Шальной ветер (СИ)

— Не знаю.

— Мне теперь стало страшно… Если она не сможет убедить Ферди, что он не одинок… Слишком она порывистая. Хотя… — рассуждала Алекса, пытаясь сообразить все детали дела, — может, именно этому он поверит. Её умению быть несобранной.

— Ну, предположим, она это сделает, — вдруг, включаясь в её рассуждения, сказал Карей. — А что дальше? Ферди начнёт контролировать свой огонь, вернётся на последний курс — скорее всего, в мою группу, и закончит его. — И специально для Алексы уточнил: — Ему пришлось уйти весной, когда до конца года оставалось два месяца. Экзамены, кроме практики, он может сдать уже сейчас. Готовился к ним, когда только-только ушёл и была надежда, что он быстро восстановится. Но… Ты же не дашь гарантии, что срыв не повторится? Ты же сама начинающая.

Он, не глядя на неё, впервые произнёс целую речь.

Алекса рассеянно смотрела в ветровое стекло, раздумывая над его словами.

— Ты прав. Я забыла узнать главное. Почему и когда произошёл срыв.

— Когда — могу сказать. На игре. Наше игровое время делится на четыре четверти — каждая по двенадцать минут. Получасовую тренировку ты видела. Так вот. Каждая четверть — это уменьшенная тренировка: четыре минуты без огня, четыре минуты горит пол, а потом начинает гореть мяч. Ферди перегорел на второй половине игры. В первую половину довольно спокойно сбивал с себя пламя, как и мы все. Во второй — вспыхнул факелом. Вода сверху не помогла. Он горел даже мокрый. Один из тренеров сразу понял, что произошло. Ферди буквально завернули в полотнища для чрезвычайных ситуаций, как младенца, не оставив ни единого просвета. Видела, наверное, такие чёрные свёртки лежат у дверей в цокольный зал? Его занесли в раздевалку, благо она находилась во внутреннем помещении. Целители осмотрели его, оказали первую помощь и сразу выяснили, что он перегорел полностью.

— А Ферди не объяснил?.. — Алекса оборвала себя на полуслове. — Он не сказал, что могло послужить причиной?

— Нет.

— Карей… Он твой брат. До игры Ферди не был… не выглядел расстроенным? — допытывалась девушка. — Может, он был взволнованным? Ему никто ничего?.. — Она даже затаила дыхание: скажет — не скажет? Ведь Маргот сказала: «Ферди устал. Он не выдерживает роли, которой ему навязали…» Или Карей не считает, что срыв произошёл по вине Тиарнаков-старших? А значит — Алекса пристрастна?

— Не знаю.

Карей то ли устал от слишком длинного монолога, то ли ещё что, но снова замкнулся. До замка оставалось недолго, и Алекса решилась не приставать к нему с вопросами. Принялась перебирать беспокоившие её факты, но не смогла рассуждать логично, с холодной головой. Перед глазами был вспыхивающий во время игры Ферди, она слышала его крик, видела, как он катается по полу под струями воды… И вскоре ей пришлось прятать судорожное дыхание, сидеть, как мышка, боясь лишний раз повернуться к Карею. Лишь бы не увидел, как она не может удержать слёз.

Машина резко затормозила.

— Ты что?! — Карей развернулся к ней, схватил за вздрагивающие плечи.

— Я… сейчас… Приду в себя… — шмыгнула Алекса. — Воображение у меня… как представила Ферди там, на игре…

— Иди сюда.

Он привлёк её к себе. Чуть испуганно она пробормотала:

— Я тебе весь джемпер…

— Забудь.

И она ткнулась лбом в его плечо, а Карей обнял её как-то так, что всё её напряжение опало — и… «разверзлись хляби небесные», и Алексе даже не страшно было, что она не красиво плачет, а откровенно ревёт. И сквозь этот великий рёв чувствовала она горячие ладони Карея и была уверена, что с ним-то срыва никогда не будет — такого, как у Ферди. Он сильней… «И даже плечо подставил», — вздыхая и заикаясь от плача, она невольно улыбнулась плаксиво разъезжающимися губами.

— Всё. Отпусти. Мне надо достать салфетки, а то в таком виде…

— Ферди не увидит, — успокаивающе сказал Карей.

— Я буду знать. Да и Ферди почувствует по голосу. Он же привык в темноте прислушиваться, да?

— Да. Про это я забыл.

Горячая ладонь скользнула по её волосам, и руки парня расслабились. Но не пропали с плеч Алексы. А девушка вдруг поняла, что замерла, наслаждаясь этой неожиданной близостью, что ей не хочется, чтобы он отпускал её. Будет — холодно. Без него. Снова это странное впечатление… Она глубоко вздохнула, чтобы отодвинуться. И не смогла шевельнуться. Она думала, что Карей разомкнёт объятия, едва почувствует, что она захочет сесть на сиденье… Что же…

Он пошевельнулся, склоняя к ней голову. Застыв от неожиданности, она уловила мгновенно, когда его губы скользнули по её щеке. Не поцелуй — горячее дыхание. И горячий шёпот в ухо:

— Ты хочешь? Хочешь, чтобы я отпустил тебя?

Секунды, пока шёпот проникал странным током сквозь всё тело, заставляя ёжиться и изгибаться от странного сладостного ощущения… А потом девушка медленно и едва заметно покачала головой — стараясь сделать так, чтобы губы Карея при этом касались её уха, словно лаская его. Не понимая, ужасаясь тому, что делает, и наслаждаясь движением, она выпростала руку из нежного, горячего зажима его рук, не глядя — дотронулась до его щеки. Горячий. Как и представляла. Чуточку раскрыв рот от нахлынувшей нежности, чтобы прочувствовать всё — до последнего ощущения, она всей ладонью провела по его щеке и оставила её так, чувствуя себя виноватой — «я это сделала!», и счастливой — «это так… невероятно тепло!» И, лишь когда вздохнул он, едва заметно, но для неё отчётливо (не двигаясь, впрочем, с места), она вдруг поняла, что нисколько не боится. И просунула руки у него по бокам сцепить за его спиной — Ферди подождёт, а они… Когда ещё такое между ними будет… Если будет…

И, как ужаленная, отстранилась. Будто выдравшись из его хватающихся за неё, удерживающих её рук.

— Надо ехать!

— Почему… — Он выдохнул и вдруг усмехнулся, пытаясь отдышаться.

— Я подумала нехорошее…

— Что?

— Я подумала — Ферди подождёт, пока мы тут.

— И что?

— Ему и так плохо. А тут ещё неуверенность со мной. Ему нельзя быть в подвешенном состоянии. Он и так постоянно… — Алекса быстро, короткими движениями промокала всё ещё влажное лицо, бросая на Карея изумлённые взгляды: он — обнимал её? И не просто утешая? — А ведь там ещё и Регина — тоже волнуется.

— Погуляем потом?

Девушка шмыгнула ещё раз и улыбнулась.

— Погуляем.

Подъезжали к замку, который словно съежился под низкими тёмно-серыми тучами. Переглянулись: Регина нервничает. Карей выбрался из машины и открыл дверцу Алексе. Провожать не пошёл. И она не ждала. Там, внутри, её встретит дворецкий, а потом, возможно, и мадам Тиарнак. Но у двери обернулась. Он стоял у машины. Кивнул. И девушка с лёгким сердцем вошла.

Дворецкий встретил. И не один. Рядом с ним мадам Тиарнак ожидала Алексу.