найти Джен.

- Я сказал тебе все. Больше мне добавить нечего.

- Зато мне есть, - голос Каинде, кажется, стал сильнее, громче. - С нашего первого разговора я предлагал тебе определиться, что важнее - личное или общее, свое или чужое. Твои близкие, твоя свобода - или интересы организации, которая примет тебя только как робота, бессловесного и бесправного? Что бы сделали с игроком-агентом, окажись он на твоем месте? Что сделали с Циммером? Его дисквалифицировали на один матч. Тебя же изгонят из Лиги. Ты уже проиграл, Патрик. Ты уже проиграл.

- Нет, еще ничего не решено. Твои шансы все еще велики. Нужный человек, оказавшись в нужное время в нужном месте...

- Ничего не изменит, - перебил Каинде. - Only the right man in the wrong place can make all the difference in the world. В хоккее ты заперт, и чем дольше не вырвешься, тем хуже будет. Где твоя сила воли? Все что мешает тебе изменить ситуацию - это твой страх перемен. Пойми только это: противостоять страху легко, потому что страх, лишь часть тебя. Целое с легкостью победит часть, большее поглотит меньшее. Прими это и освободись. Позволь страху пройти через тебя и сквозь тебя. И когда он уйдет - обрати свой внутренний взор на его путь. И там, где был страх, не останется ничего. Останешься только ты.

Патрик прижимает ладони к вискам, зажмуривается до боли в веках. Но голоса не отступают, они все еще рядом.

- Мы не уйдем, Патрик, - словно извиняясь, говорит Таэбо.

- Мы не можем уйти, - давит Каинде. - Настало время сделать выбор. Сейчас ты встанешь на один из путей, и второй закроется для тебя навсегда. Навсегда, слышишь?

- Я должен вернуть Джен!

- Я помогу тебе! - с готовностью отзывается Каинде, и голос его становится совсем человеческим, голосом Деймиона Стоуна. - Я расскажу, где Деккер прячет ее, как пробраться туда, укажу лучший момент для удара.

- А ты, Козмо? - спрашивает Патрик.

- Нет, - отвечает француз. - Ты должен будешь справиться сам. И ты справишься. Все, что нужно, ты уже имеешь. Ничто не находится вне пределов твоего понимания и вне твоей досягаемости.

- Как можно верить такому? - смеется Стоун. - Это детский лепет. Ты - обычный хоккеист. Деккер - опытный агент, который убил десятки людей. И Сесилия! Ты же понимаешь, что они заодно, так? Какие у тебя шансы? Это суицид. Тебе нужна помощь!

- Нужна, - соглашается Руа. - Стоун, а если я соглашусь, что я должен сделать?

- Ничего. Ничего больше того, что собираешься. Мы освободим Джен, твоя душа пробудится, ты найдешь тех, кто исцелит твое тело, и в итоге ты снова станешь человеком.

- И это все?

- Да, все. Ты знаешь, как меня найти.

- Знаю.

- Ты определился? - подает голос Козмо. Патрик чувствует, как сомнения тугими змеиными кольцами сдавливают горло. Слова застревали в нем, неспособные преодолеть эту хватку...

- Я... да, определился.

- И что же ты выбираешь?

Патрик вдруг ощущает под собой пустоту. Все исчезает, сменившись ощущением бесконечного, сверхбыстрого падения - оно длится целую вечность и все же, не длится и секунды. Он резко открывает глаза.