Андрей Смирнов - Владыка Ядов

— Речи? Не помню, чтобы мы говорили об этом раньше. Пока рос наш младшенький братик, всем казалось самоочевидным помочь ему войти в полную силу. Об этом никто и не заговаривал даже.

— Не всем. — Произнес Кукловод.

Я с любопытством взглянул на куклу.

— Это что-то новенькое. Для чего ты был вместе с нами, если не стремился к тем же целям, что и мы?

— Вы мои братья, и я верен своим клятвам, как бы не пытался Лицемер убедить тебя в обратном. Я желаю того же, что и вы, но это не значит, что я не могу сомневаться в выбранных путях или искать другие.

— Или саботировать наши.

— Ты подозреваешь меня в предательстве потому, что некогда предал сам, — после недолгой паузы ответил Кукловод. — Никаких иных причин для подозрений нет.

— Возможно, — я пожал плечами. — А возможно, твой образ мысли и характер твоих предложений, твои попытки манипулировать мной, говорят сами за себя. В любом случае — чего ты хочешь сейчас? Доверия? Подробного рассказа о том, на что мы рассчитываем и как собираемся действовать? Забудь об этом. Доверие необходимо заслужить.

— Меня поражает то, — сказал Кукловод. — Что Лицемер доверяет тебе — после всего, что ты сделал, но почему-то вы оба не считаете достойным доверия меня, хотя я никогда никого не предавал.

— Я помог ему вернуться к бытию, ты же не сделал ничего. Что было в прошлом — то было в прошлом, сейчас другие времена. Кроме того, моя личность была изменена, и значение некоторых вещей поменялось.

— Я вижу, что мужская составляющая твоей природы стала проявляться более явно. Прежде тебя редко можно было увидеть в облике мужчины. Ты был более порывистым и чувственным.

Я не усмехнулся, хотя и мог бы. Хотя природа каждого из Князей двупола, редко бывает так, что мужская и женская составляющие проявляются одинаково часто — обычно доминирует какая-либо одна. В иных Князьях мужское и женское проявлялись не по отдельности, а смешивались, нейтрализуя друг друга, являя в итоге нечто бесполое. Среди Последовавших таких бесполых богов было двое: Лицемер и Кукловод. Первый стал таким, будучи искалечен Солнечными Князьями; второй — потому что сам выбрал такое состояние. Еще в облике огромной бесполой крысы любил появляться Крысолов, но для него этот способ существования не был единственным.

— Это часть тех изменений, о которых я упоминал, — произнес я вслух.

— Изменений? Позволь полюбопытствовать — а что стало их причиной?

— Временная аренда Лицемером моей личности. Когда я был человеком, то позволил ему сделать это — по убогим и смешным причинам, которые сейчас не имеют никакого значения. Однако, о проведенной коррекции я не жалею. Она безусловно пошла мне на пользу. Сделала меня более… сбалансированным. Впрочем, ты это и сам заметил.

— Ты позволил Крадущему Лица копаться в своей душе? Это весьма… неосторожно с твоей стороны, брат мой. Неразумно. Совсем неразумно. Он мог подменить твою волю своей.

— Он уже ее подменил в тот момент, когда я позволил забрать ему мое смертное воплощение для того, чтобы добраться до Слепой Горы и воскреснуть.

— Я говорю о воле Князя, а не человека.

— Ну, если ты думаешь, что с тобой сейчас разговаривает маска Лицемера, то я не смогу тебя убедить в том, что это не так.

— Я не думаю, что со мной разговаривает маска… Я думаю, что ты был неосторожен.

— Глуп. Но на сделку согласился человек, а не Князь. Быть глупым — вполне естественно для человека.

— Так значит, Лицемер поменял твои ценности… — Медленно произнес Кукловод. — Что ж, мне следует это учитывать...

— Для чего?

— Чтобы найти общий язык с новым тобой, конечно. Пока что у нас не получается конструктивного диалога.

— Это потому, что твой гениальный план кажется гениальным лишь тебе одному. А твои слова о готовности действовать вместе с нами во имя одной цели — хотя и умиляют, но остаются всего лишь словами.

— Ну хорошо… — Кукла помолчала. — Свою готовность пожертвовать личными предпочтениями ради общих целей я готов доказать делом. Я не стану расспрашивать о том, что вы собираетесь предпринять — мне достаточно знать, что хоть какой-то план действий у вас есть, и этот план представляет собой нечто более разумное, чем новый виток открытой войны с Солнечными.

— Можешь быть уверен: такой план есть.

— Мне этого достаточно. Я знаю, где находятся человеческие псевдо-личности Палача, отделенные от его Целого и обретшие иллюзорную самостоятельность. Вы ведь сейчас разыскиваете их, не так ли?

Я насторожился. Откуда он мог узнать это? Конечно, мы искали возможность вернуть всех братьев, но…

— Какой смысл заниматься их поисками, не имея возможности соединить потерянную аватару с Целым? — Спросил я. — Для возвращения утраченной целостности нужен доступ на Слепую Гору — а ее полностью блокировали после воскрешения Лицемера.

— Живой Алмаз Палача не был брошен в Озеро Грез. Есть место на небе, где Солнечные хранят Камни Воль своих врагов, и я знаю, что один из камней был изъят оттуда не так давно и передан тебе.

Я долго молчал, разглядывая куклу. Выражение ее искусственного лица оставалось неизменным.

— И ты знаешь, кто это сделал и почему? — Наконец, спросил я.

— Конечно. Я знаком с ним уже очень давно. Он сильно помог мне с религией в свое время, хотя это и противоречило стремлениям его настоящей, первоначальной силы. Ну, теперь-то ты мне веришь?.. Я ведь не зря говорил Лицемеру, что все сложнее, чем кажется и небеса отнюдь не так монолитны, как ему представляется. Или?.. Постой, может быть, наш брат ничего не знает?.. Ты не сказал ему?..

Я покачал головой.

— Еще нет. Не было подходящего случая.

Губы куклы растянулись в искусственную улыбку.

— Я переоценил степень влияния Лицемера на нового тебя. Признаю это и раскаиваюсь. Ты все тот же, что и прежде — плетешь заговоры и хранишь секреты даже от единомышленников.

Я пожал плечами.

— Теперь одним секретом меньше. Я поговорю с Лицемером о тебе. В ближайшее время мы собираемся освободить Истязателя, вернуть ему прежнюю силу и облик, и нам пригодится твоя помощь.

Химей раздраженно меряла шагами небольшую комнатку на третьем этаже замка Айдеф. Подумать только, здесь обнаружилась еще одна юми! Задаваку звали Прей, и она состояла в свите барона Ханельта эс-Гайра, вассала и родственника герцога Гэйбара, частенько выбиравшегося из своего замка на Зеленом Мысе в Айдеф для того, чтобы погостить у сюзерена. Барон — упитанный, бородатый, добродушный и болтливый, женатый, вдобавок, на одной из теток Гэйбара, всегда был желанным гостем в Айдефе. Он заразительно смеялся, умел рассказывать захватывающие истории и организовывать веселые ночные попойки, заманивая на них младших дворянских дочек, а то и просто гулящих девок, которых собирал по округе. Герцог очень любил его визиты, а вот герцогиня терпеть не могла, но благоразумно помалкивала. Всякий раз Ханельт привозил с собой какую-нибудь диковинку: иногда это был павлин в серебряной клетке, иногда — белая собака, умевшая считать до десяти, а иногда — худенькая юми Прей. Прей жила в баронском замке уже много лет, была страшно избалована всеобщим вниманием и потому истории рассказывала редко, зато различные подарки для себя требовала постоянно. Химей сразу поняла, что это капризное, наглое и вредное существо, которое необходимо проучить, как только увидела сопеницу. Глаза Прей также опасно прищурились, а шерстка на хвосте и ушах вздыбилась. Юми — черезвычайно милые существа до тех пор, пока не встретят во время своих путешествий других юми. Такая встреча, как правило, не заканчивается ничем хорошим — юми начинают ревновать, злится и завидовать; каждая приходит в великое раздаражение от того, что уже не только она является центром всеобщего внимания, умиления и восхищения.