Глен Кук - Огонь в его ладонях. Без пощады

— Как она себя чувствует?

— Сравнительно прилично для той глуши, в которую ты ее загнал. — В хриплом голосе старухи Гарун не уловил никакого почтения.

Он обжег ее взглядом.

Старая карга была матерью первой жены дяди Фуада — ближайшей оставшейся в живых родственницей. Видом своим она являла смерть, как ту мог бы изобразить страдающий безнадежным пессимизмом художник. Морщинистая, костлявая, беззубая и облаченная только в черное. Злобная как змея. Одним словом, она была как две капли воды похожа на тех ведьм, которые, по рассказам Браги, охраняют вход в тролледингский ад.

— А ты по-прежнему все такая же душка, Фатима, — негромко рассмеялся он.

По бесцветным губам старухи скользнуло подобие улыбки.

— Раз уж ты здесь, то принеси хоть какую-нибудь пользу. Подбрось-ка дров в очаг, мне сегодня и тебя кормить придется. На вас не наготовишься.

— Разве можно так разговаривать со своим королем?

— Королем? Какого королевства? — с издевкой прошамкала она.

С чердака донесся чей-то скрипучий голос.

— Да никто, — ответила на невнятный вопрос Фатима. — Всего-навсего твой дядя Гарун.

Из темноты на них смотрело странное темное лицо. В неровном свете очага в нем было что-то дьявольское.

— Привет, Сейф, — сказал Гарун.

Сейф был племянником Фатимы и ее единственным кровным родственником. Здесь он помогал ей по хозяйству.

По наполовину омертвелому лицу Сейфа медленно расплылась улыбка, и он с трудом пополз вниз по лестнице. Гарун помогать ему не стал, Сейф желал все делать самостоятельно.

Сейфу наконец удалось спуститься, и он двинулся к Гаруну, волоча ногу и прижав скрюченную руку к груди. От чрезмерных усилий его била дрожь. Голова юноши склонилась на плечо, а из угла рта текла струйка слюны.

Преодолевая брезгливость, Гарун обнял молодого человека.

— Как поживаешь, Сейф? — спросил он.

— Ну так как? — спросила старуха. — Ты собираешься ее увидеть или нет? Тебе давно, пора бы это сделать.

— Для этого я и пришел, — ответил Гарун, отпуская Сейфа.

— Вот я и говорю, что давно пора, — проворчала старуха. — И что ты за человек такой? Почти год не появлялся.

— У меня было много дел. А где она? Прячется?

— Я же сказала тебе, что она спит. Отправляйся к ней, дурачина.

Сейф что-то пробормотал. Гарун ничего не понял.

— А ты помолчи, Сейф. Пусть сам все узнает. Это как-никак его вина.

— Узнает что?

— Она к тебе не выйдет. Так что отправляйся.

Гарун склонился перед ее высшей мудростью и прошел за разделяющую хижину занавеску.

Ясмид лежала на грубом подобии кровати, с таким трудом сколоченной Гаруном и Сейфом. Она спала, забросив руку за голову. На ее личике светилась улыбка. Ясмид выглядела такой милой и уязвимой. На сгибе ее правой руки покоился, положив головку на грудь матери, месячный ребенок.

— Будь я проклят, — прошептал он и, встав на колени, принялся рассматривать дитя. — Будь я проклят… Мальчик или девочка, Фатима?

— Сын, господин. Наследник. Она назвала его Мегелин Мика.

— Как замечательно. Как она все продумала. Как она прекрасна. — Он протянул руку и коснулся щеки спящей. — Дорогая…

Ясмид открыла глаза и улыбнулась.

Теперь они спускались с гор, с каждым шагом приближаясь к пустыне. Лишь в тени деревьев можно было заметить отдельные полосы снега.

— Повелитель, — негромко произнес Белул.

— Да?

— Что случилось?

— Ты о чем? Я тебя не понимаю.

— Ты изменился. За время своего отсутствия ты стал совсем другим человеком. Более цельным. Может быть, даже более зрелым.

— Понимаю.

Белул ждал продолжения. Гарун молчал, и Белулу пришлось спросить:

— Может быть, скажешь?

— Нет. Прости, друг, не сейчас. Возможно, наступит такой день…

— Как пожелаешь, повелитель.

«Да, я действительно изменился», — подумал Гарун. С рождением сына мир стал несколько иным. Появление наследника сделало Короля-без-Трона более осторожным. Три дня он размышлял над тем, не отменить ли экспедицию.

— Повелитель, — раздался голос Сенусси из толпы воинов, — мы здесь.

Гарун обежал взглядом склоны гор и каньон между ними и не увидел ничего необычного.

— Наступила решающая минута, Белул, — сказал он. — Шадек должен окончательно выбрать, на чьей он стороне. Приготовься.

— Посмотри, повелитель — бросил Белул. — Дым.

— Вижу.

Шадек повел их по круто сбегающей вниз тропе. Гарун смотрел в спину Сенусси, как бы стараясь проникнуть в его тайные помыслы.

Каковы бы ни были намерения Шадека, он прекрасно понимал значение момента. Пути назад у него не будет, как только он приведет в лагерь Сиди своего короля и Белула, представив их там простыми воинами.

Если он, конечно, не выполняет заранее согласованный с сыном Ученика план.

Гарун похолодел. Подобная мысль раньше ему в голову не приходила.

Эль Сенусси выбросил вверх руку, сигнализируя об остановке. Гарун уронил руку на рукоять меча. Шадек подъехал к нему, следуя вдоль цепочки всадников.

— Все может обернуться очень не просто, повелитель, — сказал он. — Мне не известны его планы. Это может оказаться ловушкой.

— Не исключено. Возьми пару человек, спустись вниз и постарайся все узнать. Я подожду здесь.

— Как прикажешь, повелитель.

Эль Сенусси выбрал двух воинов и отбыл. Вскоре группа скрылась в гуще деревьев, из-за которых поднимался дым.

Гарун и Белул остались ждать в седлах, подготовив мечи к бою. Все остальные спешились.

Эль Сенусси вернулся через два часа. Он проделал весь путь вверх, вместо того чтобы просто просигналить им снизу.

— Я начинаю думать, повелитель, что он остается с нами.

— Посмотрим.

— Похоже, что они ведут себя честно, повелитель. Там всего десять человек, и среди них — Сиди.

— В таком случае — двинулись. Позаботься, чтобы он умер первым, если они все же что-нибудь затеют.

— Само собой, повелитель. Слушайте меня все! Мы спускаемся вниз. Я своими руками вырежу сердце у того, кто забудется и ненароком выдаст нашего повелителя. Отныне он простой воин по имени Абу бин Кахед. — С этими словами, он снова повел отряд вниз по тропе.

Они въехали в лагерь, с подозрением глядя на людей Сиди, которые, в свою очередь, тоже не скрывали своей подозрительности. Это будет нелегкий союз, подумал Гарун.

Сын Эль Мюрида поджидал их с каменным выражением лица и даже не пошевелился, чтобы приветствовать. Да, война действительно отнимает молодость, подумал Гарун. Сидевший перед ним мальчик похож на злобного, несчастного старика.

Следующим утром они быстрым маршем двинулись на Аль-Ремиш. Эль Мюрид вышел из своего затворничества и теперь не сводил глаз со своих сторонников. Ночные убийцы из культа Хариша трудились как никогда ранее. Сиди опасался, что слишком долгая отлучка может вызвать нежелательные вопросы.