Глен Кук - Огонь в его ладонях. Без пощады

— Голоден? — вмешался Поло. — Большой дурень с жадностью смотреть на конь на той сторона площадь, а указанный конь есть призовой скакун главный судья Дамхорста.

— Что же. В таком случае пошли. Думаю, что в этом не будет ничего предосудительного, если я накормлю тебя. Но ты мне должен кое-что обещать.

— Придется, — вздохнул Насмешник.

— Разреши Поло рассказать мне анекдот о жреце и магии.

— Какая отвратительность! — возопил Тубал, когда Насмешник стал класть его в мешок. — Омерзение из омерзеностей! — продолжал он возмущаться, оказавшись внутри.

Насмешник ухмыльнулся.

Кристен владела небольшим домом на окраине Дамхорста, в тени старинного мрачного замка барона Брейтбарта. Вся прислуга состояла из престарелой служанки, бывшей по совместительству и поварихой. Сэр Вульф при жизни являлся одним из рыцарей-разбойников и при этом не очень удачливым. После себя он оставил жене дом, один золотой нобл и небольшой кожаный мешочек с драгоценными камнями, который она обнаружила под рубашкой супруга, когда тот испускал последний вздох у нее на руках. Золотой давал ей возможность продержаться пару месяцев, а драгоценности — еще несколько лет. Однако на всю жизнь она была явно не обеспечена.

Насмешник еще раз сказал, что красота является ее главным достоянием.

Визит на обед превратился в месячное пребывание. Насмешник ежедневно расстилал циновку на площади (он твердил, что у него есть гордость) и занимался там привычным делом. Иногда ему везло. Людям больше всего нравились его шутки. Кристен часто появлялась на площади, чтобы полюбоваться Насмешником, который был неистощим на выдумки.

По вечерам он забавлял ее россказнями о жизни на Востоке. Особенно ей нравились Тубал и Поло, которые были знаменитыми типажами кукольных представлений к востоку от хребта М’Ханд. Состязание городского хитреца с деревенским простаком, похоже, находило отклик во всех странах. По традиции спектакли постоянно адаптировались к вкусам городской или сельской аудитории.

Время, близость и одиночество произвели свое магическое действие. Сначала Насмешник и Кристин стали более чем единомышленники, а затем — более чем друзья.

Укрощение строптивого папаши потребовало применить некоторую долю воображения. На заработанные на площади деньги Насмешник нанял пару бандитов, и те выдворили папочку из города. Шишки и синяки, полученные в процессе выдворения, помогли ему понять намек. Одним словом, он предпочел продолжить путешествие.

Кристен об этом, естественно, так и не узнала. Она была немало изумлена тем, что старик нанес им всего лишь один дружеский визит.

Насмешник начал испытывать странную, необъяснимую тоску. Раньше он строил для себя какие-то планы. Пусть это были воздушные замки, но тем не менее они сулили определенные перспективы. Теперь все замыслы отправились за борт только потому, что случай свел его с этой женщиной.

Он впервые в жизни установил отношения с другим человеческим существом не как с противником или жертвой и не знал, что делать дальше. Раньше с ним ничего подобного не происходило.

Чем глубже он увязал в этих отношениях, тем сквернее себя чувствовал.

Он едва не ударился в панику после того, как Кристен сказала, что встречалась со жрецом и тот пожелал увидеть Насмешника. У него начали возникать мысли о побеге, и он лишь с большим трудом смог их отогнать.

— Проклятие! — воскликнула Кристен. — У тебя есть деньги? Мои кончились.

— Это была отвратительный недель, — соврал он, покачав головой. — Осенние дожди. Становится холодать. Туман.

— Это означает, что надо продавать камешки. На той неделе я успела поговорить с Товларом. Это — ювелир с Верхней улицы. Он сказал, что готов предложить хорошую цену. Почему бы тебе не сбегать к нему и не узнать, что он дает?

— Лично я? В глубокой ночь? В городе, где кишмя кишат воры и грабители?

Его сердце бешено колотилось. Он знал, что не останется здесь и пяти минут, заполучив в свои руки целое состояние.

Вследствие своего взгляда на мир Насмешник стал моральным уродом — он в каждом видел такого же вора, которым был сам.

— Ты справишься, дорогой. Я тебя знаю. Кроме того, никто не знает, что ты несешь драгоценности.

— Все узнать. Лично я выражать беспокойство столь громкогласно, что все понять…

— Не глупи. — Она сунула кожаный мешочек в его пухлые руки. — Отправляйся. Иначе нам завтра нечего будет есть.

Он ушел, преисполненный самыми благородными намерениями. Как-никак Кристен была его первой любовью. Искушение овладело им только тогда, когда он дошагал до Верхней улицы.

Насмешник замер.

Перед его мысленным взором предстало все, что можно было купить на эти драгоценности. Он подумал о Кристен и о неизбежном визите к жрецу. Об успехе в игре, который рано или поздно придет, если он станет непрерывно удваивать ставки. А этот проклятый жрец…

Его снова охватила паника, и на сей раз он бежал.

Лишь оказавшись в королевстве Алтея, Насмешник сообразил, что оставил в Дамхорсте осла и все пожитки.

Слишком поздно. Пути назад нет. Кристен теперь проклянет его навсегда.

Он страдал. Страдал сильно. Эта боль на несколько недель заставила его уйти в себя и таким образом спасла от неприятностей внешнего мира.

Страдания не проходили, и он начал пить, чтобы прогнать их прочь. Однажды, будучи вдрызг пьяным, он наткнулся на группу игроков в кости. Это случилось в Альперине — небольшом городке на юге Альтеи.

Ему не везло страшно. Кроме того, общее состояние ума, тела и сердца не позволило ему делать сколько-нибудь разумные ставки. Когда он вышел из игры, то был нищ, как и прежде, до начала всей этой истории. Правда, еще до этого ему хватило здравого смысла, чтобы закупить необходимые для его сомнительного ремесла принадлежности.

Борьба за существование в условиях суровой алтейской зимы полностью вытеснила Кристен из его мыслей. У него на них просто не оставалось времени. Кристен навсегда ушла из его жизни. И вместе с ней ушла благородная решимость навеки покончить с азартными играми и воровством.

Его совершенно не занимало то, что произойдет с ним завтра. Все будущее представлялось ему в крайне мрачном свете, и Насмешник не желал в него заглядывать. Но чем меньше он о нем задумывался, тем мрачнее оно становилось.

Насмешник угодил в парадоксальную ловушку. Обладая огромной жаждой жизни и стремлением к знаниям, он систематически уничтожал свое завтра тупым пьянством и нелепыми преступлениями.

Королевство Тамерис лежало к югу от Алтеи и имело форму длинной змеи, зажатой между хребтом Капенрунг и алтейской границей. Насмешник перебрался в Тамерис вместе с весной. Его успехов хватало ровно на то, чтобы едва-едва удерживать душу в теле. Он исхудал. У него начали трястись руки. Частенько это случалось в тот момент, когда он показывал какой-нибудь замысловатый фокус.