Галина Гончарова - Волк по имени Зайка (СИ)

— Рыло?

— может, и он. А может, и другой кто.

Я понял, о чем говорит Шакр. Не пойман — не доказано. Если только магов не привлечь, но кто этим будет заниматься и ради чего? Даже если это одежда Рыла… да может, он к смазливой крестьянке на свидание бегал! По ночам и тайком, да! И поди, докажи обратное!

Пришлось сложить все обратно и подняться наверх.

Кладовка в кухне была интереснее. Собственно, это была маленькая кладовая, это было давно устроено. На леднике в погребе хранились мясо, яйца, молоко — то, что быстро портилось. В большой кладовой — крупы, мука, то, что стоило дешево и было легко достать. И в маленькой кладовой, где Заюшка и почуяла неладное — самое ценное. Масло оливы, пряности, дорогие сушеные фрукты, которые не росли в Торадоре и привозились издалека — ключ от этой кладовой был только у хозяйки замка. А сейчас — у Дайрин.

Но ключ нам и не понадобился. Отмычка легко повернулась в замке.

Вот тут нам пришлось повозиться, чтобы найти, где открывается тайник. Помогла Заюшка, показав нужный камень у самого пола. Чуть выдвинутый. Нажать на него — и отходила одна из досочек в стене. А за ней лежали несколько небольших мешочков…

Шакр осторожно вытащил один, со всеми предосторожностями размотал веревочку, не запуская руку внутрь, вытряхнул содержимое на свою куртку — и выдохнул такое черное ругательство, что у меня уши чуть покраснели.

— Гайларн!

Вот теперь начал ругаться и я. Тихо, но вполне выразительно.

Гайларн… наркотик.

Наркотики не везде под запретом, но в Торадоре за них вешают, не раздумывая. Или за шею — или за ноги, до смертельного исхода. А то ж!

Наш король в этом отношении просто зверь.

А самое важное, что гайларн — это природный минерал. Добывается он на островах, в нескольких местах и пираты неплохо им приторговывают. Да, за один этот тайничок с пакетами серо–зеленого, совсем невзрачного порошка, похожего на размолотую каменную соль, можно подписать Рылу смертный приговор.

Или мне.

Замок‑то мой…

Мы переглянулись с Шакром. А вот что с этим делать?

— Лучше б это уничтожить, но если Ройл поймет, кто …

Тогда за нашу жизнь и копейки не дадут. Перепрятать? Но куда?

В итоге мы сгребли гайларн обратно в пакет и засунули все обратно. Я посмотрел на Шакра.

— Дайрин определенно в курсе.

— может, и нет. Ройл может брать у нее ключ, когда ему надо. Но придумано умно. Даже если искать будут — кто тут что учует? Среди этих запахов?

И верно, специи, пряности и прочее пахло так, что мы то и дело зажимали пальцами носы, стараясь не расчихаться.

— похоже, Рыло проторговывает гайларном, — подвел итог я.

Зайке приходилось тяжелее, она выскользнула из кладовой и теперь караулила снаружи. Мы уже собрались выходить, когда по кухне понесся отчаянный детский крик.

Детский?!

Заячий!!!

Зая!?

Забыв обо всем, я рванулся на голос.

Лайса.

Кухонная дверь была приоткрыта. Я скользнула внутрь — и едва не задохнулась от радости.

Зайчишка сидела посреди кухни, сложив лапки, и казалось, ждала меня.

Наконец‑то!

Я бросилась молнией. Рычать?

Предупреждать?

Да вообще о чем разговаривать с этой мерзавкой!

Сейчас я убью ее — и все будет просто отлично!

Зая.

Колин и Шакр копались в кладовке, а я тем временем ждала их, сидя на полу в кухне. Если кто‑то случится — я предупрежу. Но по ночам на кухню никто не заходит. Задняя дверь, конечно, открыта, чтобы проветрилось, иначе после целого дня готовки тут не продохнешь — огонь ведь, жара, духота, но кому надо сюда идти?

Кладовки запираются, слуги спят в людской, к тому же, дверь должна быть открыта — и уединения тут не обрести. Вот зрителей — запросто. Никто и не идет сюда.

Интересно, стану я кем‑то еще, кроме зайца? Хорошо бы…

Но на глазах у Колина перекидываться не стоит. Вот когда сама уверюсь, тогда и расскажу, что и как. А пока помолчу, чтобы не сглазить…

Запах чего‑то знакомого ударил плетью.

Я инстинктивно отскочила в сторону — и этим спасла себе жизнь.

Зубы Лайсы, готовые сомкнуться у меня на загривке, чтобы сломать шею или перегрызть артерию, щелкнули вхолостую.

Да, это была Лайса. Чуть отощавшая, злая и — она хотела меня убить.

Это я поняла вполне отчетливо.

Не знаю почему, но она хотела моей смерти.

Тихое рычание. Взгляд глаза в глаза… оборотни о многом могут сказать запахом.

— я тебя ненавижу… — говорил запах Лайсы.

— За что!?

Лисица заворчала — и я смутно угадала в ее рычании что‑то похожее на 'Рай'…

Все встало на свои места.

Райшен. Ради него?!

Лайса на миг остановилась, видимо от меня потянуло слишком уж сильным удивлением.

Да бери ты его себе, со всеми потрохами, мне он и даром не нужен! И с доплатой не возьму! Вот!!!

Я попыталась как‑то передать это — запахами, писком… нет, Лайсу было уже ничем не остановить, кроме моей смерти. Она оскалилась — и прыгнула вперед.

Я опять увернулась. Я не могла ей сопротивляться, я не хотела ее убивать, но и поднимать шум… если бы у меня были когти!

Еще бросок — и опять я отскакиваю в сторону. Как часто мы играли так с детьми? Очень часто.

У меня есть только один шанс на победу. Если опрокинуться на спину и ударить задними лапами в незащищенное брюхо, в морду… если удачно попасть — я выведу ее из строя, может, даже убью.

Но для этого она должна потерять осторожность.

Мы метались по кухне двумя тенями в причудливом танце.

Бросок — отскок. Прыжок — поворот.

И я чутьем уловила, когда Лайса просто взбеленилась. Из пасти потекла пена, зверь стал брать вверх…

Так бывает с молодняком, когда зверь завладевает их разумом. Не у меня, но часто, часто…

И на очередном прыжке я решилась.

Лайса кинулась — уже не загрызть и уйти, уже порвать в клочья, сожрать, растоптать, уничтожить — таким бешенством от нее веяло…

Я опрокинулась на спину — и резко взмахнула лапами, целясь в брюхо.

И закричала от неожиданности.

Показалось мне — или из подушечек пальцев действительно выметнулись длинные острые когти?

Не заячьи, о нет! Эти были длиннее раз в шесть, острые, черные, словно птичьи, с легкостью вспоровшие тонкое лисье тело от горла до паха… я не достала бы так своими… или достала?!

Кровь хлынула потоком — и я наткнулась на темный лисий взгляд, как не меч.

Она еще не могла поверить, что умирает, она тянулась ко мне, она…

Я всхлипнула и отползла подальше.

За все мои семнадцать лет никто меня так не ненавидел… да за что!?

— Заюшка, радость моя, ты в порядке?!

Ласковые руки подхватили меня с пола, прижали к тонкой вышитой рубашке, под которой перекатывались сильные мышцы… я забыла про Колина!

А Шакр?!