Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов

Королева посмотрела хмуро и с неприязнью.

— Какой–то вы, глерд, абсолютно бессердечный. Жертвы будут не где–то, а в южной части Нижних До–лин. Это наше королевство! И пусть племя гуцаров пока не платит налоги и не признает мою власть, но со временем мы втянем их в общую жизнь им же на пользу. Потому, как королева, я должна о них заботиться уже сейчас.

— А как насчет убитых в сражениях нижнедолинцев? — спросил я. — Когда свою королевскую армию уже верных и преданных вам людей посылаете в бой, подразумевается, что часть погибнет. Так лучше уж пусть гуцары…

Ее лицо одеревенело, я с сочувствием прикидывал, что ответит, однако она обратила царственный взор к Мяффнеру.

— Проследите, чтобы с утра подготовили посольство к королю Астрингеру.

Он поклонился.

— Ваше величество?

— Лучших коней, — ответила она, — запас продовольствия, чтобы не останавливаться в дороге сверх необходимости. Послание к тому времени составлю лично.

Я покинул комнату первым, огляделся, коридор пуст, не считая верных слуг, это личное пространство королевы, куда в лучшем случае могут входить только фрейлины, так что королеву с Мяффнером посторонние тоже увидят вряд ли.

Вообще–то я обещал всем вокруг вернуться в свой замок, когда–то вообще–то и намеревался, но сейчас вот представил себе это, отвращение поднялось от подошв сапог и заполнило до самой макушки.

Там все и без меня налажено, идет своим чередом. Разве что упущено самое главное: таскать служанок в постель, а деревенских девок на сеновал?.. Но в демократическом обществе это не право, а обязанность, а такое сразу все портит, никто не любит обязанности и увиливает от них, даже если в состоянии исполнять, и это все еще доставляет некоторое удовольствие.

А вот с посольством в Дронтарию может получиться что–то интересное…

Спускаясь по лестнице, увидел в анфиладе залов справа приземистого человека в плаще с надвинутым на голову капюшоном, идет быстро, но при ходьбе опирается о расцвеченный плиткой пол массивным посохом из слоновой кости.

Такой посох я видел только у одного здесь, у мага Строуда, такой же белоснежный, весь в золоте и блестящих камешках, разве что Строуд всегда в широкополой шляпе и с высокой тульей, но сейчас он явно прячет лицо…

Он в какой–то момент оглянулся, ощутив мой взгляд, маги все намного чувствительнее обычных людишек, мне показалось, что испугался, нагнул голову еще ниже и поспешно юркнул за угол.

Я нахмурился, но это вообще–то не мое дело, мало ли кто во дворце пользуется его услугами, маг Строуд как раз ценен, как все говорят, в хозяйских делах, а Рундельштотт был совершенно бесполезен и даже убыточен…

На ступеньках услышал звонкие голоса и веселые смешки, целая стайка фрейлин спешит, подобрав платья, между служебными комнатами, глазки озорно блестят, на щечках румянец, перехихикиваются и щебечут, щебечут…

Меня заметили, пришлось отвесить учтивый по–клон, но они не пробежали мимо, а разом останови–лись, зачирикали:

— Ох, глерд!..

— Глерд Юджин!

— Вы теперь здесь живете, глерд?

— А на ужин придете?

— К нам на ужин, а то еще куда забредете…

Я сделал вид, что жутко засмущался, проблеял жалко:

— Ох, даже не знаю, что и сказать… у меня все из головы разбежалось… Как скажете, глердессы… Кто из вас готова одарить меня предельной благосклонностью?

Они расхохотались звонко и весело, голоса зазвучали задорно и дразняще:

— А это от вас зависит, глерд!

— А вы что, смущаетесь?

— А предельной — это как?

Кто–то сказал с подчеркнутым ужасом:

— Я слышала, Карелла проявляет интерес… Берегитесь, подруги!

— Ой, — сказала она, — если даже Карелла, то надо хватать… У нее нюх.

В конце коридора показалось двое грузных и величественных глердов, фрейлины сразу посерьезнели и начали отодвигаться от меня, одна шепнула на ухо жарко:

— Но все равно от нас не скроетесь, герой…

Они упорхнули, глерды прошли мимо, традиционно не удостоив меня вниманием, а я так и эдак поворачивал новую идею, что шпионить за королевой могут как слуги и стражники, так и фрейлины. Им даже проще, всегда в пределах доступности к дворцовым тайнам.

А если знать, какая с каким глердом общается до–статочно тесно, можно понять, к каким тайнам у кого доступ.

В здание поспешно входят с залитого оранжевым огнем двора и останавливаются в холле, тревожно переговариваясь. Я переступил порог, прищурился от яркого света.

На небе страшно и прекрасно полыхает огромное оранжевое солнце, а по небу быстро бежит, словно скользит, зеленое. И хотя вредит только в одиночестве, но есть поверье, что на особо чувствительных действует и при оранжевом, потому особо пугливые по возможности избегают зеленого вообще.

В полупустом дворе гвардейцы королевы бдят, пост ни один не покинул, да и вообще этот народ не суеверный, Фицроя не видно. Как уже знаю, искать можно до бесконечности.

При его непредсказуемости может оказаться где угодно, любопытный, как Марко Поло, потому я про–шелся наискось до башни Рундельштотта, поколебал–ся, глядя на узкие окошки на огромной высоте.

Стражники смотрят не только с почтением, но и некой симпатией, чувствуют, к ним я ближе, чем к родовитым придворным.

— Рундельштотт, — спросил я, — там?.. Или вышел куда–нибудь?

Один ответил осторожно:

— Вроде бы не выходил… Если только не перекинулся незримником. Говорят, некоторые могут… Сей–час, правда, он вроде бы чем–то очень рассердил ее величество, от стыда не выходит из своей кельи. А к королеве вхож маг Строуд.

— Это я заметил, — обронил я. — Пожалуй, тогда загляну к Рундельштотту.

Они отступили, я отворил тяжелую дверь, эта винтовая лестница всякий раз нагоняет тоску, но здесь люди других способов подниматься наверх не знают, если только не колдуны, и я обреченно побежал наверх, ступая через ступеньку.

Рундельштотт полулежит на ложе, дряхлый и с обвисшим лицом, в дряблой руке медная чаша. Я издали уловил сильный аромат хорошего вина.

— Учитель, — сказал я почтительно и с тревогой, — вы как? В смысле, здоровье ниче так?

Его веки припухли, как нижние, так и верхние, но я рассмотрел, что белки глаз в полопавшихся кровеносных сосудах, нехорошо, да и дышит тяжело, с хрипами.

— А ты как думаешь? — поинтересовался он недобрым голосом.

— Думаю, — ответил я осторожно, — просто великолепно. Вином ее величество снабжает вас отменным.

Он хмыкнул.

— Вином? Королева?.. Юноша, ты в самом деле забрался к нам откуда–то очень издалека. Королева обо мне забыла. А вино… Это чуть ли не единственное, что могу создавать из мелочей. Даже куска хлеба не могу… А вино да, не удержался, овладел этими знаниями в молодости.