Глен Кук - Огонь в его ладонях. Без пощады

По мере того как Ясмид становилась ближе, Сиди от него отдалялся. Мальчишка завидовал, ревновал и не скрывал своего раздражения. Насмешник вполне серьезно опасался, что получит удар кинжалом в спину за то, что изменил Сиди с его сестрой.

На утро третьего дня Ясмид появилась у него: лицо ее было пепельно-серое и похожее на каменную маску.

— Что случилось, госпожа? — ласково спросил он. — Дурственные вести? Лично я наблюдать гонец час назад. Если так, то лично я глубоко сожалеть.

— Бич Божий умер.

— Э? Указанного именуют Нассеф? Наиглавнейший генерал вашего отца?

— Да. Мой дядя Нассеф. Человек, за которого я планировала выйти замуж.

— Большое печальство. Очень огромное. Лично я готов на все, дабы уменьшить боль госпожи.

— Благодарю тебя. Ты добрый человек, актер. — Казалось, что ей не терпится рассказать ему все. — Это случилось в Алтее, в каком-то крошечном городке. Сделали это те же самые солдаты гильдии, которые убили Карима. Говорят, их было не более трехсот человек. От их рук погибли мой дядя, почти тысяча Непобедимых и неизвестное число обычных солдат… Такого унижения Непобедимые не испытывали со времен Вади-эль-Куф. Как это могло произойти, актер?

Он взял ее крошечные, бледные и холодные руки в свои ладони.

— Лично я не есть военный гений, но я знать, что странностные события происходят во время сражений. Иногда…

Но она его не слушала, полностью погрузившись в себя. Буря, бушевавшая в ее душе, находила выход в словах:

— Это война без пощады, толстяк. В прошлом году она унесла мою мать. Под Вади-эль-Куф она едва не отняла жизнь отца. Теперь она взяла жизнь дяди. Кто следующий? Кто? Я? Снова отец? Сиди? Должен быть способ покончить с этим безумием. Подумай для меня. Пожалуйста.

— Должен сказать для установления философической истинности, что война произвела подобное действие на многие другие семейства. Включая семью этого супостата Гаруна.

— Остальные мне безразличны.

— Лично я, госпожа, есть наискромнейший шут. Простой актер. Тем не менее указанный со всей уверительностью мочь сказать. Вся война пребывать в руках двух человеков — вашего родителя, которой положил ей начало, и архиврага Гаруна бин Юсифа, который ее не желать закончить. — Оглядевшись по сторонам и убедившись, что их никто не слышит, он добавил шепотом: — Если заключительствовать мир между указанными, остальные человеки последовать их примеру обязательно. Точно так, как после ночь приходить рассвет.

Девочка задумалась. После довольно продолжительной паузы она неуверенно произнесла:

— Это невозможно. Их разделяет море крови.

— Не так. Я не знакомец с бин Юсифом. Но видеть указанного несколько месяцев назад, когда приходил за помощь в замок прошлого господина. Указанный Гарун не видел, что лично слышать разговор. Проклинал войну своему военачальнику Беллузу…

— Белулу?

— Эй! Ну конечно! Белул! Старый, седой, с отвратный нрав. Жалобился, что не мочь остановить войну без теряния лица либо указанным Гаруном, либо Эль Мюридом. Тем временем лучшие дети пустыни убивать один другого. Скоро никого не остаться.

— Я слышала, как отец говорил то же самое. И даже рыдал. Какими могущественными мы могли бы стать, если бы роялисты присоединились к Королевству Покоя.

Насмешник еще раз огляделся вокруг. Убедившись, что они одни, он прошептал:

— Саджак мудрый.

Глаза Ясмид остекленели, а Насмешник самодовольно усмехнулся.

— Спарен, ты был суровым учителем. Только сейчас я оценить пользу твоей суровизны. Госпожа Ясмид. Слушай меня. Хорошая возможность останавливать войну есть встреча с Гарун. Через час-два ты призывать лично я и высказывать, что указанный должен сопровождать госпожу на встречание с Гаруном.

Названный находится где-то в Алтее. Ускользание состоится ночью, дабы преданные отцу охранники не предотвратить экспедиция. — Уточнив еще некоторые детали, он сказал: — А теперь спать, госпожа Ясмид. Проснуться, когда лично я сказать: «Что случилось?» Никаких воспоминательств, кроме страдания из-за смерти дяди.

Насмешник выждал двадцать секунд, затем наклонился к девочке и спросил:

— Что случилось?

Ясмид открыла полные слез глаза.

— Что?

— Счастье! — воскликнул Насмешник. — Лично я быть напуган. Госпожа терять сознание.

— Я? — спросила она и растерянно добавила: — Нассеф… Я думала о своем дяде.

— Это величайшее из величайших горей в величайшей войне. Указанный быть гений. Абсолют! Покидание жизни указанным послужить резким ударом Ученику. Вполне допускаемо. — Ощущая себя победителем, он сел на камень.

В этот момент он заметил, что на него внимательно смотрит возвратившийся из пикета командир. Непобедимый сверлил его взглядом так, что Насмешнику показалось, будто по его спине поползли какие-то чудовищные когтистые насекомые.

— Госпожа испытала великую трагедийность. Лично я предложить побыть указанной в одиночестве в шатре, дабы пережить страдание.

Насмешник отошел якобы для того, чтобы посмотреть на то, как Непобедимые практикуются в искусстве фехтования. Он взирал на них с восторгом, как будто блеск стали и звон клинков были ему в диковинку.

Непобедимые тренировались ежедневно — верхом и пешие. Парами и строем. Они были решительными и умелыми бойцами. И Насмешник каждый день наблюдал за ними.

Деймо Спарен был суровым учителем. Деймо умер, но его уроки продолжали жить в памяти ученика. «Ты хорошо должен знать сильные и слабые стороны противника», — не уставал повторять Спарен.

Насмешник уже знал всех людей в лагере. Всех, кроме этого проклятого командира. Он не сомневался, что сможет справиться с любым из них. Опять же за исключением их командира. Впрочем, толстяк не рассчитывал встретиться с ним в открытом бою. Командира ждала участь Гуча — смерть ночью.

Ясмид вызвала его позже во второй половине дня. Он отправился к ней неохотно, так как уже не был уверен, хочет ли он собрать урожай от тех семян, которые посеял ранее.

— Актер, — спросила она, — ты мне друг?

— В абсолюте, госпожа, — ответил он, изо всех сил прикидываясь изумленным. Однако самодовольство так и перло из него.

— В таком случае я хочу попросить об услуге. Об очень большой услуге.

— Все, что угодственно, госпожа. Лично я существовать, чтобы служить.

— Мы говорили о возможности мира. Ты упомянул бин Юсифа… Мне в голову пришла дикая мысль. Поистине безумная, невероятная идея, которая в случае успеха могла бы покончить с этой войной. Но мне потребуется твоя помощь.

— Моя помощь? В положить конец войне? Указанный есть шут, актер, изучатель философии, но не дипломатист. Лично я не иметь достаточно мудрость…

— Я хочу, чтобы ты всего-навсего отправился со мной. В качестве защитника.