Шальной ветер (СИ)

— Ну, я бы хотел… — лениво начал Карей. — Поужинать…

Она при всей этой его медленной речи хотела было вставить в одну из пауз самонадеянное: «Вдвоём?» Но он облизал губы, не отрывая того же загадочного взгляда от девушки, и закончил:

— И чтоб было только одно блюдо.

Растерянная девушка, не привычная пока к флирту, не нашлась, что ответить. Но, кажется, от неё ответа и не ждали. Машина рванула с места.

До дома Алексы добрались в полном молчании, лишь изредка встречались взглядами в верхнем зеркальце водителя, и каждый раз девушка вспыхивала улыбкой от чувства, которое она испытывала и которое ей хотелось бы назвать лишь одним звонким и блестящим словом — счастье!

Мама, услышав, что именно для Ферди решили устроить Карей и Алекса, быстро собрала им нужные блюда, пока Карей продолжал очаровывать Люка и младших сестёр Алексы. Мимоходом Алекса успела сообщить ей о досрочном тестировании. Только это маму и заставило сомневаться.

— А ты будешь всё успевать?

— Карей обещал возить меня везде, когда сможет, — легкомысленно отозвалась Алекса. — Это во-первых. Во-вторых, кажется, мне грозит личная машина от огневиков. Я теперь важная персона. — И засмеялась, обнимая маму. — Ты не представляешь, как я боюсь! Единственно, что хорошо: мне самой делать почти ничего не придётся! Все материалы для тестирования мне предоставят сами огневики. Так что за мной только браслеты-обереги и другие талисманы — ну и личные встречи с огневиками. Декан сказал, что дар у меня крепкий. Ты не представляешь, как я боялась, что он преходящий.

Когда нагруженный сумками Карей вышел к калитке, он обернулся к Алексе, открывшей ему дверцу машины, и спросил:

— Ты уверена, что справишься с Ферди, если он… обозлится из-за Регины?

— Как-то не представляю, что Ферди — и умеет злиться. Но, если что — приму на себя вину, что Регина присутствует на ужине. Поехали быстрей. Нам ещё за мороженым, а потом тебе провожать Регину.

Алекса храбрилась, но всё же побаивалась, что Ферди рассердится. Тот новый Ферди, которого она узнала ночью, был не только непривычен, но и необычен. И предугадать его настроение теперь казалось невозможно. В доме Тиарнаков Алекса села рядом с Ферди на знакомую кушетку и сказала:

— Ферди, не обижайся. На ужине будет Регина. Говорю заранее, чтобы ты привык к этой мысли. И это придумала я.

— Зачем?

— Она счастлива рядом с тобой. Так пусть ей достанется кусочек счастья.

— Ты говоришь как-то странно.

— А чего странного? Разве это не счастье…

Ферди перебил:

— Алекса, я о другом. У тебя голос странный. Он как будто колокольчик. Звенит.

Девушка чуть в голос не ахнула. Совсем забыла, что Ферди в темноте научился слышать голоса гораздо чётче, чем обычный человек. Потупившись и забыв, что Ферди, видящий лишь линии ауры, не видит, что она покраснела, Алекса еле слышно ответила:

— Мы поссорились с Кареем, а потом помирились.

В темноте Ферди улыбнулся:

— Против Регины на ужине возражать не буду. Но это только потому, что не хочется портить тебе настроение.

Но получилось иначе.

Когда сеанс закончился, когда на столе расставили блюда, привезённые с кухни Тиарнаков, когда добавили к ним разложенные на салфетках блюда из маркета и из дома Коллумов, а потом Карей привёл Регину и все уселись, Ферди встал и сказал:

— Внимание!

И щёлкнул пальцами. Заигравший на них огонёк он поднёс к подсвечнику, который стоял посреди стола. Когда все свечи были зажжены, он взял канделябр и поднёс к своему лицу. Осветив его со всех сторон перед своими замершими от неожиданности гостями, парень кивнул Регине.

— Я уезжаю из города в старое поместье Тиарнаков — через неделю. — Он поставил канделябр на стол и подошёл к окну. Резкое движение — и комната осветилась заходящим солнцем. А Ферди, усмехаясь, сел у стола.

Карей с какой-то отчётливой гордостью и любовью взглянул на уродливое, пятнистое от ожогов лицо старшего брата и спросил:

— И сколько по времени ты добрал?

— При ярком солнце, но в тени — до двадцати минут. Сейчас рисковать не буду. Минут пятнадцать с вами посижу.

Алекса, внутренне зажавшись от напряжения, посматривала на ошеломлённую Регину. Одно дело — говорить о своей любви человеку, которого не видишь. Другое — видеть перед собой мозаичную маску с перекошенным ртом — и всё это вместо прекрасного когда-то лица. Можно помнить о том, что всё это легко исправить. Но как много значат первые минуты истины… Что же скажет Регина на мальчишески задорное заявление Ферди?

Сам Ферди на неё не смотрел, словно давая ей время привыкнуть к себе. Или не желая видеть выражение откровенного ужаса в её глазах. Он с удовольствием поедал мороженое и слушал беседу Карея с Алексой. Но его пальцы подрагивали, как успела заметить девушка, чему она и обрадовалась — ему всё-таки небезразлично чувство Регины; и испугалась: а если Регина резко сейчас его… пошлёт? И на эмоциях он снова вспыхнет?

Стол располагался чуть в стороне от окна. И лицо Ферди было видно во всех подробностях. Регина, сначала остолбенело уставившаяся на Ферди, вроде спокойно взялась за вилку и начала есть салат, изредка взглядывая на парня, но так и не заговаривая с ним. Ферди же вообще не обращал на неё внимания. Внешне. Будто давал ей возможность привыкнуть к себе или просто всецело был поглощён тихой радостью видеть всех, а время от времени посматривать на окно, за которым были видны чёрные в закатном солнце стволы садовых деревьев.

Болтали, словно забыв обо всём, только Карей и Алекса. Карей в подробностях вспоминал вечернюю тренировку, а Алекса исподтишка вставляла реплики, будто предаваясь сладким воспоминаниям о том, как здорово играет Рэд. Время от времени Карей шутливо сердился: при чём тут какой-то Рэд? А девушка простодушно хлопала на него наивными глазами: а что, мол, такого, если расскажу о том, кто нравится мне?

Любопытство победило.

— А почему ещё и свечи? — спросила Алекса. — И почему времени вдвое больше, чем недавно? У тебя же всего несколько часов назад было всего десять минут!

— Пусть Карей объяснит, — усмехнулся Ферди. — Мы с ним уже обговорили это.

— Добранное время — это двухстороннее влияние, — сказал Карей. — Когда будущий огневик начинает чувствовать в себе дар огня, в нём сразу начинают воспитывать чувство самоконтроля. Оно интуитивно и есть у каждого. Только надо поймать его как ощущение. И чем больше занимаешься им, тем крепче становится это ощущение. Пока не будет автоматически уловимым. Ферди начал тренироваться, едва уловил возвращаемый самоконтроль. Сначала без сотворения огня. Просто тренировки на чувство. Теперь, когда он твёрдо знал про десять минут, он попробовал вызывать огонь и тушить его. Усилием воли и настроем на самоконтроль. Эти тренировки и привели к тому, что время самоконтроля начало увеличиваться быстрей. Теперь — Алекса. Курс лекций о развитии способностей в корпусе читают на втором году обучения. Вспоминай, ботанша, — улыбнулся Карей.