Варя Медная - Паук приглашает на танец

Она явилась позже, а потому, к счастью, не знала, что мальчик тут только из-за каприза Дезире.

Виконт, всё это время нетерпеливо шевелившийся в ожидании своего часа, сделал шаг вперёд.

— Ну так покончим с этим — ребёнку не место за взрослым столом, — подал голос граф.

Я заметила, что эти слова уязвили его сына.

— Кстати, где Эрселла?

— Она капризничала, и я оставила её в комнате, — отозвалась леди Фабиана прежде, чем я успела открыть рот.

Этот ответ его, кажется, удовлетворил.

— Ну, Микаэль, что ты нам покажешь?

Все расселись кто куда, как в импровизированном театре. Теперь, когда всё внимание было сосредоточено на виконте, он явно нервничал, но, в подражание отцу, старался спрятать это за надменностью. Я передала мальчику карандаш, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт. Точнее, понимая, что не произойдёт ничего.

Он взялся за деревянный кончик, как я его учила, и принялся сверлить карандаш хмурым взглядом. Поначалу на лицах гостей отображалось подобие вежливого интереса. Но через минуту Дезире зевнула.

— А что должно произойти-то? — обратилась она к мистеру Дрейку, даже не удосужившись понизить голос.

Тот пожал плечами так, чтобы графиня не заметила. Виконт услышал этот вопрос и покраснел, а леди Фабиана вцепилась в кресло и метнула в меня ненавидящий взгляд.

— Не волнуйся, радость моя, — подбодрила она сына. — Представь, что здесь никого нет.

Дезире возмущенно засопела, давая понять, что она вовсе не «никто».

Виконт кивнул и продолжил гипнотизировать карандаш. Пауза мучительно затягивалась, гости уже вовсю шевелились, ситуация становилась всё более неловкой. Я посмотрела на графа: его лицо было непроницаемым. Виконт бросил на отца пристыженный взгляд, на глаза мальчика навернулись слезы бессильного отчаяния. Леди Фабиана побледнела от бешенства и подалась вперёд.

— Сделайте же что-нибудь, — прошипела она мне. — Вы, никчемная, пустая…

Она так и не успела закончить список, потому что от злосчастного карандаша внезапно отделилось несколько завитков стружки и упало к ногам виконта. Его поверхность начала на наших глазах покрываться узорчатой резьбой, будто над ней прямо сейчас работал невидимый мастер. И вот последний деревянный завиток упал на мраморный пол. Секунду все молчали, а потом раздались хлопки.

Я поражённо застыла. Силу моего изумления превосходило разве что изумление самого виконта. Из этого я сделала вывод, что он не имеет к произошедшему никакого отношения. Но, признаться, в первую секунду даже я поверила, что это его рук дело. Микаэль последним осознал случившееся и выронил карандаш. Но этого уже никто не заметил.

— Кажется, я преждевременно погорячилась, — протянула леди Фабиана с довольной улыбкой, что почти можно было принять за извинение.

Я вертела головой, пытаясь понять, кто это сделал, а главное, как. Ведь ни один из присутствующих не дотрагивался до карандаша, и никто не приближался к Микаэлю. Даже я смогла бы сделать это, лишь коснувшись самого материала. Но все уже утратили интерес к представлению и погрузились в беседу. Дезире всеми силами пыталась перетянуть внимание мужчин на себя, что ей не слишком удавалось.

Скользнув взглядом по дверям, я увидела стоявшего в них мистера Фарроуча. Он не выглядел удивлённым и вообще не проявлял никаких эмоций.

— А, Фарроуч! Я уж подумал, ты сбежал, воспользовавшись моей отлучкой.

Граф сказал это со свойственной ему иронией, но было видно, что он действительно рад. Мистер Фарроуч делано улыбнулся — улыбкой слуги, вынужденного оценить шутку хозяина.

— Я всё ещё здесь, милорд.

— Тогда не стой там, проходи. Хочешь бренди?

Хозяин замка был сегодня в поистине благодушном настроении: предложил камердинеру выпить в компании гостей. Впрочем, я не сомневалась, что тот не станет этого делать.

Мистер Фарроуч двинулся в их сторону, стараясь держаться стен и быть менее приметным, что при его усилившейся со вчерашнего дня хромоте было совсем непросто.

Двое мужчин кинули на него взгляд, но тут же отвернулись и забыли о нём. А вот на лице Дезире, которую граф прервал на полуслове, чтобы обратиться к своему помощнику, отразилась брезгливость. Странное дело: а мне вот, напротив, впервые пришло в голову, что мистер Фарроуч вовсе не уродлив. Более того, в резких чертах его лица есть самобытная правильность. Но её трудно разглядеть из-за вечно насупленного выражения. Почему-то особенно злым оно становилось при взгляде на меня. Вот и сейчас он зыркнул в мою сторону, но, к счастью, нас разделяла целая зала. Почему он так меня не любит? Ведь я только приехала и при всём желании не успела бы отравить ему жизнь. Разве что он никак не может простить мне ошибки первого дня, когда я приняла его за хозяина. Но достаточная ли это причина, чтобы возненавидеть человека? Для меня — нет. Но чужая душа, как известно, кладбище скелетов безлунной ночью.

— Что с твоей ногой? — нахмурился граф, снова прервав Дезире.

Я с удивлением поняла, что он заметил разницу.

— Ничего, всё в порядке, милорд, — буркнул камердинер.

— Сильнее болит?

— Как обычно.

Мистер Фарроуч, не поднимая головы, продолжил свой путь. Я бросила взгляд на леди Фабиану, которая в этот момент отвечала что-то мистеру Дрейку с самым невинным видом. Она повернула голову. В её лице читалось вежливое сочувствие, что уже само по себе было подозрительно. Но уголки губ тут же дрогнули в сдерживаемой улыбке, а в глазах отразилось злорадное удовлетворение.

Графиня поднялась со своего места, и новый поклонник тут же взволнованно засуетился, не желая её отпускать.

— Мисс Кармель, отведите милорда наверх.

— Да, миледи.

— И пусть Беула принесёт ему всё, чего он пожелает.

Она одарила сына сияющей улыбкой.

— Ты сегодня достойно проявил себя, радость моя.

Виконт выпятил грудь и довольно изогнул губы с видом человека, благосклонно принимающего заслуженную похвалу. Я видела: он уже и сам уверился, что трюк с карандашом его рук дело.

Леди Фабиана величественно двинулась к выходу, и мы с виконтом последовали за ней.

— Постойте, вы же не лишите нас удовольствия от вашего общества? — в отчаянии воскликнул мистер Дрейк, изыскивая предлог, чтобы она осталась.

— Некто из здесь присутствующих убеждал меня в том, что знает толк в веселье, так что я оставляю вас в надежных руках, — бросила на ходу графиня, даже не обернувшись.

Но ей явно нравилось, что её упрашивали.

В этот момент я на что-то наступила и, опустив глаза, обнаружила всеми забытый карандаш, который выронил виконт. Я потянулась, чтобы поднять его и замерла, не веря своим глазам: он был абсолютно целым! Ни намёка на узор, которым он всего минуту назад покрылся на наших глазах. Я заозиралась в поисках другого карандаша — наверное, этот просто очутился здесь раньше. Но другого карандаша тут не было. Да и виконт уронил его как раз в этом месте. Как это возможно? Убедившись, что никто на меня не смотрит, я быстро сунула его в карман и снова выпрямилась.