Гимн неудачников

— Ха, допрос невозможен без согласия опекуна. Опекуна. Мда…

Я пристально посмотрел на Града, Град пристально посмотрел на меня. Нет, это плохой вариант. Действительно плохой вариант.

— Выбирай. Чего ты хочешь на самом деле?

Фигня вопрос. Эм… он что, издевается? Можно, я на чем попроще потренируюсь? Я глядел на умертвие и чувствовал, что делаю большую ошибку.

— Совсем забыл, — спохватился он. — Друиды просили тебе передать.

На прикроватный столик перекочевало письмо, банка с яблочным вареньем и сверток из коричневой оберточной бумаги. Все-таки хорошие ребята реньевцы, особенно на расстоянии… Опасливо косясь на стеклянную банку в поисках скрытого подтекста, я потянулся к свертку.

Кулек с шорохом раскрылся, и на одеяло выпал ниморский нож с лезвием из синеватой тусклой стали.

Ветер гудел в лабиринте белых стен и скрипел ветвями, гоняя пыль и блеклые бесцветные листья.

Град, а точнее, Станислав, чтоб его, Юстин, интегрировался обратно в общество с пугающей быстротой. Не оставляет подозрение, что он единственный, кто получил от произошедшего настоящую выгоду; когда-нибудь я наберусь решимости и спрошу, что же случилось там, на поляне. Не сейчас. Потом. Он-то ответит, а мне потом с этим жить.

Почему он выпил всю силу? Потому что исчезла Ильда. А почему он позволил ей исчезнуть? Да потому что ты, Найджел, его об этом попросил. А теперь, последний вопрос: почему рухнула граница? То-то и оно.

— Кто бы мог подумать, что самой главной бедой нашей страны станет мир. На повседневные заклятья способны обычные люди, со сложными справятся шестерки. Высокоранговые колдуны никому не нужны.

Шенгер молчал, словно предлагая мне продолжать.

— А теперь у нас нет колдунов, зато есть умертвия. Внутренний враг превратился во внешнего. Конечно, если бы из лабораторий с шумом и блеском вышла бы целая армия, эффект был бы сильнее, правда? Чуждая, нечеловеческая сила, против которой надо объединиться всем…

— Проблема лишь в том, Найджел, захочет ли сейчас хоть кто-нибудь это сделать.

Так просто и удобно оправдывать собственную беспомощность нехорошими обстоятельствами и неправильным положением звезд. Такое искушение притвориться несчастненькой жертвочкой.

Большое искушение. Помоги мне Небеса.

Но мне уже до Ниммы опротивело жалеть себя, когда каждый потусторонний выползок так и норовит ткнуть в чужие недостатки. Хватит. Мне надоело плыть по течению. Жалеть уже поздно, опускать руки слишком рано, отступать еще есть куда, хотя скоро не будет. Я эту кашу заварил — я с ней и разберусь.

Эм… по крайней мере, сделаю попытку…