Анна Кувайкова - Наследие Розы: Магия безмолвия (СИ)

- Самина несколько занята, - наигранно печально произнесла жрица и без малейшей жалости приказала кузнецу, - Держи ее!

Сильные руки впечатали тело девушке в окровавленный камень алтаря и жрица склонилась, приближая саи к ранам на ее спине. Саминэ дернулась в последний раз и замерла, уронив слезу. С ее губ сорвался тихий шепот - всего одно слово, заставившее ту часть демона, что жила во мне, вполне мирно сосуществуя с эльфийской сущностью, распахнуть угольно-черные крылья:

- Ари...

Инстинкты сработали вперед меня, как и не сразу до меня дошел тот факт, что Саминэ позвала не кого-то, а именно меня...

В следующий миг я оказался у алтаря, прямо за спиной женщины. Резкое движение рук - и такой приятный хруст, успокаивающий метавшегося внутри хищника. Жрица Латимиры упала на пол со свернутой шеей и остекленевшими глазами, а я усмехнулся, медленно, не торопясь, пытаясь растянуть удовольствие, сжимая еще бьющееся в руке сердце кузнеца, который смотрел на меня удивленным взглядом крохотных поросячьих глазок. Он даже не успел понять, когда смерть в моем лице его настигла в том месте, на которое не смел посягнуть никто и никогда. Я слегка склонил голову, чувствуя, как губы растягиваются в жутковатой улыбке, и сжал кулак, сминая в невнятный ком орган, который никогда и ничего не чувствовал. Когда пытал девушек когда вынимая из их тел ребра, когда тесал человеческие кости, занимаясь своим тошнотворным ремеслом, когда спокойно и хладнокровно удерживал бьющиеся в его руках от боли тела подростков... Пожалуй, я слишком поторопился - для него это была легкая смерть.

Выдернув из его груди руку, позволяя безжизненному телу кулем тяжело рухнуть на пол, отшвырнул в сторону раздавленное сердце, брезгливо стряхивая с рук липкие капли вонючей крови с примесью генов орков.

Собственные когти с легкостью разорвали тяжелые цепи, и кандалы со звоном упали на пол. Склонившись над распростертой на алтаре Саминэ, у которой уже не было сил даже на малейшие движения, я осторожно перевернул ее, касаясь обнаженной, ледяной кожи. Стоило поднять ее на руки, как девушка мгновенно сжалась в комок, прижимаясь к моей груди, хватаясь тонкими пальцами с содранными ногтями за плечи так, словно от этого зависела ее жизнь.

- Успокойся, котенок, - негромко и успокаивающе прошептал, крепко, но осторожно прижимая девушку к себе, - Все закончилось.

На миг она подняла заплаканное лицо, чтобы посмотреть на меня. Опухшие, такие знакомые золотисто-карие глаза, в которых еще таились отголоски той невыносимой боли, что ей пришлось испытать, смотрели на меня с благодарностью, облегчением и... удивлением?

- Ты пришел...

Мелодичный, не смотря на хрипоту голос, в котором прозвучало журчание горного ручья, прозвучал неожиданно, но все же заставив меня против воли улыбнуться. Как я и думал, воспоминание Саминэ граничило со сном с самого начала.

- Конечно, Саминэ, - я легко коснулся губами виска девушки, говоря абсолютную правду, жалея, впрочем, только, что не сделал этого раньше, - Я не мог поступить иначе.

Девушка неловко, впрочем, как и всегда, улыбнулась и, прижавшись к моей груди, почти мгновенно потеряла сознание... И в тот же миг картинка вокруг затуманилась, возвращая меня из ночного кошмара-воспоминания девушки в реальность: в угловую комнату в доме мага по имени Таилшаэлтен. И лишь одно осталось неизменным: Саминэ, с заплаканным лицом, прижимающаяся ко мне во сне так, как не посмела бы никогда в реальной жизни.

Приподнявшись на локте, осторожно выпутал свои пальцы из ее руки и провел по влажной от слез щеке. Жар прекратился - Саминэ просто спала. Но кожа ее все равно оставалась мертвецки бледной, а в воздухе витал сладковатый запах свежей крови от пропитавшейся насквозь повязки.

Откинувшись на подушку, я прикрыл глаза, потирая пальцами переносицу. Нужно было сходить за зельями, но на меня накатилась внезапная усталось: я дано не практиковал ментальную магию, тем более такую. Поэтому, вместо того, чтобы встать, я машинально притянул к себе спящую Саминэ, пальцами перебирая темные, спутанные и влажные от пота пряди ее волос.

Стоило ли ее оружие тех мучений, что она пережила? Пожалуй, однозначного ответа на этот вопрос я сейчас дать не мог. И если бы раньше я не сомневался, то сегодня, увидев то, как девушка сражалась, нет, танцевала с саями, легко скользя по тонкому льду, те отголоски счастья, сверкающие при этом в ее глазах...

Такой счастливой я не видел девушку никогда.

И все же то, что произошло больше столетия назад... это была дикость. Были и другие, более приемлимые и куда менее кровавые способы заставить оружие подчиняться своему владельцу. Танорион не раз говорил об этом, и сомневаться в его словах я не мог. При малейшем воспоминании о храме-кузнице внутри волной поднялась мрачная решимость: культ жриц Латимиры должен был перестать существовать. Как только представится возможность, я свяжусь с отцом. Совет Тринадцати должен прекратить эту бессмысленную жестокость. Удивительно, как об этом не задумывались раньше... или просто не знали? Что ж, как только появится свободное время, пожалуй, я лично прослежу за тем, чтобы та пара из сна Саминэ увидела свой собственный кошмар наяву. Больше они никогда не смогут ей навредить.

- Тебе здорово досталось сегодня, - неизвестно зачем произнес вслух, пальцем прочертив контур тонкой изящно изломленной брови человечки. Отзвук ее криков, полных боли и отчаянья, до сих пор далеким эхом раздавался в ушах, заставляя меня поморщиться. И самое неприятное, пожалуй, было еще впереди, когда Саминэ очнется и вспомнит, что ей снилось. Главное, чтобы это не стало ее постоянным кошмаром. Хотя... Пожалуй, и с этим я могу помочь ей справиться.

Неожиданно захотелось сделать для девушки что-то приятное, что-то особенное... Что-то, что сотрет плохие воспоминания из ее памяти, как простой страшный сон. Теплый комок чувств к этой ходячей неприятности пульсировал где-то в груди, наталкивая на интересную мысль. И я позволил ему выйти за свои собственные рамки.

Аккуратно перевернув девушку на спину, вновь переплел пальцы с пальцами ее поврежденной руки и позволил теплу приятной волной разлиться по телу, чувствуя, как оно непривычно легко заполняет все уголки души, вызывая легкое, но практически невыносимое покалывание в кончиках пальцев. Я удивленно вскинул брови, понимая, однако, что это значит.

Золотое свечение, сорвавшееся из мое ладони мягко окутало запястье Саминэ, снимая опухоль и покраснение, убирая кровоподтек, восстанавливая растянутые мышцы и сращивая сломаную кость. Не желая терять это ощущение, второй рукой быстро срезал окровавленную повязку с ее плеча и, наклонившись, тихо выдохнул, выпуская наружу золотистое облако, которое осело на открывшейся ране, чтобы через несколько минут впитаться в кожу без остатка, полностью вылечивая след, оставшийся от арбалетного болта.