Сергей Лукьяненко - Печать Сумрака

— Разумеется. Вы настаивали на приватности, я дал слово. Разве Светлые могут лгать? — Я щедро сдобрил вопрос сарказмом.

Веденеева не ответила. Посмотрела прямо в глаза. Потом плавными, отточенными, элегантными, словно у гимнастки или танцовщицы, движениями развела руки и вытянула их перед собой. А я, вместо того чтобы что-то предпринять, уставился на зажатое в правой руке устройство и судорожно пытался вспомнить, как оно называется.

Впрочем, игра в мартышку и удава длилась недолго. Устройство выплюнуло два стальных стержня, за которыми тянулись тонкие серебристые проводки.

«Тазер!» Озарение пришло за мгновение до того, как стержни ударили мне в живот. Надо сказать, в отличие от героев американских фильмов я не дергался, как обезумевшая марионетка, которую тянут разом за все нитки. Просто тело стало дубовым, как доска. А потом кто-то взял и выключил свет.

Первое, что я увидел, придя в себя, — стену. Руки и ноги затекли, ломило спину, саднил лоб. Должно быть, разбил при падении. К сожалению, возможности проверить не было. Руки оказались связаны, точнее, замотаны скотчем. Да не просто замотаны — прикручены тыльной стороной друг к другу. Более того, ведьма не поленилась перемотать и пальцы. Такой способ называют колдовскими варежками. В отличие от наручников «варежки» лишают возможности творить любые заклинания, где необходима работа рук. Простой и действенный метод, которому обучают на первом месяце службы. Оказалось, не только в Дозоре.

Ноги были прикручены к ножкам стула. Вывернув шею, я понял, что нахожусь в той же самой аудитории. Стул поставлен лицом в угол, видимо, чтобы я не мог следить за действиями ведьмы. Веденеева стояла за спиной и что-то негромко шептала. Слов я не разобрал, но то, что ведьма плетет какое-то длинное и сложное заклятье, понял и так. Не прекращая чтения, она звякнула посудой. В нос ударил острый запах аммиака и серы. Дьявола, что ли, призывает?

Я подергался, пытаясь хоть немного ослабить путы. Бесполезно. Мотали на совесть. Все, что я мог, — опрокинуться назад или терпеливо ждать развития событий. Я выбрал второе. В конце концов, разбить затылок об пол всегда успею.

Веденеева не обращала никакого внимания на мои подергивания. Внезапно мне пришла в голову жутковатая мысль. Я вспомнил многочисленные картинки и рассказы-страшилки о ведьмах, приносящих жертвы. Последние из них относились к Средневековью, в наше время подобные фокусы карались смертью. Но Веденеева своими действиями и так заработала на развоплощение, а двум смертям не бывать.

Я еще раз попробовал скотч на прочность. Нет, не разорвать. Я полностью безоружен. Заклятья, не связанные с работой рук, — или бытовая магия, или что-то из Высшей школы, к которой не подступиться.

— Лидия Николаевна, — я постарался, чтобы голос звучал как можно тверже, — прошу вас, остановитесь. Не стоит усугублять свое положение. Нападение на сотрудника Ночного Дозора — одно, а предумышленное убийство — совсем другое. Вы знаете, какое за него полагается наказание?

Шепот за спиной стих.

— Вот и все, — устало сказала Веденеева.

Она сделала несколько шагов в сторону, тихо скрипнул стул. Аммиачный запах усилился.

— Лидия Николаевна…

— Помолчи, без тебя тошно, — прервала меня ведьма.

Я замолчал, пытаясь сообразить, что предпринять. Кажется, превращать меня в бычка на заклание Веденеева не собиралась. Она провела какой-то обряд, однако никакого видимого эффекта не последовало. Тем не менее в ее голосе не чувствовалось негодования или раздражения. Все шло по плану. Знать бы еще этот план…

Стараясь дышать мелкими глотками — от запаха аммиака начала кружиться голова, — я осторожно выглянул в Сумрак. Сперва показалось, что я не сумел пробить барьер. Потом — что я попал в горящий дом. Сумрак утратил прозрачность, его словно затянуло густым плотным дымом. Лишенным запаха, но жгучим, неприятно покалывающим кожу. Я даже не смог разглядеть стену перед собой. В глубине комнаты происходило какое-то движение, но дымовая завеса скрывала детали.

— Куда!

Я почувствовал болезненный удар по затылку, потерял концентрацию и вновь оказался в аудитории.

— Не сметь, — прошипела ведьма.

— Какого черта вы делаете? — Неожиданно для себя я сорвался на крик. — Совсем с ума посходили?!

Ведьма промолчала, и я добавил тоном ниже:

— Хоть ноги развяжите. Затекли уже так сидеть. Ну куда я убегу?

— Потерпишь, — отрезала Веденеева.

Я сделал еще одну отчаянную попытку ослабить ленту и вздрогнул, услышав за спиной знакомый голос:

— Здравствуй, Лида. Надеюсь, не помешал?

Пучок золотых нитей судьбы сверкнул в последний раз и утонул в густом серебристом тумане. Отследить в нем отдельные вариации ничуть не проще, чем распутать клубок сахарной ваты. Облако возможностей. Неопределенность. Уже в третий раз за последние сутки.

Возвращение в тело далось легко. Погружение в мир несвершившегося вышло совсем коротким. Барьер возник почти сразу. Сопоставить реальное время и длину вероятностных нитей можно лишь на глазок, но выходило, что у меня около часа. Дальше вероятностная стена. Мнимая преграда, за которой может быть что угодно.

Я налил кофе, остановился у окна, глядя на пробудившийся город. На ползущие заляпанные грязью машины. На пустые серые улицы — в такую погоду люди предпочитают сидеть дома.

В последние дни я старался просматривать будущее не реже двух раз день. Искал и не находил того единственного поворота, который свел бы меня, Алексея и беглую ведьму вместе. В том, что такой поворот существует, я не сомневался. Оставалось надеяться, что он не пропущен в спешке. Его время просто не пришло.

Вчерашнее погружение длилось дольше обычного, поэтому преграда, скрывающая поля событий, не удивила. Неопределенность часто возникает, когда пытаешься заглянуть слишком далеко в поисках какой-то частности. Молодые маги уверены, что Великие могут найти ответы на все вопросы. На деле возможности даже лучших прорицателей весьма ограничены. А когда в события вмешивается сила, равная прорицателю по возможностям, тонкие нити судеб просто скручиваются в грязный клубок. Разглядеть в нем что-либо осмысленное невозможно, остаются лишь смутные ощущения грядущей беды или, наоборот, радостного триумфа. Тоже зачастую обманчивые.

Я не прорицатель и не верю в предчувствия. Для меня серебристый туман — граница моих способностей, не более. Однако при вечернем сеансе я обнаружил, что он не только не исчез, но и придвинулся ближе. А сегодняшнее утреннее пророчество оборвалось почти сразу.

Странно. У меня не было никаких планов на сегодняшний день. Да и способных исказить мое предвидение Иных можно пересчитать по пальцам. Впрочем, меня беспокоило другое: размеры облака. Не мелкая клякса, которую я мог бы списать на визит Алии или звонок шефа, — бескрайняя пелена тумана, уходящая за горизонт. Неопределенность длиною в жизнь.