Дарья Снежная - Янтарь и Льдянка. Школа для наследников

Мне было все равно, что обо мне подумают встречные люди. Я почти бежала, не разбирая дороги, не обращая внимания на поклоны, чувствуя, как на глазах выступают злые слезы. Зачем? Зачем он это сделал? Ему понравилось, как на меня подействовали его угрозы перед свадьбой?

Сейчас стало только хуже. Мне захотелось спуститься в конюшню, вскочить на первого же коня и умчаться из дворца, не разбирая дороги. И я, возможно, так бы и сделала, не покажись на моем пути высокие витражные двери сада Лилий. Поддавшись внезапному порыву, я решительно их толкнула и прошагала по извилистой дорожке в самую глубь.

Влажный воздух, приправленный цветочными ароматами, кружил голову. Я обессиленно опустилась на скамейку, а потом забралась на нее с ногами и расплакалась, уткнувшись головой в колени, выплескивая все переживания, которые накопились в душе за последние недели.

Сквозь рыдания до меня вдруг долетел хруст гравия под чьими-то торопливыми шагами.

— Уйди. Я не хочу никого видеть, — всхлипнула я, ни капельки не сомневаясь в личности человека, нанесшего мне визит.

— И когда, позволь спросить, эти слова на меня действовали? — подтвердил мою догадку насмешливый голос.

— Но могу же я надеяться, что однажды подействуют!

Янтарь неопределенно хмыкнул, намекая на тщетность этих надежд, и плюхнулся рядом.

— Ну, и чего страдаем?

— Я не страдаю, я злю-у-усь, — старательно проревела я.

— Тебе не кажется, что ты как-то странно злишься?

— Если я буду злиться, как обычно, мне голову отру-у-убят.

— За что?

— За попытку убийства его императорского величества парой десятков ледяных стре-е-ел.

— В этом есть смысл, — вздохнул огневик. — А ну-ка иди сюда, злюка моя.

Он обнял меня за плечи, а в следующее мгновение произошло нечто странное, и я каким-то чудесным образом оказалась у него на коленях.

— Все, можешь дальше злиться, — объявил он, заключая меня в кольцо рук.

Я шмыгнула носом, всхлипнула на пробу и внезапно поняла, что, когда тебя, утешая, поглаживают по спине и позволяют судорожно сминать рубашку, орошая ее слезами, рыдается лучше. А потому еще активнее предалась этому занятию.

Злость и отчаяние постепенно сходили на нет, как и слезы. Я затихла, остаточно вздрагивая, и уткнулась лбом в шею огневика, боясь поднять голову. Только на этот раз совершенно не потому, что не хотела вновь оказаться с ним нос к носу (в конце концов, я теперь даже каждое утро рискую так просыпаться!), и не потому, что мне было стыдно за проявленную слабость (не так уж часто я позволяю себе поплакать!). И уж тем более мне не хотелось никуда вырываться и убегать. Как раз наоборот, просидеть так целую вечность, укрывшись за объятиями. Только желательно, чтобы при этом у меня не было совершенно жуткой, пятнистой от слез физиономии с опухшим носом и красными, как у шайсы, глазами.

Если бы еще месяц назад мне сказали, что я буду искать утешения у Янтаря и более того, меня будет волновать, в каком виде предстану перед ним, я бы посмотрела на этого шутника, как на убогого, и предложила обратиться за помощью в ближайший дом для умалишенных. А свадьба, которая представлялась главным камнем преткновения в наших с Янтарем отношениях, только приблизила меня к нему, заставив понять, что рядом со мной совсем не тот человек, каким виделся раньше.

А потому будет нелишним познакомиться с ним заново, особенно если учесть, что это мой муж. Только вот знакомиться в таком виде — верх неприличия!

Поэтому я продолжала сидеть, опустив голову, закрыв глаза и прижав руки к груди, и не пошевелилась, даже когда его пальцы скользнули по предплечью и плечу на шею, а горячего лба коснулись показавшиеся на удивление прохладными губы.

— Все? Злость закончилась или слезы? — негромко поинтересовался Янтарь, проводя большим пальцем по моей щеке и стирая застывшую слезинку.

— И то и другое.

— Отлично. Теперь посмотри на меня.

Я отрицательно помотала головой. Не раньше, чем через полчаса!

— Ана, — в голосе промелькнули металлические нотки. — Посмотри на меня, или я в этот сад с мячом приду, как в старые добрые времена!

Угроза подействовала. Не хватало еще, чтобы беззащитные растения страдали от его шуточек. Уж лучше я. Медленно выпрямившись, я с тоской посмотрела на огневика, с ужасом представляя открывшуюся перед ним картину.

— Умница, — насмехаться над моим зареванным видом он тем не менее не спешил. — А теперь послушай. Во-первых, мы обязательно найдем способ, и ты встретишься с родителями без всяких условий.

Я шмыгнула носом. Легко сказать! Я даже написать им не могу. Магия не домчит так далеко, а Император не позволит мне отправить обычное послание.

— А во-вторых, — продолжил Янтарь, — никто, ни мой отец, ни сами боги, не заставят меня сделать тебе больно. Ты мне веришь?

Я посмотрела в золотистые глаза и внезапно поняла: верю.

Но сказать этого не смогла, только порывисто обняла его за шею, пытаясь таким образом выразить благодарность, которую испытывала за то, что извечный противник в по-настоящему трудную минуту стал единственным другом.

— Эй, плакса. — Он подергал меня за выбившийся из растрепавшегося пучка локон. — А не стащить ли нам с кухни парочку пирожных?

— Как ты меня назвал?! — Я возмущенно подпрыгнула у него на коленях, и Янтарь мученически поморщился.

— Кажется, я преуменьшил план… мне пирожное, а тебе — три! Ты в кого такая костлявая-то?..

— Хам! — Я вскочила, одернула юбку и решительно зашагала к выходу, обернувшись только на полпути. — Кто последний, тот стоит на стреме!

Неделя пролетела незаметно.

Я не успевала замечать, как один день сменяет другой в бесконечной веренице событий, которыми внезапно наполнилась моя жизнь. Дня через три я осознала, что мне на самом деле нравится помогать Елении в ее делах, особенно когда они касались выездов из дворца. Мы даже побывали в соседнем городке с визитом в местную недавно построенную школу. Я не только переставала чувствовать себя пленницей, несмотря на многочисленную стражу, но еще и смогла ощутить, что наконец участвую в чем-то важном, значимом. А еще я починила городской фонтан! Выманив оттуда зашалившую водяницу, посчитавшую, что люди недостаточно почтительно относятся к ее источнику.

Великосветские приемы, устраиваемые для первых лир Империи, были куда менее веселым занятием. Дамы еще не до конца понимали, какова моя роль при дворе, и относились настороженно, с равной долей лести и пренебрежения. Как они умудрялись это делать, оставалось для меня загадкой. Да, Еления не раз объясняла мне, в чем важность этих чаепитий и игр в вист, в котором я ничего не понимала. Потому что в школе, если кому-то и удавалось протащить карты (как правило, ненадолго благодаря бдительному оку учителей), в лучшем случае мы развлекались «пьяницей», но вряд ли благородные лиры оценили бы, вздумай я научить их этой игре.