Марина Козинаки - По ту сторону реки. Ярилина рукопись

Что это было? Пророчество? Инструкция к действию? Снова этот неясный птичий язык! Разве можно было вот так запросто в этом разобраться? Нет, на это определенно требовалось время!

Ни на чем другом Анисья не могла сосредоточиться и все разглядывала строки, которые смогла прочесть, когда вдруг кто‑то потянул ее назад. Анисье так не хотелось отрываться от загадочной надписи, что она попыталась сопротивляться тому, кто так не вовремя захотел оттащить ее от книги. Но хватка чьей‑то руки становилась все крепче, и чуть выше локтя Анисья почувствовала боль. В этот момент исчезло странное ощущение отстраненности и одиночества, прозрачный колпак испарился, а перед ней появилась Василиса, в глазах которой читался испуг.

– С тобой все в порядке? – спросила Василиса. – Ты не отвечала на мои вопросы.

– Я ничего не слышала! Когда я стояла перед книгой, то у меня было такое чувство, словно вокруг туман и что, кроме меня, больше никого не существует.

– Так ты узнала, как нам вернуть у Рарога свою магию?

– Что? Ой! – Анисья покачала головой. – Нет, я совсем забыла…

– Что же ты тогда видела?

– Какой‑то непонятный текст, ничего интересного. Может, ты найдешь что‑то стоящее. – Анисья сама не могла понять, почему вдруг захотелось утаить прочитанные строки. Ей показалось, что, пока она не разгадала их смысла, эта тайна должна была оставаться ее собственной – об этом ей словно сказал кто‑то.

Василиса с недоверием взглянула на Анисью, но промолчала. Приблизившись к книге, Василиса посмотрела на ту самую страницу, которую оставила открытой Анисья. На миг ей почудилось, будто сверху большими красными буквами был выведен заголовок, но, приглядевшись, она поняла, что это был просто витиеватый цветочный узор. Она скользнула взглядом вниз, вчитываясь в аккуратно выведенные руны. Взгляд ее быстро бежал по строчкам, а ум пытался схватить смысл прочитанных слов. Речь шла о птице Рарог. Длинное замысловатое описание, наполненное всякого рода присказками и пословицами, уже начало раздражать Василису, как вдруг текст начал стремительно меняться, и руны, обернувшиеся буквами современного алфавита, выстроились в длинную фразу: «Лишь смелым откроется дорога вперед, и тот, кто кровью отмечен, умрет».

«Вот оно что, – радостно подумала Василиса, хотя сразу же сообразила, что сути прочитанных слов не поняла. – Как же Рарог вернет нам с Анисьей магию?»

Фраза тотчас исчезла, и вместо нее опять запестрел на бересте изменяющийся текст.

«Так значит, – догадалась Василиса, – книга отвечает на вопросы!»

Внезапно она почувствовала резкую боль в руке, а в следующую секунду она поняла, что Анисья пытается оторвать ее от книги. Но почему? Времени же прошло так мало! В голове ее со страшной скоростью завертелись вопросы и заклинания, о которых она хотела узнать из Ярилиной рукописи. Темы ее интересовали абсолютно разные, от бытовых наговоров до самых страшных проклятий. Так же стремительно начали появляться на странице все новые слова, в которые Василиса вглядывалась с жадностью голодного зверя, изо всех сил сопротивляясь руке, пытающейся оторвать ее от источника знаний. Наконец Анисья с силой отпихнула подругу в сторону и захлопнула книгу.

– Разве уже прошло пять минут? – спросила Василиса.

– Тс‑с‑с!!! – шикнула на нее Анисья и продолжила шепотом: – Кто‑то идет. Слышишь голоса?

* * *

Сначала молодым людям было велено явиться к Дарье Сергеевне для получения дальнейших инструкций. Сева заглянул к себе в комнату, скинул куртку, переобулся и, встретившись по дороге с Митей, вместе с ним отправился в правое крыло третьего этажа Белой Усадьбы.

– А почему ты не сказал Анисье с Василисой, что твой дом обозначен Меркурием? – поинтересовался Митя.

– Я не уверен, что это так. Понимаешь, Меркурий – покровитель всех целителей, и на городской здравнице значится точно такая же руна. Я могу ошибаться насчет своего дома, и тогда вся карта будет иметь совершенно другой масштаб.

– Да у нее вообще нет масштаба, если уж на то пошло. Хотя это не главная причина, да?

Сева с мрачной улыбкой ответил:

– Да, я просто не хочу, чтобы ко мне еще и через подземелья мог кто‑нибудь пробраться.

В этот раз искупать свой долг перед Заречьем обоих друзей отправили, по их мнению, совершенно не вовремя, и поэтому, как только Лиса, отозвавшись на их стук, выглянула из‑за двери, Сева и Митя хором ответили:

– Ну почему опять мы?

Дарья Сергеевна засмеялась и, впуская их, сказала:

– А вы что хотели? Не надо было в прошлом году подмешивать Сон‑траву в чай Эбониту Павловичу.

– Да не мы это были! – воскликнул Митя.

– Правда, не мы. Это Федор Кощеевич сделал. Вы же сами знаете, как они друг друга недолюбливают, – спокойно ответил Сева, изо всех сил пытаясь сдержать предательскую улыбку.

– Овражкин, как тебе не стыдно! Они же лучшие друзья. Ты ври, но не завирайся. На вот, возьми перчатки. И ты держи. – Дарья Сергеевна протянула колдунам две пары перчаток из толстой плотной ткани.

– Зачем это? Нам придется все отмывать руками? – удивленно спросил Митя.

– Я не способна была бы на такую жестокость, – усмехнулась Лиса. – Но только волшебство вам в этот раз мало поможет. Нам придется прихватить еще и вот это ведро со специальным раствором. Видите ли, сок дикой асперулы очень клейкий. Он быстро засыхает и впитывается в поверхность. Я перепробовала все чистящие заклинания, которые знала, но ничего не вышло.

– А почему Вера Николаевна не попробовала избавиться от сока?

– Она, слава Даждьбогу, еще не видела, в каком состоянии находится ее гостиная. Она временно отсутствует. Поэтому к ее возращению в Белую Усадьбу вы должны все исправить.

– Но почему опять мы… Почему не кто‑нибудь еще? Мы же не одни ведем себя плохо.

– Ну, насчет тебя еще можно поспорить, а вот Сева уж точно ведет себя хуже всех, – сказала Лиса.

Сева, тем временем натянувший перчатки и оценивающе рассматривавший свои руки, обернулся:

– Это почему?

Дарья Сергеевна лукаво сверкнула желтыми глазами:

– Ты сам знаешь почему. Ты сам знаешь, кто мог жаловаться на тебя. Колдуньи… С ними нельзя поступать, как захочется. Однако я тебя в чем‑то понимаю, памятуя о твоем происхождении…

Сева отвернулся, выражение его лица по‑прежнему было угрюмым.

Митя прошел по комнате и остановился возле кресла, на котором, свернувшись, спал маленький зверек.

– Котенок?

– Да, – ответила Лиса, с умилением наблюдая за тем, как ее черный пушистый питомец сонно зажмурился. – Мне его подарили.

Сева подошел к креслу и поднял одной рукой черного котенка, на передней лапе которого светилось белое пятно круглой формы.