Варя Медная - Паук приглашает на танец

— Глупости. У нас сегодня семейный ужин. Беула, приведи её. А будет упрямиться, скажи, что поднимусь сам и приволоку силком.

— Я сию минуту, милорд, — живо вскочила нянечка. — Уж как миледи-то обрадуется!

Сообразив, что сболтнула лишнего, она опасливо покосилась на графиню и юркнула за дверь. Вопреки ожиданиям, взгляд, который леди Фабиана метнула в мужа, был скорее насторожённым, но никак не раздражённым. Но граф его не заметил и, ловко наколов упругий кусочек ветчины миниатюрным трезубцем, принялся развлекать нас светской беседой.

Поистине вечер чудес!

Минут через пять на лестнице застучали легкие ножки, за которыми едва поспевали тяжелые шаги взрослого. Туфельки торопливо просеменили к дверям и замерли. Через минуту створки торжественно распахнулась, и в трапезную степенно вплыла леди Эрселла. Если б не растрепавшиеся кудряшки и горящие глаза, я бы поверила, что происходящее ничуть её не интересует: так тщательно равнодушие было скопировано со взрослых. На лице не осталось и следа недавних слез.

Она чинно поприветствовала присутствующих, выразила радость оттого, что «маменьке стало лучше», и заняла своё место справа от брата, сияя от восторга. Вечер продолжился, и теперь, глядя на совершенно счастливое лицо леди Эрселлы, я тяготилась им куда меньше.

— А, к черту церемонии! — откинул вдруг салфетку граф. — Микаэль, Эрселла, подите-ка сюда. Беула, мисс Кармель, вас это тоже касается.

Леди Фабиана попыталась что-то возразить, но он отмахнулся, и вскоре все мы уже переместились за общий стол. Граф даже позвал леди Эрселлу посидеть у него на коленях, но супруга решительно воспротивилась такому вопиющему нарушению правил приличия. Несмотря на некоторые шероховатости в разговоре и неловкие паузы, хозяин замка получал очевидное удовольствие от ужина в кругу семьи, с приятным дополнением в виде молчаливой супруги. Последняя, к слову сказать, тоже выглядела довольной. Глядя на них, мне пришло в голову, что несчастье с графиней неожиданно сблизило членов этой семьи, сняло один из многочисленных барьеров, отгораживавших их друг от друга. Сегодня граф был необычайно внимателен к жене и всячески старался сделать вечер приятным.

В общем и целом это ему удавалось. Единственное, что портило праздник, это бесконечные придирки леди Фабианы к дочери, которая «держала вилку, как прачка», «постоянно вертелась», «кормила под столом собаку» и совершала ещё множество возмутительных вещей. На её фоне виконт смотрелся просто воплощенной добродетелью. Учитывая резко подурневший голос графини, слушать всё это было вдвойне неприятно. Пару раз граф сдержанно напомнил супруге беречь голос. Наконец и он не выдержал:

— Довольно, Фабиана. Не превращай ужин в экзамен. У Эрселлы ещё есть время до службы при дворе, научится.

В этот момент виконт принялся исподтишка причёсывать волосы сестры вилкой. Та дернулась, отбрасывая его руку, за что немедленно получила новое замечание.

— Микаэль, — повысил голос граф, не отрывая глаз от тарелки, на которой резал холодец.

Графиня будто только этого и ждала.

— Почему ты снова к нему придираешься? — тут же взвилась она. — Мальчик делает всё, чтобы тебе угодить, чтобы ты был им доволен.

— И я доволен, — ровно ответил граф, отправляя в рот полупрозрачный колыхающийся кусок. — Ими обоими. Микаэль!

— Эрселла! Прекрати донимать брата.

— Почему ты к ней цепляешься?

— Это я-то цепляюсь? — задохнулась графиня. — Может, потому, что я единственная, кому в этом доме до неё есть дело!

— Что это значит? — граф со звоном впечатал вилку в тарелку, так что от зубьев расползлись трещины.

Нам с Беулой стало ужасно неловко. Леди Эрселла сидела с опущенной головой, а виконт не унимался, видя, что родителям не до него. Я же была слишком далеко, чтобы помешать ему.

— Это значит, что не нужно изображать внимание только по особым случаям. Я знаю, что тебе на неё наплевать!

— Какая муха тебя укусила?

— До тебя она не долетит, — прошипела графиня, — «родительская любовь» называется. Эрселла! — едва не взвизгнула она, но неспособный на это голос просто оборвался.

Я тоже перевела взгляд на детей: леди Эрселла по-прежнему сидела за столом, и со стороны могло показаться, что она нежно накрыла руку брата своей. Вот только её зубы были оскалены, а вилка, которую он занёс над её волосами, в этот момент стремительно вытягивалась, расщепляясь. В доли секунды две тонкие серебряные змеи, гневно полыхая рубинами, переместившимися с ручки на место глаз, обвили его запястья и пригвоздили их к столу.

— А в девочке есть искра. В тебя или в меня? — совершенно спокойно заметил граф и вернулся к трапезе.

— Немедленно прекрати! — напустилась леди Фабиана на дочь.

Но та лишь выше задрала губу, обнажая десны, а змеи сильнее стиснули руки виконта. Тот испуганно вскрикнул и задергался. Сейчас мать и дочь были похожи на двух тигриц, и младшая ничуть не уступала старшей.

— Это вы виноваты! — реплика предназначалась уже мне. — Ваших рук дело, — кивок в сторону детей. — Вы с самого начала всё это задумали и стравливали их.

— Фабиана, прекрати молоть чушь. Беула, мисс Кармель, вечер окончен. Можете идти.

— Нет, стойте, — графиня резко обернулась к мужу. — Так вот как ты решаешь проблемы!

Тот держал себя в руках, но из движений ушла раскованность. Они стали скупыми и точно выверенными, будто вместе с широким жестом он боялся потерять и самообладание.

— Ещё минуту назад никакой проблемы не было. Ты сама её создала.

— Она была всегда.

— Да? И какая же?

В этот момент виконт снова вскрикнул.

— Сделай же что-нибудь! — побледнела графиня.

Она вскочила и попыталась разжать импровизированные оковы, но те зашевелились и зашипели на неё, не оставляя ни единого шанса.

Микаэль захныкал и обратил умоляющий взор на отца.

— Папенька…

— Надеюсь, мой сын не станет просить помощи против семилетней девочки, — отозвался граф, не поворачивая головы и продолжая нарезать копченое свиное ухо на тонкие полоски.

— Ты всегда нас ненавидел! — завизжала графиня своим стрекочущим, как у насекомого, голосом. — Меня и детей. И только рад унизить нас!

Из-под колье на её шее вынырнула пурпурная капля и медленно сползла к ключице. За первой последовали и другие: от напряжения шов начал расходиться. Со стороны казалось, что у черных камней вдруг выросли тонкие красные ножки.

Граф перестал сдерживаться и тоже вскочил, столовые приборы вместе с остатками еды полетели на пол.

— И давно эта светлая мысль сидит в твоей голове?

— Ты с самого начала жалел о нашем браке, — продолжала она, не слушая, — стыдился его, как незаконного, и злился из-за императорского запрета. И всё потому, что во мне нет этой чертовой искры! Принадлежи мы к одному виду, будь в нас одинаковая искра, всё было бы иначе. Но что поделать… Я смирилась с тем, что ты никогда не полюбишь Эрселлу, и так хотела, чтобы ты мог гордиться хотя бы сыном! — голос графини дрогнул, и мне стало совсем неловко оттого, что стала свидетельницей всего этого. Рядом так же беспокойно ёрзала Беула.