Галина Гончарова - Волк по имени Зайка (СИ)

Я помчался вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки, чтобы замереть у выхода на площадку.

В лучах лунного света танцевало… видение.

Она была прекрасна, как я и запомнил. Совсем, как тогда, в лесу.

Обнаженная, сияющая перламутром в лунных лучах, с длинными светлыми волосами. Ветер ласково шевелил их, пряди скользили по стройному телу… я невольно сглотнул. Вот рту пересохло.

Какая же она…

Я не сдвинулся бы с места, даже если бы мне посулили миллионы. Просто не мог. И смотрел, как она плавно взмахивает руками, как переступают длинные стройные ноги, как она запрокидывает голову, как облизывает губы, словно стремясь почувствовать вкус лунного света…

Невероятно притягательно.

Я чувствовал себя так… ей–ей, так я себя не чувствовал с того первого раза в борделе. Хорошо еще, штаны свободные, не то в паху бы треснули. И в то же время, она казалась необыкновенно чистой и уязвимой. И дотронуться хоть пальцем казалось преступлением.

По площадке башни за ней скользили тени — и мне казалось, что с ними что‑то не так. Они то полностью обхватывали тонкую фигурку, скрывая ее, то, схлынув, оставляли площадку абсолютно чистой, словно и не танцевал на ней никто,… нет, это мне просто кажется, Это облака, это свет так падает… это же бред! Тени не бывают разумными, просто они обхватывают девушку, и мне кажется, что она становится то когтистой, то крылатой, то…

Это было частью ее танца.

Это было безумно.

Прекрасно.

Безумно прекрасно.

Внизу глухо залаяла собака, разрушая волшебство.

Девушка дернулась и замерла. Руки–крылья опустились, она открыла глаза…

Р–раш!

Естественно, по закону подлости, наши глаза встретились. Я понял, что сейчас она закричит, поднимется шум — и сделал шаг вперед, протянул руку.

— прошу тебя, не бойся! Это ведь ты спасла меня в лесу, правда?

Зая.

Проклятая шавка залаяла не вовремя, вырывая меня из чудесного сна. Я невольно остановилась, открыла глаза…

Леший!

В проеме двери стоял Колин.

Стоял и смотрел такими глазами, словно Хозяина Леса увидел.

Я бросила взгляд направо, налево…

Проклятье!

Это единственное место, сбежать из которого мне не удастся! Никак… и что делать?!

Если я сейчас брошусь вперед, его можно ударить, оглушить — если кинуться ему в ноги, он легко упадет. Удар — и я смогу удрать. Тело напряглось…

Колин шагнул вперед.

— Прошу тебя, не бойся…

И столько надежды было в его словах, столько тоски…

Я дура, я знаю.

Я не смогла. Я не могу причинить ему боль. Я не могу ему навредить. Я не могу …

Я сделала шаг вперед, выставила руки.

— Подожди. Давай уйдем отсюда…

— К–куда?

— К тебе в комнату? Можно?

— Конечно!

Синие глаза вспыхнули такой радостью, что я окончательно поняла — мне придется во всем признаться. Соврать я не смогу. А если он меня возненавидит? Что делать?

Как я буду жить без него?

Я что… влюбилась?

Не верю…

В голове царил полный хаос…

Колин.

Она была прекрасна, как ожившая мечта. И голос у нее был именно такой. Высокий и чистый. И громадные голубые глаза смотрели со странным выражением, которого я не мог пока понять.

Убегать она не собиралась. И вполне уверенно спустилась по лестнице до входа в мою комнату, скользнула пальцами по стене, нащупала рычаг, а в комнате прошла и уселась на кровать.

Обнаженная.

Я вздохнул.

Естество давало о себе знать, поэтому пришлось снять со стула плащ и набросить на девушку. Она недоуменно повела плечами.

— Зачем?

— Тебе не холодно?

— Нет… ах да, вы же не любите наготу.

— Мы?

— Люди.

— А ты — дух леса?

Девушка рассмеялась. Весело и звонко.

— Конечно, нет. Они совсем иные.

— а я думал, ты… это ведь ты тогда была на дороге?

— Я.

Лицо ее стало серьезным и сосредоточенным.

— Почему ты оказался на башне?

Вот тут уже и я вспомнил.

— Зайку искал. Ты не видела такой белой пушистой лапочки? Нет?

Девушка прикусила нижнюю губу. Зубки у нее были острыми и мелкими, только два клычка чуть выдавались вперед.

Встала с кровати, прошлась по комнате.

— Колин… я должна буду умолять тебя на коленях. Скрыть от тебя я ничего не смогу, уже поздно. Но если ты заговоришь — будет плохо не только мне. Даже не так. Я просто умру, а других может постигнуть судьба хуже смерти. Ты поклянешься мне молчать о том, что сейчас услышишь?

Я даже не задумался.

Кинжал так и остался под подушкой, всыплет мне Шакр за такое разгильдяйство по первое число. Но…

Я достал клинок и приложил к ладони. Острое лезвие разрезало кожу, показалась кровь. И я внес кинжал в пламя свечи.

— Сталью, огнем и кровью своего рода клянусь хранить все, что ты мне поведаешь в тайне. Пусть покарает меня Четырехликий, пусть огонь сожжет меня, пусть железо обернется ржавчиной в моей руке, пусть моя кровь проклянет меня, если я нарушу эту клятву.

Слова клятвы не менялись уже несколько тысяч лет. Наверное, это была самая серьезная клятва из всех возможных.

Девушка покачала головой.

— Сумасшедший. Дай сюда руку.

Ее язычок пробежался по ранке. Раз, другой, третий, она облизнула капельку крови с губы,… а я глазами своим не поверил!

Рана затягивалась буквально на глазах. Нет, шрамом она не стала, но сейчас ее покрывала плотная корочка, такая образовалась бы только через день.

— Ты меня не боишься?

Черные глаза ее блестели лихорадочным блеском. И я не выдержал.

Притянул ее к себе — и коснулся губами ее губ. Нежных, ласковых… с отчетливым привкусом моей крови. Да и не все ли равно?

Пусть даже это нечисть — я никуда ее не отпущу!

Она моя! И я ее люблю!

Зая.

Я поняла, что пропала, когда губы Колина коснулись моих губ.

Великий Лес!

Это было так нежно, невероятно нежно — и осторожно, словно я была из тумана и развеюсь при первом прикосновении. Он целовал меня, как свою ожившую мечту.

Райшен… с ним никогда так не было.

Да и сам Райшен был другим. В Лесу все было просто. Мы знали, чем и для чего занимаемся… то есть молодежь.

А что было сейчас между мной и Колином?

Беспредельная, всепоглощающая нежность.

Он держал мое лицо в ладонях и целовал так, словно это было чудом. Поцелуй креп, становился все сильнее и яростнее, я отвечала — и осознавала простую истину.

Для меня — поздно.

Я никуда от тебя не уйду, Колин. Я полюбила тебя.

Не знаю, когда и как это произошло, но полюбила.

Когда ты не дал убить несчастную зайчишку на дороге? Когда понимая, что тебя могут убить, стремился спасти своих людей? Когда лежал раненый и я волновалась за тебя? Когда признавался, что прекраснее меня никого не встречал?

Неважно.

Это все уже неважно, потому что я люблю.